Иван царевич и Серый Волк
Избегая предательских бликов лунного света, некто скользил в полумраке сада. Невдалеке залаял пёс, потом повыл, потом опять залаял. Тень приостановилась. Умная скотина сигнал кому-то подаёт. Надо изменить вектор движения. Из всех доступных путей осталась только освещённая аллея. Тень рывком попыталась миновать яркую дорожку. Не вышло. Её заметили. Откинув занавеску, на балкон вышла царевна.
− Трезор?
Некто перескочив в спасительную тень под деревья на другой стороне аллеи, замер. Но скрыться не удалось. Из-за пазухи стало заметно свечение.
− Стража! − звонкий голос царевны разбил тишину.
***
Чтоб солдатики поторапливались, царевна произнесла заклинание и хлопнула в ладоши. Заклинание мелькнуло яркой искрой и исчезло.
− Сонное зелье, − констатировала девица. – Банально, но до сих пор работает. Ну вот, уже проснулись.
И точно. Со стороны птичника послышался глухой топот кованых сапог. Он заставил похитника что есть силы нестись прочь. Но след из тонкой полоски свечения выдавал его путь. Далеко не уйдёт. Если жить захочет, выкинет добычу. Если нет, значит дурак.
Царевна с балкона смотрела, как стража устремилась за вором. Трезор тоже присоединился к погоне. Убегающий и догоняющие скрылись из вида.
Некоторое время было тихо. Царевна села на резную скамейку, установленную на балконе. Луна сегодня особенно хороша. Дремавший на скамейке кот замурчал и стал ластиться к хозяйке.
− Матушка, помилуйте! – запоздавший резкий крик со стороны птичника, заставил кота вздрогнуть.
Под балкон подбежал управляющий и пал ниц.
− Жар-птица украдена. Похитник знал, как обращаться с трезвон-клеткой, не тронул её.
Продолжая гладить кота, царевна распорядилась:
− Найти и убить вора.
Управляющий побежал вслед за дружиной. С ворами наследница Афрона не церемонилась. Не первый раз пытаются украсть Жар-Птицу. Если с каждым расшаркиваться, урок будет плохо понят. Так вот зачем сегодня при прогулке в лесу птица Сирин предложила засидеться за документами.
***
Добры молодцы пировали в корчме после победного похода на соседнее княжество. Все равны, как на подбор. Высокие, крепкие, горластые. С ними и царевич отмечал славное возвращение с добычей.
− Иван! Ты ж скоро царём будешь! – захмелевший Липат торопил события. − Нашим царём!
Вздымались вверх кубки.
− За нашего царевича! − подхватывали остальные.
Стены сотрясло увесистое эхо.
− Ребят, мне рано. Я ещё жену себе не нашёл...
− А в чём дело? За тебя любая пойдёт! Отпраздновали и все дела... − Филимон поставил кубок на стол и приступил к закускам.
Иван царевич ухмыльнулся.
− Ну да, все дела... Только любая здесь не походит. А мне, сами понимаете, приходится не за девами, а за вами приглядывать, чтоб не начудили чего.
Все рассмеялись.
− А вот старый царь опять жениться надумал, − не унимался горластый Липат, − как бы тебя не обскакал.
− И кто ему в супружницы пошёл на этот раз? — Иван пригубив вино.
− Судачат, Марья − жена Андрея-стрельца. Стрелец-то сгинул. Говорят, не воротится.
− Святая правда! − Филимон вытер рукавом рот и принялся за индюшку. − За глаза его уже похоронили.
− А царь-то, царь! − хохотнул высокий Егор. – Сколько лет правит, а туда же. Молодуху ему подавай. Правильно говорят: седина в бороду, бес в ребро.
− Какая седина? Ему больше сорока не дашь. − Влез в разговор Мефодий. — Ох, чую, ребятки, скорее мы состаримся, чем старый царь одряхлеет.
− И как ему удаётся так здорово выглядеть?
