Пузатое пугало одетое зачем-то в лыжи, упирающиеся в землю, качалось на шесте и распевало дурную песенку.
– Так. Ещё один сумасшедший на мою голову, – поняла Алиса. – Как-то сумасшедших на квадратный метр собственного пространства становится слишком много. Надо разбавлять.
Пёс обиженно гавкнул.
– Гарм, ты не в счёт. Ты плод моего воображения. Но этот же чудик, совсем другое дело.
И она без лишних расспросов потянула чучело с шеста. Чучело не поддавалось. Она тянула и тянула, и тело набитое соломой поддавалось. Но голова с нарисованными глазами и ртом, словно за что-то невидимое держалась.
– Да боги, что же это такое? Что нам мешает? – спросила она вслух.
С мерцанием и запахом лаванды, рядом с Алисой материализовалась Афина. В хитоне, в неизменном шлеме, со щитом и при копье.
Увидев её, Гарм решил благополучно прилечь в теньке в сторонке.
– Что, не получается? – спросила Афина.
– Не получается, – зыркнула на неё Алиса. – Никак не пойму за что он зацепился.
– А так?
И Афина намотала на копьё тонкую завесу реальности, как обёртку от конфеты. Словно пелена сошла с глаз. И девушка увидела. Сквозь голову чучела была протянута чёрная нить, тянущаяся через всё небо и похожая на электрический провод.
– Что это?
– Паутина. Арахна постаралась, – объяснила Афина и точным движением копья разорвала паутину. – Видно мало я её тогда припаучила.
– Зачем она всё это делает?
– Она пытается не пустить древних богов в мир живых. Хочет оставить их в мире мёртвых. Для этого уничтожает волшебные вселенные одну за другой. Но со страной Жёлтого кирпича ей это ведь не удастся, правда?
Алиса не нашлась, что ответить. Слишком большую ответственность на неё накладывал положительный ответ. И слишком трусливо выглядел бы отрицательный.
Тем временем, чучело довольно, как это умеет солома, охнуло на землю, попыталось пройти на лыжах по траве несколько шагов, упало, вытянулось, поднялось. Не смотря на то, что лыжи переплелись, опять попыталось сделать несколько шагов и опять упало. В этот раз оно продолжало просто лежать, не собираясь подниматься.
Алиса радуясь, что ускользнула от сложного ответа, подбежала к спасённому, отстегнула от него лыжи. Видя, что чучело не подаёт признаков жизни, обошла его кругом и тихонько потормошила. Чучело продолжило притворяться мебелью, изображая из себя стог сена в расписанном мешке.
– Если не хочешь подниматься, – заявила девушка, – редька с тобой. Дай минуту, я сейчас же тебя повешу обратно. А может и сама Афина это сделает.
Алиса оглянулась в поисках поддержки, но богиня уже исчезла. Тем не менее сказанных ею слов оказалось достаточно.
– Нет! Не надо! – встрепенулся новый знакомый. – Я уже! Я уже тут!
Он встал, отряхнулся, галантно поклонился и представился.
– Страшила. Здешнее пугало. Великое и ужасное. Но вполне себе симпатичное. А вообще я умный, красивый, и в меру упитанный мужчина. Ну в полном расцвете сил.
– Понятно, – сказала Алиса. – Самомнения тебе не занимать.
– Ну что вы, как можно! Без вас бы, милая леди, и без той обворожительной небожительницы, я сгнил бы на шесте, как каторжный заключённый на колу. А теперь, как и было предсказано, до пятницы я абсолютно свободен!
– Угу. Новый Добби... И каторжников на кол не сажали. Зачем бесплатный ресурс попусту разбазаривать, – буркнула девушка. – А почему до пятницы?
– Не знаю. Так предсказано было, – развёл руками чучело.
– Ну, обманули значит тебя предсказания, – сказала Алиса и села на землю. – А сегодня у нас среда. А предсказано было кем?
Земля была тёплая. Солнце хорошо прогрело её.
– Вороном. Он здесь мимо пролетал. Назвался Мыслью. Он всё знает. Возможно... Не знаю... Наверное, это так, – пояснил Страшила и плюхнулся рядом. – Понимаете ли... У меня совершенно нет мозгов. И из-за этого крайне трудно строить фразы и всякие логические цепочки. А очень хотелось бы...
