|
Глава 5.
Транспорт висел на круговой орбите в тысяче с лишним километров над поверхностью. Внешне он напоминал огромную ажурную башню, каким-то чудом взлетевшую в небеса вместе с массивным бетонным фундаментом. На деле то, что выглядело как фундамент, было основным комплексом с энергетическим блоком - с реакторами и эжекторами, то есть двигателями. Еще там были доки транзита - те доки, куда стыковались шаттлы, которым предстояло путешествовать вместе с транспортом.
Другой комплексный модуль, располагавшийся в первой трети мачты, имел группу доков, способных принимать шаттлы в статичном состоянии, но не способных волочь эту нагрузку с собой – при включении маршевых двигателей появлялась определенная перегрузка и башня начинала воспринимать нагрузки принципиально так же, как если бы стояла на земле. Ну, конечно, значительно меньшие.
В сердцевине конструкции башни проходил ряд окрашенных в светлый цвет трубопроводов – это были и обитаемые галереи и непосредственно трубопроводы с коммуникациями тепло- и газообмена и много чего еще.
В высоту, то есть в длину башня имела полтора километра. Это был транспорт класса «Резерфорд». Этот был не самым большим – у него была продвинутая система теплоотвода, требовавшая меньших габаритов. Первые трансорбитальные транспорты - корабли класса «Оппенгеймер» имели в длину более двух с половиной километров и они также летали до сих пор. А ведь когда-то сюда добирались первые экспедиции, летавшие на кораблях, которые были куда меньше и проще шаттла – этого по сути автобуса.
Оставшиеся переносить взлет в шлюзе теперь вплыли в отсек. Их было десять человек. Шаттл таким образом вывез шестьдесят пассажиров плюс двоих пилотов, один из которых просто занял свободное место за панелью пилотского поста.
Шлюзование прошло как и обычно – все сделала автоматика. На этот раз переходить следовало без проделывания лишнего пути - через пару шлюзовых камер, располагавшихся в передней части пассажирского отсека. Они, эти камеры, составляли неотъемлемую часть пространства, если так можно было выразиться «салона», образовывая своими блоками своеобразный коридор, в определенной мере разграничивавший пост управления и основное пространство.
Входная камера корабля встретила мягким белым светом и светлыми тонами – так она была окрашена. В отсеке шаттла же все было выкрашено в темный цвет, все было усеяно огнями постоянно включенного освещения. Справедливости ради надо было сказать, что там заботу о комфорте предполагалось возложить на очки светокоррекции изображения но кто бы их таскал. Здесь была обстановка классического, если угодно аристократичного межпланетного корабля.
Дальше был туннель и переход в отсек, где предстояло встретить начало этапа набора скорости и провести своеобразный предполетный брифинг. Отсек находился вне блока - фундамента и размещался во вторичном блоке, том, удаленном от основного на треть мачты. Максимальная перегрузка при разгоне едва дотягивала до одной десятой тяжести Земли, но невесомость пропадала. Таким образом, все продольные туннели превращались в вертикальные шахты, однако в условиях тех ускорений без труда можно было оттолкнуться от борта и ухватиться за один из поручней. Еще были страховочные диафрагмы из сетки, не позволявшие разогнаться, даже потеряв всякий контакт с поверхностью туннеля.
Очередной отсек представлял собой цилиндрическое помещение с перекрытиями из перфорированной стали, формировавшими три яруса. По периметру и в центральной части размещались сидячие места, способные трансформироваться в полулежачие.
Примерно через час с того момента, как Сомерсет перешел с шаттла на транспорт, включились главные двигатели. По отсеку прокатился радостный гул.
|