− Говорят, у Ядвиги молодильных яблок раздобыл, − расширив глаза с плошки, сообщил Мефодий.
Ответом ему стал хохот.
− Ну ты скажешь. Скорее поверю, что он просто бессмертный, − выдавил сквозь слёзы Филимон, а потом крикнул служке: − Горячее неси!
Хозяин корчмы уже махнул слугам, но тут с улицы вошёл боярин Грышников. Сложив руки на животе, он неспешно ступал средь столов с яствами. Шум вскоре улёгся. И боярин в тишине поклонился царевичу.
− Вам царь-батюшка немедля явиться приказал.
***
Царь Кассий в шитых золотом одеждах восседал на высоком троне, поглаживал заострённую бородку. На руках сверкают дорогие перстни, голову украшает шапка с маковкой, опушка из меха соболиного. Выгнав всех придворных и вояк из палат, оставшись один на один с наследником, царь начал вещать.
− Сын мой любезный. Прежде чем передам тебе моё царство, выполнить ты должен одно поручение.
Кассий откинул тряпку с золочёной клетки. Жар-Птица ярким светом залила белокаменные палаты.
− Охотники вчера у лесного озера изловили.
У Ивана царевича дух захватило.
− Загляденье какая.
− Да, красота редкостная. В моём птичнике такой нет. И красные с золотом есть, и синие с зелёными переливами, и неведомого мне лунного сияния с чернотой. Про горлиц и соколов вообще молчу. А такой нет.
− Так оставьте себе, батюшка.
− Не могу. Ты знаешь, не терплю чужого пламени. А у меня уже столько птичек в клетках томятся. И некоторые из них вспыхивают. И за теми, что есть, глаз да глаз нужен. Так что эта лишняя обуза. И отпустить не могу.
Царь щёлкнул языком, развёл руками. И продолжил.
− Так что ни с одной из своих прежних расстаться не могу. И шею свернуть такой красоте жалко.
Жар-Птица, словно поняла, что о ней речь. Распустила веерный хвост и попыталась станцевать на жёрдочке. Клетка для танцев оказалась тесной, и белой красавице оставалось только переступать с ноги на ногу, надувать зоб и распушать перья.
Иван царевич не мог отвести глаз.
− А в чём же поручение, батюшка?
− Вот мы к нему и подошли. Верни Жар-птицу в царство Афрона. Гонцы доложили, что это от них она улетела. А по возвращении соберём пир на весь мир. Повод будет.
− Всё исполню, батюшка.
***
Долго ли коротко ли ехал Иван царевич, притомился. Стреножил коня, поставил рядом клетку с жар-птицей и лёг спать. Дружина отдыхала после трудного похода и царевич верных друзей с собой брать не стал. Посчитал, что и так справится.
Просыпается, а возле него сидит Серый Волк.
− Долго спишь, Иван царевич. Если б не я, совсем не проснулся. Стражники Елены тебя чуть на куски не изрубили.
− Зачем я им сдался? − протёр глаза царевич.
− Жар-птица эта краденая. Тебя вором теперь считают.
Иван царевич сел. Вокруг клочки одежды траву устилают.
− Дела...
− Мой тебе совет, − зевнул Волк. − Отпусти птицу, а сам домой ворочайся. Скажи, что задание справил.
− Нет, Волк. Не могу. Ославленным на весь мир останусь. Пойду к Елене в царство Афрона.
− Убьют тебя, Иван царевич.
Иван только плечами пожал, и хлеб из сумки достал. Сам ел, с Волком делился. Как стал коня седлать, Волк и говорит ему.
− Ох, пропадёшь без меня, Иван царевич. Ладно, помогу тебе. Сразу к Елене не ходи, смерти придаст. А как стемнеет, проберись к её светёлке. И слушай. Только через балкончик не заглядывай.