– А зачем тебе это? Человеческая логика – это так скучно. В ней нет места магии.
– Логика – царица наук!
– В таком случае, не логика, а математика, – опять поправила Алиса.
Надо же. При видимом сумасшествии, она оказывается здесь самая здравомыслящая. Впрочем, нашла с кем тягаться. С соломенной куклой.
– Вот-вот! – подтвердил Страшила, мысленно возвращая её в разговор. – Знаете, о чём это говорит?
– О чём?
– О том, что у меня нет мозгов.
– Заметно...
– Что, так сильно?
– Не очень. Особенно, когда молчишь. Но когда начинаешь говорить...
– Но я хочу говорить!
– Тогда говори.
– Но я хочу говорить умные вещи!
– Тогда это проблема.
Они помолчали. Вдали каркали вороны, гороховое поле качалось под летним ветерком, дорога из жёлтого кирпича звала вдаль и казалась бесконечной. Так всегда бывает в начале пути. Надо было идти... Новый знакомый пока не высказал желания топать вместе с ней. А навязываться ей не хотелось. Как показывает практика, ждать у горохового моря жизни нужную погоду бессмысленно. Алиса поднялась, отряхнулась.
– А зачем к тебе лыжи пристегнули? – напоследок спросила она.
– Чтоб ветром не унесло.
– Надо же. А я бы так сделать не догадалась.
– Я бы тоже. Я только подчинялся чужим наработкам. Привилегия, так сказать, существа, зависимого от хозяина. Пользоваться его умом.
– Печально, – растерянно сказала из вежливости девушка. – Когда чужим умом пользуешься. Но мне пора.
– Постой! А можно с тобой?
– Зачем?
– Хочу стать нормальным.
– А что такое нормальность?
– Не знаю. Но обязательно выясню.
– И что, ты знаешь, кто тебе может помочь?
– Наверное, Шляпник. Тот, что живёт в Изумрудном городе. Я много о нём слышал. От Мысли.
Неожиданно. Алиса фыркнула. Соврать ему? Сказать, что Шляпник и правда осуществит его желание, только затем, чтоб он составил ей компанию? Нет. Не стоит.
– Шляпник тот ещё пройдоха, – сказала она. – Не верь ему. Вот навешать тебе лапши на уши или унизить, он может. А помочь... Навряд ли. По крайней мере под предводительством Арахны точно. Не слишком хорошие отзывы об этой его подружке до меня доходят. Тебя вот тоже она зацепила. Хорошо Афина помогла. Но она не всегда будет рядом.
– А кто тогда может помочь мне, кроме нее?
– Только ты сам.
– Но я не ничего умею!
– Значит, придётся научиться быть умным самостоятельно. Я тоже умной быть не умею. По крайней мере пока. Но мне одной идти скучно. С Гармом разговариваешь, как с собой. А ты, хоть какая-то компания. Наверное. Если захочешь...
Страшила потоптался на месте, почесал выбивающуюся из-под шляпы солому и произнёс:
– И всё-таки я захочу. Даже если исход путешествия пока не ясен. Смысл здесь торчать? Чтоб меня опять на шест прикрепили? Или вороны в клочья разодрали после ливня? Или хозяин спалил в конце сезона? Нет. Не хочу. Меня здесь ждёт скучный конец. А потом обо мне все забудут. Потому что я глуп. А вот с умом я найду чем заняться. Чем-нибудь общественно полезным и важным. Чтоб меня долго помнили.
– Странное желание. Чтобы помнили...
– Ничуть. Меня нарисовали именно затем, чтобы помнили.
– Кто помнил?
– Птицы, что на горох покушаются.
– И зачем?
– Затем, чтоб не прилетали и не ели. А помнили!
Страшила поднял палец вверх, озвучивая важную мысль. А Алиса подумала о Шляпнике.
– Помнили... Вот даже вороны помнить умеют. Значит и Шляпник меня вспомнит. Наверняка. Значит, я смогу забрать его у Арахны. И мне не придётся выбирать между им и своей новой судьбой. Потому что выбор какой-то мучительный получается.
