|
Глава 6.
Время шло быстро – так всегда бывало когда настроение было выше обычного. Так же как и в шаттле, как и во всем что летало, каждое место здесь было оборудовано персональным терминалом с видеоинтерфейсом, позволявшим общаться с бортовым компьютером, его общественной частью. Кто-то успел отправить устные послания туда, на Марс. Большинство этих обращений были полны ругательств, нередко самых заборитсых – русских. Ими рано или поздно овладевал каждый.
Еще расположившийся по соседству знакомый инженер, присоединившийся к подполью едва ли не с прошлого года, с самого начала всех марсианских событий, указал на группу из троих человек, одетых в характерные летные спецовки. Судя по его словам, то были основные организаторы этого замечательного побега, при этом они не были никакими пилотами – они были из службы безопасности. Все трое были не молоды, особенно по меркам поселения – всем им было около пятидесяти а может и чуть больше. У одного была коротко стриженная борода, делавшая его похожим на какого-то чисто земного интеллектуала.
Связи с землей по-прежнему не было. Открытой связи. Это было темой постоянного баттхерта. Малогабаритные параболические антенны первых экспедиций были архаичным прошлым. Прогресс делал доступным одно, но мог и закрыть доступ к ранее обыденному. Облик связи и коммуникаций продемонстрировал это в полной мере. Так, односторонних трансляций тех же телеканалов, лившиеся широким потоком с Земли на Марс, хватало с избытком. Еще была технологическая двухсторонняя связь, имевшая известную задержку. Она была необходима для организации каких бы то ни было перелетов к Марсу и обратно. Технологическая связь была чем-то, что было известно большинству обитателей, персонала, лишь своим названием – ей занимались очень немногочисленные коммуникационисты, плотно опекаемые службой безопасности. Эти особые коммуникационисты были как спецслужба. Та же Лейта, работавшая по коммуникациям, не имела к ним никакого отношения.
Что же касалось обычной двухсторонней связи, осуществляемой, пусть и с задержкой еще первыми беспилотными аппаратами в далеком двадцатом веке, то ее не было. Она была запрещена. Это называлось несанкционированной связью и расценивалось как угроза коммерческой тайне. И вообще угрозой безопасности. Когда-то на заре истории поселения был взорван ядерный реактор. То что он взорвался было фактом, а то почему… Утверждалось, что по причине вмешательства извне. Коммерческая же тайна, вторая помимо безопасности компонента мотивации закрытости, во все времена была неотъемлемым спутником частной активности.
Все уже давно воспринимали как должное, свыклись с тем, что весь проект марсианской колонии не был правительственным, не был государственным. Хотя, если даже и сейчас непредвзято подумать, это не могло не удивлять – как Большое Правительство позволило себе пройти мимо или пропустить мимо себя проект столетия, если не тысячелетия, сопоставимый разве что с открытием Американского континента. Это был частный проект констеллейшна VFV.
С другой стороны, в прошлом веке проектом тысячелетия несомненно виделось освоение Луны, как раз полностью курировавшееся уже сформировавшимся в своем нынешнем виде Правительством Конфедерации.
И как раз, что касалось Луны, то там со связью и интернетом был полный порядок. Задержка в одну секунду, конечно была заметна при онлайн общении и онлайн работе, но все данные и файлы загружались без проблем. Установить же несанкционированное интернет-соединение между Марсом и Землей, пусть и специфичное, было невозможно – все орбитальные ретрансляторы Земли были настроены на дискриминацию задержек. Другими словами, постоянно отправляли маленький кусочек данных, являвшихся шифром. Если соответствующий декодированный ответ не приходил в течение установленного интервала времени, поток данных прерывался.
Такого вот соглашения, распространившегося на всю коммуникационную систему Земли добились VFV. Было, правда, одно исключение, но и оно контролировалось «Большим Искусственным Интеллектом», принадлежавшим констеллейшну.
Еще конечно можно было самостоятельно сделать приемопередающую станцию, заранее договорившись с таким же техно-гиком на Земле. Зная же имевшееся коммуникационное оборудование, можно было и вовсе взломать готовый передатчик, запретив ему уведомлять сеть о своей активности. Все эти попытки были, но каждый раз сигнал, этот радиолуч с Марса, будучи выявленным радиотелескопами на самой Земле, получал в ответ бурю поставленных помех, а марсианского конструктора, если тот попадался ждало разбирательсво со службой безопасности и дисциплинарное взыскание. Радиолуч, отправленный с Земли в сторону Марса, также без труда выявлялся радиолокационной сетью уже самого Марса. Сетью, по идее призванной координировать орбитальную активность и отслеживать проходы всевозможных астероидов.
На корабле же сейчас не было даже телевещания – тот поток шел по оптическому каналу и корабль давно уже ушел с линии лазерного луча. Здесь, на борту у Сомерсета не было даже личного диска – того кусочка интернета, который земная сеть, руководствовавшаяся известными ей интересами пользователя, скопировала в его, Сомерсета, личное хранилище, а он, в свою очередь перенес все это на физический носитель и забрал на Марс. Такое разрешалось. Из этого, хотя не только из этого, формировался местный интернет, медленно но пополнявшийся новыми поступлениями с Земли. Что заказать и получить определял «Большой Искусственный Интеллект», имевший определенное сообщение с аналогичным искусственным интеллектом там, на Земле. Контент имел исключительно нейтральный характер и никоим образом не давал возможности судить о событиях на Земле. Это и было то исключение.