***
Как звёзды на небе высыпали, да ночь сгустилась, пробирается Иван царевич под балкон к светёлке царевны и слушает. А царевна ко сну готовится и со служанками разговаривает.
− Сегодня гонец из соседнего царства приезжал. Передавал, что царь Кассий на пир зовёт. И в честь чего бы это?
− Простите, что вмешиваюсь, − прошелестел вкрадчивый голос служанки. − Судачат, соседский царь жениться надумал, вот люд честной и зазывает. Да кто ж за такого старика замуж пойдёт?
− А он совсем и не старый, − засмеялась Елена.
− Что ж вы тогда, матушка, такого жениха упускаете? — ответила шуткой на шутку служанка.
− А я замуж не собираюсь. Муся, вода готова?
− Да, матушка.
Лёгкие шаги и плеск воды заняли некоторое время.
− Нехорошо, матушка. Царевне, да без мужа, — не унималась Стешка.
− Пока не сыскался суженный мой, − отрезала Елена.
− А какие ещё вести гонец принёс? − любопытствовала резкая Муся.
− А никаких. Узнать хотел, казнён ли вор нашей Жар-Птицы.
− А вы?
− Сказала, что стражники видели вора в лесу. Скоро поймают и голову отрубят.
Иван царевич подавил кашель. И вовремя. Под балконом прошли недавно проспавшие стражники.
− Матушка, спросить хочу, − опять раздался вкрадчивый голос.
− Спрашивай, Стеша.
− Вы сказали, что суженный ещё не сыскался. А когда сыщется?
− Когда... − голос замер и опять зазвенел колокольчиком. − Когда Златогривого коня, мне приведёт!
Вздох разочарования донёсся до царевича.
− Это невозможно. Конь Златогривый − сказка.
− А Волшебная книга говорит, что есть он, — в голосе царевны пробежали капризные нотки. − Пасётся на Вольных лугах возле Мраморных гор у Крайнего моря. И который молодец приведёт его, за того и замуж пойду. Мусь, застелила постель? Стеша, полотенце подай. И можете обе идти в опочивальни.
Дверь скрипнула, всё стихло. Только лёгкие шаги по светёлке.
Не послушался Иван царевич Серого Волка, не утерпел и заглянул в окошко.
Свет звёзд запутался в распущенных волосах царевны, тонкая ночная сорочка таяла под отблесками свечного пламени...
***
− Волк, люблю её! Без неё жизни мне не будет. Помоги коня Златогривого сыскать.
Серый Волк лежит, обхватив лапами голову.
− Зачем не послушался меня, Иван царевич, зачем заглянул в окошко? Многих уже сгубила красота Елены. Путь к Вольным лугам опасен.
− Не поможешь, один поеду.
− Долго же ты будешь ехать туда на своём коне.
Но Иван царевич уже оседлал Серого из Махи, доводов слушать не стал. Только ногу на стремя поставил, как опустилась на ветку соседнего клёна горлица. В клюве платок чёрный держит.
Вздохнул Серый Волк.
− Ох уж эта Волшебная книга, спасу от неё нет. Ладно, возьми платок и садись на меня верхом, всё быстрее до Мраморных гор доберёмся.
Сел Иван царевич на него верхом. Бежит Серый Волк, тёмные леса мимо глаз пропускает, синие реки хвостом заметает. Доехали до Огненной реки. Ни зверь её не перескочит, ни птица не перелетит. Махнул платком Иван царевич в одну сторону три раза, появился крепкий высокий мост. Перебрались они на другой берег прямо к подножию Хрустальных гор.
− Ну всё, Иван царевич, слезай. Здесь мне тебя не провезти. Пойдёшь по тропинке следом. Только не отставай и внутрь гор не заглядывай.