– Арахны? – Страшила из всей фразы, похоже, понял только одно слово. – А кто это?
– Я не очень поняла. Волшебница Виллина рассказывала о ней, но из рассказа сложно понять, что это за существо. Человек или чудовище.
– А та прелестная небожительница тоже её упомянула.
– Да... – согласилась Алиса. – Это древняя история. И немного жуткая.
– Расскажи.
Гороховое поле осталось позади, Гарм бежал рядом, дорога из жёлтого кирпича уходила в лес и продолжала быть бесконечной. Почему бы не скоротать её разговором.
– Если верить мифам, Арахна когда-то была искусной ткачихой. Настолько искусной, что решила вызвать на состязание саму Афину.
– Вот это да!
– То же самое сказали и люди. Стали отговаривать ткачиху. Но она стояла на своём, пока к её дому не пришла старая женщина. Она и оказалась той самой Афиной.
– И что, её сразу узнали?
– Нет. Боги, знаешь ли любят менять личины и надевать маски, чтоб скрыть своё присутствие. В этом им равных нет. Вот и Арахна не узнала её. И наговорила кучу гадостей.
– Арахна была глупая? Зачем говорить гадости незнакомому человеку?
– Нет. Она не была глупой. Иначе бы она не стала искусной мастерицей. Скорее просто спесивая, недальновидная и горделивая. А ещё неблагодарная. Ведь именно Афина научила людей ткать. Без этих знаний у Арахны даже карьера бы не началась. Проявление уважения в этом случае, закономерно.
– И чем дело закончилось?
– Афина победила в состязании.
– А как ей это удалось? В чём её работа была лучше?
– В мифе сложно это понять. По качеству материала работы были идентичны.
– Тогда в чём разница?
– Разница в мировоззрении, что отражало полотно. Афина выткала победную оду богам, так сказать поблагодарила их за дары, что они предоставили людям. Арахна же показала нелицеприятные стороны богов. Унизила их в глазах людей. Своим полотном сказала, что они недостойны уважения. А боги это не любят. Одиссей, например... если бы проявил уважение к Посейдону, после победы над Троёй, на десять лет раньше вернулся бы к своей Пенелопе. Вот за неуважительное отношение поплатилась и Арахна. Афина её превратила в паука. Сказала, что прясть она теперь будет всю жизнь. А питаться мерзостью и падалью. И судя по последним словам Афины, Арахна затаила злобу. И теперь, спустя века, пытается взять отомстить.
– Получается, важно понимать, зачем ты делаешь то, что делаешь. Я дерусь, потому что я дерусь – не слишком умное построение действий. Арахна, я так понимаю, в состязании занималась именно этим. И как теперь она пытается отомстить?
– Убивает миры. Афина наделила её способностью парализовать и выпивать жертву. Это интересная конечно тенденция. Начала она с мух, а теперь выросла до таких размеров, что переключилась на страны. Страна Жёлтого кирпича последний оплот между миром мёртвых и миром живых. Страну Чудес и Зазеркалье она уже уничтожила.
– А зачем она уничтожает страны?
– Не знаю. В том-т о и дело, что не знаю. Это как-то связано с местью богам. Но почему именно таким образом... Она же только разрушает. Не создаёт.
– Опять дерётся ради того, чтобы драться?
– Получается, что так, – согласилась Алиса.
– Но ведь это так давно было! Думаешь, это и правда та самая Арахна?
– Не знаю. Скорее всего, её дальняя внучка. Но останавливаться она не собирается. Волшебница Виллина очень обеспокоена её присутствием здесь. А я не знаю, смогу ли спасти эту страну. Я даже не знаю, смогу ли спасти собственную жизнь.
– В таком случае я хочу спасти свою страну, – заявил Страшила. – Мне всё равно кто и с кем начал враждовать тысячи лет назад. Это моя страна и я хочу в ней жить. Я хочу, чтоб в ней жили птицы и рос горох. И никакой Арахне я свою страну не отдам.
Алиса удивилась.
– Ты? Чучело? Да что ты можешь?