- Надо определиться, - зазвучал голос откуда-то с нижнего яруса, - Кто ляжет в анабиоз, а кто нет. Какие будут соображения? Выступившего звали Дюпаре – это было видно на индивидуальной консоли.
- Все верно, - отозвался один из троих организаторов, тот, что был с бородой, - Предлагаю не кричать, а перейти на связь, - продолжил он.
Корабль-транспорт был загружен провизией на полторы сотни человек – это был стандартный вариант, прописанный регламентом – на борту обязательно должен был быть запас всего необходимого для перелета, организованного в экстренном порядке. В кои-то веки все эти регламенты оказались на руку подполью. Совпадение забавляло, но это было логично.
Сейчас на борту было двести шестьдесят человек. Два отсека, в одном из которых сидел Сомерсет и остальные, позволяли вместить пять сотен – транспорт мог доставлять персонал и на близкую Луну. Здесь же перелет занимал куда больше. В текущей конфигурации он должен был занять шестнадцать суток, в течение которых силовая установка транспорта, работавшая в разных режимах, беспощадно жгла ресурсы своих уникальных двигателей. Технология построения таких установок не была доступна VFV. Констеллейшн закупал двигатели у плотно погруженного в дела Земли AEA.
Если первые экспедиции, состоявшие из трех-пяти человек обходились парой шаттлов, то промышленный процесс имел другие запросы. Но даже первопроходцы не могли обойтись без размещенной на втором беспилотном корабле магнитной завесы, отклонявшей частицы солнечного ветра. То был полет полный риска и героизма. Рутинная же перевозка сотен человек, не претендовавших на героизм планетарного масштаба хотя бы потому что их задачей было в последующем работать на освоении, добыче и строительстве, требовала совсем другой организации. Транспортировка персонала, так же как и в случае с первыми экспедициями требовала питания, медицины, обшивки антиионизирующей и антирентгеновской биозащиты, магнитной завесы и, главное повышенного в сравнении с экспедиционным коэффициента надежности. Вернее было сказать нескольких разных коэффициентов, на которые умножались параметры эффективности всех вышеперечисленных мер и систем защиты.
Выходило, что, образно выражаясь, на корабль викингов, плававших к новому континенту, набрасывали все новые и новые мешки с крупой, бочки с водой, канистры с кока-колой, чемоданы, и даже откровенное барахло. Просевший корабль храбрых викингов убрали и вместо него построили здоровенную стальную баржу. Но и баржа в своем естественном виде не подходила – она была слишком медленная – нужно было быстро проскакивать, попадая в те периоды, когда погода на маршруте была спокойная. Ну а уже если и попасть в бурю, то в одну, не более. Для этого к барже приделали несколько авиационных турбин и поставили реактор. Вот так можно было описать процесс рождения этих пассажирских транспортов.
Сейчас, даже когда на борту было двести шестьдесят человек, снаряженный по минимальному регламенту корабль мог справиться с задачей. Даже без всякого анабиоза полет не грозил превратиться в антиутопичный голодный турнир на выживание.
Тем не менее, вариант с анабиозом вне всяких сомнение виделся логичным. Так привыкли, и так было положено. Теоретически, при неполадках с реактором корабль мог проскочить Землю и уйти на дальнейшие витки. И тогда оставалось бы только ожидать спасательную экспедицию.
На борту, точнее внутри этой мачты были отдельно закреплены несколько особо защищенных блоков, являвшихся медицинскими отсеками для анабиоза. Это был так называемый малый анабиоз – наименее травматичная из всех подобных процедур. В ходе нее накачанный препаратами человек просто спал большую часть суток, примерно двадцать два часа из двадцати четырех. Проснувшись, он чувствовал себя не то чтобы хорошо - слабость словно после хорошего отравления. Это была мышечная атония, делавшая весьма затруднительным даже самостоятельный прием пищи. На то была с трубка с бульоном и водой. Туалетные системы также давно были отработаны и доведены до своеобразного совершенства. Тем не менее, никто не горел желанием так вот расслабиться.
Решили тянуть жребий, однако возникла заминка чисто организационного характера – что тянуть. У кого-то уже были варианты с тем, чтобы каждый погрузился на половину времени полета. Идея отчего-то не понравилась врачам. Начался галдеж. Кому-то по определению не полагалось погружаться в анабиоз, так как функциональность систем корабля поддерживалась по меньшей мере тремя десятками человек. Одних врачей вроде бы нужен был десяток, а их, насколько стало известно, было лишь трое. В итоге пришли к выводу, что все должны разделиться на группы по несколько человек и уж эти группы и будут тянуть этот самый жребий, в качестве которых выступили металлические шпильки с резьбой. Одни пометили маркером, другие нет. Сомерсет без особых затей вошел в группу из шести человек, сидевших здесь же, по соседству. Долбин, Лейта и все остальные из той славной пятерки, что была там, на Марсе, были сейчас где-то на другом ярусе.
Везение оказалось не на стороне Сомерсета и его нового подразделения – им выпала шпилька, совершенно отчетливо выкрашенная красным маркером. Впрочем, учитывая все обстоятельства, это было сущим пустяком. За свою жизнь Сомерсет погружался уже два раза и это в реальных условиях, в отсутствие земного тяготения. Первый раз был во время стажировки, на окололунной орбите. Тогда он находился и работал на орбитальной логистической станции и это был своеобразный аттестационный тест. Второй раз был на пути на Марс. Еще был, если так можно было выразиться, нулевой тестовый цикл, длившийся неделю – тот был проведен еще на Земле.
|