Побежал Волк вперёд по тропинке, царевич за ним. Только под ноги смотрел, как Волк наказывал. Хрусталь тропинки стёрт, но изнутри разноцветными огнями переливается, манит. Какой же тогда стены красоты невиданной, думал Иван царевич. Нет, нет, да и глядел на них украдкой. На отвесной стене огни, а внутри дымка. Долго Иван царевич за Волком шёл. Вот уж тропинка вниз повела, Волк из виду скрылся. Не утерпел Иван царевич, захотел лучше Хрустальную гору рассмотреть. Глянул, а внутри уж не дымка, а дворец с фонтанами. Сад дивный, Елена в том саду гуляет. И всё вокруг светом волшебным озаряется. Манит Елена царевича во дворец, ведёт в опочивальню. Разве устоять можно? Шагнул Иван царевич в мираж и не заметил, как правая нога в Хрустальную гору втянулась. Шагнул левой, по пояс в горе скрылся. А всё за Еленой тянется.
Прилетела тут горлица, села царевичу на плечо и клевать в темечко стала. Опомнился Иван царевич. А у горлицы на шее пузырьки с живой и мёртвой водой привязаны. Сбрызнул Иван царевич Хрустальную гору мёртвой водой, отпустила его гора. Но омертвели ноги, упал царевич на землю. Сбрызнул ноги живой водой и опять прежним стал. Только хотел Волка идти искать, как увидел под ногами скелет с зажатой в руке стрелой.
***
Догоняет Иван царевич Серого Волка. Волк головой качает:
− Многие богатыри в Хрустальных горах навеки сгинули. Ты мог среди них остаться.
Молча спускаются путники в Вольные луга. Тут Волк и говорит:
− Коня Златогривого Лихо Одноглазое стережёт. Не пущу тебя, сам пойду. А ты здесь дожидайся. Как увидишь коня, садись верхом и к Огненной реке скачи, я следом буду.
***
Укрываясь в высокой траве, прокрался Серый Волк на луг. Лихо Одноглазое от Златогривого коня ни на шаг не отходит. Долго ждал Волк, наконец, Лихо закрыло глаз, придремало. Как заснуло оно крепким сном, погнал Волк коня к горам Хрустальным, где Иван царевич дожидался. А сам назад воротился. Ударился о землю и в коня Златогривого превратился. Проснулось Лихо, видит, конь рядом пасётся и снова заснуло. А Иван царевич уж перевал Хрустальной горы миновал. Когда Лихо опять уснуло, ударился конь о землю, превратился в Серого Волка и наутёк кинулся. Проснулось Лихо, видит, нет коня Златогривого и в погоню. Летит, вот-вот Волка нагонит, а Волк уж к Огненной реке добрался. Иван царевич на том берегу ждёт. Перебежал Волк через Огненную реку, Иван царевич махнул чёрным платком в другую сторону, но только два раза. Остался над рекой мост тоненький-тоненький, еле стоит. Побежало по нему Лихо Одноглазое и в огненную пропасть свалилось. Тут ему и лютая смерть приключилась.
Постояли друзья, дух перевели. Сказал Иван царевич:
− Чем же мне отблагодарить тебя, Серый Волк?
− Станешь царём, возьми меня на службу.
Ударился Серый Волк о землю и стал Андреем-стрельцом.
− Батюшка твой, послал меня Туда-Не-Знаю-Куда принести То-Не-Знаю-Что. Три года уже по лесам скрываюсь в волчьем обличье.
− Что ж, за столько времени То-Не-Знаю-Что не сыскал? − ухмыльнулся Иван.
− Сыскать его дело нехитрое. Да ведь старый царь не успокоится, ещё дальше пошлёт. Вот и пришлось ждать, когда придёт срок тебе на трон всходить придёт.
− Ну что, ж. Добро. На пир приходи без боязни, становись в караул. Будут возражать, на меня ссылайся. Но вернуть в награду то, что тебе и так принадлежало... — Иван царевич снял колчан, − не правильно. В награду возьми это.
Протянул царевич Андрею стрелу.
− Стрела Древнего мастера. Давно таких не делают. В Хрустальных горах её нашёл. По преданию всегда в цель попадает и чары разрушает.