– Не важно. Что-то да могу. Если никому не под силу справиться с этой паучихой, значит, это будет под силу мне. Мне, знаешь ли, не понравилось, что она через мою голову пустила свою паутину. Когда во мне торчал этот провод, мир был чёрно-белым. А теперь я вижу краски. И возможно даже стану умным. И я не хочу умирать сейчас, когда только начал жить.
– Это безумие! – сказала Алиса.
А потом вспомнила, как сражалась Вострым мечом с Бармаглотом. И напутствие Белой королевы: «Вострый меч сам знает, что ему делать. Тебе надо только крепко держать его». Получается, в словах Страшилы есть смысл. Битва с Бармаглотом... Как же давно это было... И Шляпник. Шляпник тогда был другим. И готов был сражаться вместе с ней. А теперь они по разные стороны баррикад...
Некоторое время шли молча. Солнце клонилось за горизонт. Алиса устала и была готова создать шалаш и расположиться на ночлег в лесу. Но Гарм поодаль от дороги нашёл хижину, и компания направилась туда. Гарм остался снаружи охранять хижину. Страшила и Алиса расположились внутри. Девушка на лежанке, чучело предпочло посидеть за столом. В отдыхе он не нуждался. Погасили свечу, и очень скоро девушка провалилась в сон.
Темнота. Звёздная пыль, Туманный путь неба Страны Чудес. Огни Мистера Времени. Маятник... Туда, сюда, туда сюда.
– Алиса. Алиса... – раздался знакомый вкрадчивый голос. – Алиса. Моя Алиса!
И она узнала его.
– Шляпник? Это ты? – девушка не могла поверить своему счастью. – Ты пришёл! Ты откликнулся!
– Конечно, пришёл. Разве я мог забыть о тебе? Я так ждал этой встречи. Иди на мой голос.
Алиса побежала к нему по лесу. В темноте. Падая и спотыкаясь. царапая лодыжки и ладони. Но это было неважно. Шляпник, Шляпник! Она победила! Она была права! Вот он уже совсем рядом! А потом она увидела его. Его разноцветные одежды, как когда-то, рыжие волосы, жёлтые горящие глаза.
– Шляпник! – вскрикнула она. – Я здесь!
Он подошёл к ней, взял за руку, прикоснулся к кисти губами и прошептал:
– Подчинись Арахне, Алиса. А потом... потом мы всегда будем вместе!
Позади Шляпника послышался цокот множества ног. Алиса отпрянула, вырвала руку.
– Кто здесь? – спросил Страшила и зажёг свечу.
Алиса вскочила на кровати и увидела, что стенка хижины размыта, а из надвигающейся темноты к ней тянутся чёрные щупальца. Позади паучьих лапок светились жёлтые глаза шляпника. Или Арахны? Девушка закричала. Тут же в хижину с лаем ворвался Гарм, он бросился на лежанку, заслонил хозяйку собой и стенка между пространствами опять материализовалась. Лежанка стояла рядом с шершавыми необструганными досками. И никакой чёрной пустоты. От пережитого ужаса виски стучали, ладони стали мокрыми.
– Что это было? – хрипло спросила Алиса.
– Тебя чуть не сцапала Арахна, – озвучил очевидную мысль Страшила.
– Но как? Это же был только сон! Или... нет?
– Она нашла тебя через этого человека с жёлтыми глазами, – ответил Гарм. – Будет лучше, если ты не будешь больше с ним разговаривать. Ни во сне, ни наяву. Виллина же сказала, что это теперь человек Арахны. Так что незачем испытывать судьбу.
Страшила согласно закивал.
– Хорошо, что я услышал шорох! Иначе бы... иначе бы... Ты проснулась бы с таким же шнуром в голове, как и у меня утром.
– И тогда Арахна смогла бы меня просчитать и подчинить... – вспомнила Алиса слова Виллины.
Нет, этого нельзя допустить. В паутину чудовища она попасть не должна. Иначе погибнет и сама, и страна Жёлтого кирпича. И Шляпник. Теперь уж наверняка. Потому что кроме неё, его выручать никто не будет. Если уж даже собственный Гарм против.
Когда стало понятно, что опасность позади, девушка снова попыталась уснуть. Пёс на этот раз лёг возле её кровати, а Страшила не стал гасить свечу.