Стрела чудно выглядела. Длинный наконечник, оперение тонкими белыми пластинами выстругано, древко шершавое.
− Святослав-мастер её делал, − пояснил между тем царевич, − чертежи его стрел в старинных свитках найти можно. Видишь, на древке тонкая гравировка ещё осталась.
Андрей присмотрелся. На древке и правда выструганы мелкие буквы. Только от времени многие из них стёрлись.
− Святослав, − прочитал Андрей.
***
− Не пойду за тебя, Иван царевич, замуж. И коня своего забирай.
Ругается Елена, а у самой глаза так и светятся, на Златогривого Коня заглядывается.
− Нет, царевна. Это подарок. И Жар-Птицу возьми. Возле нашего озера моя дружина нашла её.
Иван царевич протянул простую клетку с волшебной птицей и замер, словно ждал чего-то. Но стражники не подбежали, в куски не изрубили. Елена только плечиками передёрнула.
− Жар-П в птичник, − приказала она служанкам. − А мне коня Златогривого подготовить, кататься поеду. А ты уходи, Иван царевич. Не люб ты мне.
Уехала царевна, разошлись слуги, а Иван всё у терема стоит. Долго стоял. Стала стража его со двора гнать. Нечего делать, пошёл прочь Иван царевич. За несколько часов осунулся, краше в гроб кладут.
***
А Елена под вечер только вернулась, оставила на конюшне Златогривого коня и пошла погулять по птичнику. Но питомцев почти не замечала. Расплетала и заплетала кончик косы, хмурилась, нижнюю губку закусывала. А попугайчики наперебой кричали, радовались царевне. В соседнем зверинце пантера мурлыкала, непоседливые мартышки орали — уши закладывало. Даже жёлтый питон кольца сворачивал, светом играл.
За царевной следовали служанки верные.
− Матушка, зачем отказали ещё одному жениху? — чуть не плакала Стеша. − Коня Златогривого он добыл. А как на вас смотрел! Он же вас на руках всю жизнь носить будет. Порядочный, благородный.
− И недурён собой, − заметила Муся.
− Я боюсь, − прошептала Елена. — Я вижу его первый раз. Я не знаю его.
− Матушка, он наследник царства Кассия. − Прямолинейно рассуждала Муся. − Скоро на престол заступит. Царство его сильное, богатое...
− Мне надо подумать, − оборвала её Елена. − Оставьте меня.
Служанки удалились.
В темноте сверкнули жёлтые глаза. Непоседливые мартышки тут же притихли.
− А, это ты, Волк. Где твой новый хозяин?
− В царство своё ушёл.
− А ты пришёл меня уговаривать?
− Нет. — Волк почесался и растянулся на полу. − Пришёл проститься. Ивана царевича старый царь убьёт. Не нужен ему наследник. И мне при старом царе житья нет. Либо уйду, либо погибну.
− А царевич знает о своей участи?
− Да.
− Зачем же он туда поехал?
− Смерти ищет. Если не от руки старого царя, так на поле брани, или от зверя дикого. Не жить ему без той, что полюбилась.
Елена отбросила косу за спину. Чтоб перевести разговор подошла к трезвон-клетке с Жар-Птицей. Белоснежная красавица не замечала хозяйку. Опустила голову, перья померкли.
− Что с ней? – царевна погладила белое крыло.
Волк нехотя подошёл.
− По избраннику скучает. В птичнике царя Кассия пару себе нашла, да разлучилась быстро. Любому зверю или птице потомство после себя оставить надо.
Царевна погладила любимицу.
− Она ведь найдёт путь к нему?
Волк кивнул.
Елена сняла потайной замочек, открыла клетку.
− Нельзя её удерживать, − сказала она.
Жар-птица выпорхнула из клетки, сделала круг, оставляя в воздухе белое мерцание, и улетела. Долго смотрела ей вслед Елена.
− И мне пора, царевна. Прощайте.
− Прощай, Волк.
***
Кассий с кривой улыбкой разглядывает гостью.
− Стареешь. Что ж молодильные яблочки на ведьм больше не действуют?
Ядвига откидывает назад густые и длинные, но уже с проседью волосы.
− Иссохла яблоня. Двадцать лет как уже. И побегов не дала. Я последняя в своём роду буду.
− Что ж, молодильная яблоня сама омолодиться не смогла? − усмехнулся в заострённую бородку царь.
− Знаешь сколько этой яблоне веков? Уже моя прабабка в седьмом поколении её плоды кушала. Тогда ни одного царства ещё и в помине не было, а в Тридесятом государстве только хлеб выпекать научились.
− Значит, яблочек молодильных больше нет...
− Ну почему же нет, − теперь Ядвига усмехнулась и показала сморщенную дольку заветного плода. − Я несколько десятилетий их сушила. Молодость и красоту, к сожалению не сохраняют, но годы жизни прибавляют как и раньше. На мой век хватит. А может и не на один. Ты бы лучше о своём подумал. Смотри.
Ядвига положила на стол кусок бересты с выжженными на нём строчками. Кассий посмотрел на бересту и откинул на дальний конец стола.
− Ты всё об этом, старая. Не сбываются твои гадания. Уж столько лет не сбываются.
− Это вчерашнее гадание. Ничего не изменилось. Не могут угли врать десятилетиями.
− Не квохчи над ухом, − отмахнулся царь. − Уж сто лет только на престоле жду. И всё никак. И теперь не сбудется. Я всё просчитал.
Ядвига сложила руки на груди и изогнула бровь. Он это пренебрежение знал. Надо отчитываться, хоть и царь. Кассий сел поудобней, что сохранить достоинство небрежно опёрся на подлокотник. А потом начал.
− Что уничтожает царей? Война, зависть, смута, − царь загибал пальцы. − Соседи меня боятся. У них и пятьсот воинов, достойных моим не наберётся. Я позаботился. Деньги в нашем мире решают всё. Плюс все опасные для меня пророчества я нейтрализовал. Так что никто не смеет посягнут на мой трон. Даже сын! Уж который из них... Никто! Все у меня под каблуком.
Кассий потряс кулаком в воздухе.
− Ты думаешь, всё предусмотрел? − ведьма опёрлась руками на стол. Глаза сверкали из-под длинных ресниц. Приувядшая, она всё ещё была опасна.
− Люд, − с нажимом начала ведьма, − уже несколько поколений видит тебя на престоле. Некоторым, ты осточертел. Народ хочет нового царя. Сына твоего, например. Ваньку.
− Ванька... Нет больше Ваньки. Я позаботился. Как и его братья, он сгинул. Пропал без вести. Горе сплотит народ и недовольств не будет ещё лет тридцать. А там ещё что-нибудь придумаю.
− Пойми, в этом году ты справляешь столетие на престоле. Сыну во всеуслышание обещал передать царство. Самое время исполниться гаданию.
− Пустая дата. На следующее же утро будет поздно что-либо менят. И тогда моё слово не сбудется никогда.
Ядвига не отреагировала. Только сиотреть стала, словно угольями прожигает.
− Успокойся, − миролюбиво сказал Кассий, − Скажи лучше, что ты ещё видишь.
− Всё что я знала, тебе сказала. − И ведьма отвернулась. – Единственный совет остаётся прежним. Отмени пир в честь столетия на троне. Через день будет уже совсем другое дело.
− Нет. Это решено. Люд честной ждёт. Если не устроить праздник вовремя, возникнут недовольства. Зачем собственноручно их подстрекать?
Ядвига пожала плечами и подвела итог.
− Значит, нет..
− Нет, старая.
Ведьма откусила дольку яблока и не оборачиваясь пошла к окну. По свисту ступа зависла у распахнутого окна, спугнув горлицу.