Но до утра Алиса ворочалась на постели. Не понимая, как Шляпник мог так её подставить. Неужели он не понимает, в какой опасности находится сам? Так зачем и её вести туда? Так и не найдя ответ, Алиса задремала лишь под утро.
Когда пришло время вставать, Алиса очень пожалела, что рядом нет бутылочки с коньяком. Но в тот момент, когда она об этом подумала, бутылочка появилась.
Алиса уставилась на неё с раздражением. Ещё бы. Это было приветствие из умершей страны Чудес. Глотнёшь разок – станешь одной. Глотнёшь второй – станешь другой. Это она помнила. Но сейчас просто хотелось выключить мозг. Он слишком сильно кипел. Да, это был не выход. Или выход только на некоторое время, но злоупотребить этим выходом очень хотелось.
Шляпник предал, предал, предал... Колотилось в мозгу и униматься не собиралось.
Признавать, что мир потерял привычные очертания, вселенная изменила параметры и больше никогда не будет прежней, не хотелось. Потому что это... потому что это... больно!
Хотелось кричать и плакать. Но она не стала. И продолжала разгадывать головоломку. Это давало очередную призрачную возможность нащупать новую линии жизни. Раз уж старая окочурилась. И всё-таки... Она уже больше мертва, чем жива, так зачем двигаться дальше? Зачем преодолевать препятствия? Не лучше ли просто остаться здесь в лежачем положении и умереть? Гарм, как плод её воображения, пропадёт вместе с ней. А пугало... да какая разница, где ему гнить. На шесте или тут. Здесь даже это делать приятней и... дольше.
Всё ещё раздумывая, вставать или нет, Алиса покачала волшебную бутылочку из стороны в сторону, потом открыла её, понюхала. Аромат шикарный. Какие-то травы. И конечно дубовая бочка. Чуть пригубила и поморщилась от слишком крепкого напитка. Обожжённое нёбо всё-таки помогло принять решение. Вставать.
В молчании компания двинулась в путь. Никому не хотелось разговаривать после ночного приключения.
Несколько часов Алиса просто шла и фиксировала картинки. Совершенно обычная дорога. Совершенно обычная изумрудная трава. Совершенно обычный день, в который ты совершенно обычно идёшь делать то, что вроде бы тебе совсем не нужно. Или нужно? В общем, сам ещё не знаешь и не определился, а уже идёшь. Так зачем?! Ради кого и ради чего?
- Кто ты? – услышала Алиса с ветки дерева.
Сначала она подумала, что это привычный Абсолем. Она ожидала увидеть голубую гусеницу и пары удушающего кальяна. Но рядом никого не было, кроме спутников.
Показалось.
Интересно, может ли мертвецам что либо казаться? Или полумертвецам?
Алиса опять хлебнула из бутылки. И опять услышала слова:
- Кто ты?
Девушка опять оглянулась. Обшарила взглядом все ветки, стволы, осмотрелась в поисках грибов с рост человека. Ничего. И никого.
Страшила идёт, переваливаясь следом. Гарм вечно пропадает в зарослях. Но кроме них... Никого! Так кого же она слышит? Девушка долго прислушивалась и, наконец, глотнула из бутылки ещё раз.
- Кто ты? – в третий раз прозвучало в её мозгу.
- А кто ты? – выкрикнула Алиса в пустоту.
В тот же миг картинка стала блёклой. Дорога из жёлтого кирпича стала почти белой, трава выцветшей, Гарм и Страшила какими-то... ненастоящими, словно нарисованными. Окружающая реальность приобрела размытость, потеряла запахи и осязаемость. Только бутылочка, что была в руке, сохранила запахи трав и дуба. И гладкую отполированную поверхность.
На внезапно увеличившимся в размерах листе дуба, Алиса разглядела голубую улитку. Потом улитка трансформировалась в голубую бабочку, затем в гусеницу. Гусеница курила кальян. Ну вот. Теперь это то, что она привыкла видеть.
- Абсолем? – уточнила Алиса.
- Если тебе угодно так меня называть, - выпустил он в неё струйку дыма.
- Но ты же он!
- И одновременно не я. Или не он. Я – всего лишь облик...
- Но кто же ты?
- Твоя совесть.