− Приходи завтра на пир, − крикнул ведьме в спину Кассий. − Порадуешься за меня.
− Или на твоих косточках покатаюсь, − просвистел напоследок ветер.
***
Праздник. Скоморохи с утра напоминают, что собирает царь Кассий на пир весь честной народ, гостей заморских, царей соседних. Что соборная площадь гудит с утра, лоточники соблазняют карамелью да плюшками, зеваки ждут появления дорого царя с молодой невестой да Ивана царевича.
Между тем начальник караула долго тёр затылок.
− Ты ж это... умер. Царь осерчает.
− Иван царевич приказал. Сегодня царь Кассий передаст ему корону. Тогда Иван и приказ подпишет. Но если... − Андрей повернулся, чтоб уйти.
− Нет, нет! − остановил его начальник, − раз царевич и раз царём. А становись-ка ты на Смотровую площадку. Там как раз караульного не хватает.
Усмехаясь, Андрей поднялся по спиральной лестнице Дозорной башни. С тех пор как соседи перестали быть угрозой, на Смотровую площадку караул не ставили. Ниже более удобные площадки есть, а эта всеми ветрами продувается. Но в честь праздника весь караул вывели на дежурство, все точки расписаны.
Сверху площадь казалась пёстрым покрывалом. А знатные ложи все как на ладони. Можно свою жинку посмотреть. Три года уж не виделись.
Заиграли трубы, забили барабаны. Это по правую руку от царского трона усаживались на скамьях бояре да дворяне. По левую иноземные гости в чудных нарядах. Музыка стихла. Затихла и площадь. В торжественной тишине на крыльцо дворца вышел царь Кассий в дорогих одеждах, красной мантии, под руку с Марьей.
Стрелец дышать перестал, вперёд подался. Пара чинно ступая, прошла по красной дорожке. Царь устроился на троне, невеста встала по правую руку от него. Андрей ждал. Марья подняла глаза, встретилась со стрельцом взглядом. Андрей выдохнул. Только тогда понял, что музыканты уже вовсю стараются.
Начались церемониальные речи, но Андрей не слышал их. На жену любимую наглядеться не может. А Марья стоит, будто его и не замечает.
Под конец царь встал слово молвить.
− Дорогие бояре да дворяне, купцы да простые крестьяне. По благословенью, правил я вами ровно долго. Тяжек груз ответственности. Хотел в этот день передать царство сыну моему, Ивану. И сегодня утром воротился он, хоть и не чаял уж увидеть его снова. Но не хочет Иван царевич править, как я ни уговаривал. Отречётся он сегодня от престола, и придётся мне ещё с этим тяжким бременем остаться. Пока новый наследник не родится да не вырастет.
Площадь стояла не шелохнувшись, тишина приветствовала радостную весть.
Андрей закрыл глаза, провёл ладонью по лицу. Всё кончено. Отречение от престола необратимо. После того как Иван отречётся, Андрею надежды вернуться в родной дом нет.
На крыльцо дворца вышел Иван царевич, как заворожённый пошёл по красной дорожке к трону. Взял у боярина документ и глухим голосом принялся читать.
Народ стоял подавленный. Даже Андрею издали была заметна бледность царевича. С первых рядов, должно быть, он смотрелся живым мертвецом. Но царя здоровье сына не волновало. Он довольно поглаживал заострённую бородку.
− Я, Иван, царя Кассия сын, отрекаюсь от престола...
Дальше Андрей не слушал. Дальше идёт объяснение причин этого решения, а он их знал как никто другой.
Как во сне встала сцена расставания:
«− Здесь и расстанемся, Иван царевич, — машет хвостом Серый Волк. − До дома рукой подать. Да, не убивайся ты. Найдёшь ещё себе молодую жену. Много хороших девиц по свету белому ходит.
− Нет, Волк, не найду. Даже искать не буду. Кроме Елены мне никто не нужен.
− Но если не женишься, престол занять не сможешь.