- Мне не нужна совесть. От неё слишком много проблем.
- А мне не нужна ты.
- Тогда может разойдёмся?
- Не выйдет. Пока ты жива, я в связке с тобой.
- А что же делать?
- Как вариант – умереть. По-настоящему. А не как ты сейчас. Только наполовину. Но как по мне, так это не вариант совсем. Ты лучше спроси иначе. Ты лучше спроси, а зачем?
- А зачем? – в раздумье, больше для самой себя спросила Алиса.
Странное это слово. «Зачем». Зачем человек вообще пишет, слышит, чувствует... думает? Думает. Что такое это вообще... думать. Как оно происходит? Почему так легко или наоборот, не просто. И почему люди иногда думают то, что им не положено. Думают не так как им говорят, а иначе? Что в голове человека заложено такого, что он может думать иначе? Иначе, чем... кто? Животные? Да. Вернее, нет. Кто есть человек в цепочке пищевой цепи? Уродец какой-то. Недоживотное. Может он – это растение? Да, нет. Не похоже. Нет, есть конечно люди, как растения, но это совсем запущенный случай. Но вот в структуре мысли, человек – это кто? И зачем? Да, здесь без человека не обойтись. Он как мельница, которая умеет перемалывать мысли из гипотетического зёрна в муку. Но из муки потом пекут хлеб. А из мыслей человека, что можно выпечь? И главное... зачем? «Зачем»... .Опять зачем. А ведь с этого слова всё и началось. И ответа ведь нет.
- А как ответить на этот вопрос? – спросила Алиса гусеницу.
- Ты должна понять это сама.
- Я запуталась. Я понимаю, что я думаю, но не понимаю, отчего у меня такие мысли, а не другие. Где мои мысли, а где чужие?
Абсолем выдул ароматный дым.
- Люди на другом конце земного шара думают иначе... - ответил он.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Они же не ходят вверх тормашками?
- Или кармашками? – уточнила Алиса.
Ей никогда не нравилось первое выражение, потому что было непонятно.
- Это ты верно подметила, - пожевал мундштук Абсолем. - А что было бы, если бы все ходили вверх кармашками?
Алиса засмеялась. Она представила, как люди вверх тормашками ходят с вывернутыми кармашками.
- Ни у кого не осталось бы денег! – безапелляционно заявила она.
- А почему?
- Потому что деньги вываливались бы из кармашков.
- Люди странные существа, - подытожила голубая гусеница.
- Почему?
- Потому что вверх кармашками у них ходить не принято. А ходить с вывернутым мозгом, что образуется, когда люди ходят вверх тормашками, для них привычное дело. А если они ходят так ещё на этом конце земного шара, сама представляешь, как это выглядит. Н это не самое абсурдное. Абсурдно, что это поощряется, набиваем вывернутых кармашков. Впрочем... дело это неблагодарное, словно носить...
- Воду в решете... – поняла Алиса на мгновенье и тут же замотала головой. – Всё равно не поняла. Как это получается?
- Вот ты например, - терпеливо сказал Абсолем, набрал в гусеничные лёгкие побольше воздуха и опять выдул на неё.
Алиса закашлялась.
- Зачем так делать? – с упрёком сказала она.
- Вот ты например, - повторил он, - ты с вывернутым мозгом или нет?
Алиса задумалась...
- Если я скажу нет, то это будет неправдой.
На гусеницу эта реплика не произвела впечатление. Абсолем ждал. И оставался безучастен. Равнодушен и даже, похоже, начал отдаляться. И Алиса испугавшись, что он сейчас исчезнет совсем или очень надолго, скороговоркой проговорила:
- А если я скажу, да... А если я скажу, да...
Абсолему надоело ждать, и он помог ей:
- А если ты скажешь да, то это будет неправдой тоже.
- Не понимаю. Где разница? Как вообще это определяется? Где правда, где неправда и существуют ли они обе? Может они обе обман?
- Не обман. Они существуют. Так же, как вывернутые тормашки и вывернутые кармашки. Если у тебя вывернутые кармашки, то и с тормашками у тебя не всё в порядке. Ищи смысл в голове.
Картинка с гусеницей, несмотря на предпринятые Алисой усилия, начала сворачиваться.
- В какой?- крикнула напоследок Алиса, всё ещё надеясь, что Абсолем ответит.
- В своей, - протянула гусеница на манер учителя для туповатого ученика и исчезла.
Вернее исчез лист, на котором она сидела. Вернее свернулась увиденная реальность, и лист стал таким же маленьким, каким был изначально и потерялся среди миллионов таких же маленьких листов, которые шелестели у неё над головой. Чтоб найти этот лист теперь понадобится микроскоп. Или телескоп? Девушка опять запуталась.
На каком именно листе был Абсолем? Алиса зажмурилась и попыталась представить. Темнота, темнота и свет... Некое внутреннее свечение показывало, что Абсолем где-то слева и сверху. И сама же усмехнулась аллюзии. Прямая противоположность описанию дороги в Тартар в греческих мифах. Но где именно сейчас её собеседник? А впрочем, какая разница. Он обычно появляется сам. Когда захочет. И что самое главное, когда нужно. Он не подведёт и не отвернётся в трудное время. Не то, что Шляпник... А впрочем, зачем она о рыжем вспомнила? Нет его. И больше не будет.
Алиса заметила, что существующая реальность опять заиграла красками. Звуки стали острее, а не через вату. Страшила плёлся сзади и что-то бормотал.
- Раз, два, три... Раз, два, три... – говорил он.
- Что ты считаешь? – спросила Алиса.
- Камушки на дороге.
- Разве можно посчитать камушки на дороге тремя цифрами?
- Как видишь можно. Я же считаю.
- И сколько уже получилось?
- Очень много раз по три.
- А сколько ещё будет?
- Ещё больше много раз по три. Дорога, можно сказать, только начинается.
- Даже самая длинная дорога начинается с первого шага, - вспомнила Алиса. – Если его не сделать, а потом ещё один, а потом ещё один, ещё и ещё, то так и останешься на одном месте. И ничего не изменится. Но один шаг – это так мало! И сделав первый шаг, так страшно не дойти.
- А если идти сразу не одним шагом, а тремя? Раз, два, три. Раз, два, три.
- Это уже вальс получается.
- А что такое вальс?
- Танец такой. Его надо танцевать вдвоём, а ещё он развивается циклически.
- Не понимаю.
- Танцоры движутся не по прямой, а можно сказать по спирали. Каждый такт – это спираль. Получается, танец состоит из маленьких спиралек. А потом они складываются в прямую или любую другую фигуру, смотря куда хотят дойти танцоры.
- Значит, их обязательно будет двое?
- Двое... – Алиса опять залипла в своих мыслях, а потом ответила. – Нет. Не обязательно. Конечно, это не классический вариант, но вальс я уже танцевала одна. Надо просто представить себе партнёра и кружится с ним.
- Даже если его не видно?
- Ну, во-первых, и это главное, его видно мне. А во-вторых... знаешь ли, танцевать с выдуманным партнёром гораздо приятнее, чем с настоящим. Потому что он не наступает тебе на ноги.
- Но ведь окружающим его не видно?
- Ну и что? - начала злиться Алиса. – На окружающих мне обчихаться. Они даже очевидных материальных вещей часто не видят. Так что, мне притворяться идиоткой и быть как они?
- Они тебя чем-то обидели?
- Кто?
- Окружающие.
Алиса опять задумалась.
- Они нет. А вот их мировоззрение, да. Обычная реальность, куда я рано или поздно вернусь, не приемлет волшебства. Она боится её. И эта обычная реальность внушила людям, что волшебства не существует. Как не существует магии и других миров. Что она единственная и неповторимая. Но если неповторимая – это скорее всего правда, потому что ничто нельзя повторить дважды. То вот то, что единственная – это неправда абсолютная. А знаешь, какая ложь самая страшная?
- Какая?
- В которой ложь смешана с правдой. Люди верят правде и автоматически вместе с ней верят лжи. Считая её неоспоримой. А ложь питается их доверием. А потом съедает людей до конца. И они умирают. Как Шляпник.
- Но он же не умер.