− Значит, не смогу. Даже ради престола, не буду собственной дорогой поступаться».
А народу наверняка преподнесут другую версию. Старый царь, а теперь и единственный, добился своего. Но пусть царевич уже приговорил себя, Андрей не сдастся. Он украдёт Марью, и убежит с ней так далеко, что Кассий не сыщет. Пусть без родных, друзей… зато вместе.
Общую траурную обречённость нарушил шум у городских ворот. Пёстрое покрывало площади заволновалось. Царевич нехотя оторвался от документа, который не успел подписать. Шум да гром нарастал.
− Заканчивайте, − распорядился царь Кассий.
Боярин Грышников подал перо Иван царевичу поставить подпись. Андрей сверху наблюдал, как рушится его надежда на счастье. А шумные бубенцы вот-вот на площадь ворвутся. Иван обмакнул в перо в чернильницу, руку занёс над документом. И тут в распахнутые ворота Соборной площади вбежал Конь Златогривый. Народ ахнул и расступился, Иван царевич выронил перо. Вслед за конём на площадь въехала расписная коляска запряжённая тройкой лошадей. Лентами, звенящими колокольчиками да цветами украшенная. Кровь вернулась к лицу царевича. Бросился он к коляске. А Елена уж навстречу выходит.
− Рассказала мне книга Волшебная, на что ты ради меня готов. Не сыщется мне мужа духом сильнее тебя. Но возьмёшь ли теперь меня в жёны?
Закружил царевич на руках Елену.
− Вот моя жена, батюшка. Приму твоё царство, обещаю править по совести.
Стоит на Дозорной башне Андре. Ни жив, ни мёртв. В своё счастье верить боится. На площади уж поздравляют обручённых, долгих лет и счастья желают.
А Царь Кассий хмурнее тучи, подлокотники сжимает. И всё же встал.
− Поздно, − сказал он громким голосом, − всё уже решено. Я царём останусь.
Но потонули его слова в удивлённых возгласах. В честь радостного события, ровно в полдень, как распорядился царь, в небо выпустили стаю птиц с царского птичника. В центре над площадью парили две Жар Птицы, словно цветы небесные. В выси хвостами радужное сияние оставляли. Поверх них тёмные соколы летали, по краю площади белые горлицы хоровод водили.
Отошла тут Марья от трона царского, ударилась об пол, превратилась в горлицу и влетела птицей в хоровод. Взвыл старый царь. Да поздно, горлицу теперь не поймаешь. И убить всех ему не под силу.
Схватил он меч и к Ивану царевичу бросился. А Иван царевич вместе с людом да гостями воздушным зрелищем любовался, подвоха не чуял.
Только Андрей-стрелец за царём наблюдал. Увидел, что царь замыслил, выхватил заветную стрелу, выстрелил. Не обманул Святослав-мастер, прямо в сердце стрела попала. Остриём молодильные чары разрушила.
Упал царь, прахом рассыпался. Только голый череп остался. Кроме Андрея-стрельца только одна ведьма и видела, что со старым царём случилось.
***
Весь день гуляло царство Кассия. Музыка и пляски до ночи не прекращались, от угощений столы ломились, вино реками утекало.
А как стемнело, да чуть поутихло, над Соборной площадью ступа мелькнула, возле трона спустилась. Вышла из неё Ядвига, подняла из кучки золы череп.
− Вот и покаталась я на твоих косточках, старый.
И кинула в костёр бесполезную бересту с выжженными строчками предсказания.
***
И царствовал Иван с Еленой Прекрасной долго и счастливо.
Только нет-нет, да и пускал кто-то слух, что запер царь Иван своего отца Кассия Бессмертного в тёмном чулане, приковал двенадцатью цепями и голодом морит и пить не даёт, чтоб силы лишить.
А ещё говорили, что старая Ядвига на болоте людскими черепами частокол увешала. А один череп над другими, как царь возвышается.