- Нет. Умер. Это не тот Шляпник, которого я знала. Это не тот Шляпник, которого люблю. Того Шляпника больше не существует. Он погребён под слоем лжи, скормленной им Арахной. И я ничего сделать не могу... Единственное, что наверное могу, спасти эту страну от него. И его подружки. Ну и спастись сама. Погибать от любви к кому-то, дело неблагодарное. Надо просто делать шаги по этой дороге. И когда-нибудь придёшь к чему-то новому.
- И лучше в темпе вальса.
Алиса засмеялась.
-Да, лучше в темпе вальса. Давай научу.
- Но ты же обычно танцуешь с выдуманным партнёром.
- Сегодня у меня есть настоящий, который хочет научиться, а это меняет дело.
Она подхватила Страшилу на руки и принялась танцевать.
- Раз, два, три. Раз, два, три.
Нет, всё-таки весело с этим пугалом. Абсолем – это конечно хорошо. Но он говорит такими заумными фразами, что очень долго нельзя разобраться. А когда разберёшься, приходит время решать новую загадку. Со Страшилой намного проще. Здесь уже не ей объясняют, а она объясняет. И объясняя ему, она автоматически объясняет и себе. Да, возможно пока не совсем верно. Но для начала хоть что-то. И слова Абсолема становятся более понятными. Получается, до разгадки – зачем, она уже почти добралась. По крайней мере на то время, пока она в этой стране. Но до разгадки – кто она, ещё нет. На самом деле это очень сложная загадка. Некоторые над ней всю жизнь безрезультатно голову ломают. Но она её решит. Думается, это дело времени. Так что можно расслабиться и потанцевать.
Алиса продолжала кружить пугало по дороге, когда из кустов выбежал Гарм. Она совсем забыла про него...
- Я видел в двух минутах бега отсюда, железного человека, - пролаял пёс.
- А такие бывают? – удивились хором оба партнёра.
Алиса поставила Страшилу на землю. Тот немного покачался из стороны в сторону, приноравливаясь к матушке-земле. Вестибулярный аппарат видимо шалит. А говорит, мозгов нет, отметила про себя Алиса. Может ему кто-то внушил, что у него мозгов нет, а на самом деле они есть? Но сейчас не до этого. Она повернулась к Герму и уточнила.
- Значит, думаешь, железные люди бывают?
- Получается, бывают. Я не сомневаюсь в том, что вижу! – ответил пёс.
- Как же я тебе завидую, - пробормотала девушка, - а я вот часто вижу то, что заставляет сомневаться во всём остальном. В том числе и в способностях собственных глаз.
И громче добавила:
- А что он делает?
- Стоит.
- Стоит?
Ответ Алису не то чтобы удивил. Но всё-таки удивил. Обычный человек обычно не просто стоит. Он обычно что-то делает. Тем более в лесу. Собирает, ломает, жжёт костёр, готовит еду, курит, наконец. Но просто стоит? И она ещё раз уточнила.
- Точно? Ты ничего не перепутал?
- Да. Ничего. Стоит.
- И всё?
- Да.
- Железный, стоит и ничего больше не делает, - начал размышлять вслух Страшила. – А может он пугало?
- Нет, - ответил Гарм. – Он дрова рубит.
- Ты сказал, он ничего не делает, - поднял палец вверх Страшила.
- Он и не делает. Просто стоит.
- А тогда с чего ты взял, что он живой? Может это памятник? – теперь предположила Алиса.
Идти в лес как-то не хотелось. Похож немного на лес из страны Чудес. Но здесь он... мрачный. Неприятный какой-то.
- Кому памятник? – уточнил Гарм.
- Лесорубу.
- Нет, это не памятник, - в нетерпении завертелся на одном месте пёс. Ему не нравились эти расспросы. Но и отступать от своего утверждения, он почему-то не хотел. - У памятников обычно таблички рядом с припиской имеются. Кто, зачем, по какому случаю. А здесь нет. Я всё посмотрел.
- Может его деревом придавило, вот в лесу и поставили, - не сдавалась Алиса. - А таблички нет, потому что местные все знают эту историю, а не местных в этом лесу, наверное, отродясь не бывало. Мы первые.
- Это не памятник, - упрямо повторил Гарм. – И не пугало. Он стоит и рубит дрова. Но одновременно ничего не делает. Застыл. А ещё он дышит.