Новогодняя ночь – это ночь для загадывания людских желаний. Боги загадывают желания в предыдущие двенадцать ночей. Сейчас ещё только одиннадцатая. У ведьмы есть ещё время подумать, что она хочет загадать в тринадцатую ночь после Йоль.
А действительно, что? Её пространство уже наполнено всем, о чём она когда-то мечтала. Дом, близкие люди, достаток, спокойствие...
– Одно желание не сбылось, – мурлыкнул кот.
Чара вздрогнула.
Рядом с домом на проезжей части взорвалась петарда, завизжали девочки, захохотали убегающие озорники. Как вовремя. Ведьма покосилась на кота. Заметил или нет, что она вздрогнула раньше громкого звука? Вроде нет. Сидит зажмурившись. Наверное, тоже хлопки не любит.
Женщина мысленно вернулась к последней фразе кота. Действительно... Одно желание не сбылось.
– Оно не сбудется, – отрезала Чара.
Ведьма давно закрыла эту тему. Когда внутри появился волшебный меч, из жизни пришлось удалить... А собственно, что удалить? Желание быть нужной? Кому, зачем? Желание на взаимность? С кем? Чара даже не знала, как его зовут. Он появился внезапно, когда было плохо, и ушёл также внезапно, когда было плохо. В указанный промежуток времени всегда приходил под маской. Демон, человек, бог, привидение или плод её воображения? Какая теперь разница? Но он забрал кусок её души. А без куска души жить приходилось едва дыша. Это оказывается очень больно.
Первое время каждый день давался с трудом. Порой казалось, что легче впасть в анабиоз, но дела не отпускали. Кто их будет выполнять? Она попыталась тяжело заболеть на две недели, чтоб не вставать с постели вовсе. Но дети в такой обстановке перестали видеть будущее, и ей пришлось выздоравливать.
В ту пору она часто вспоминала «Русалочку» Андерсена, ноги которой пронзали лезвия тысячи ножей. А показывать, что страдаешь, нельзя. Надо танцевать, веселиться и надеяться, что когда-нибудь всё уладится. Не так как было, а хотя бы по-другому. Ей бы себя обратно в целое собрать. Но за куском её души дверь давно закрылась.
Моргана как-то предположила, что это может быть испытание на прочность перед каким-то новым существенным этапом открывающихся возможностей, но от этого было не легче. Время шло. Рана души не затягивалась, скорее нарастала защитной коркой. Избавить душу от боли до следующего перевоплощения уже не мечталось.
– Не сбудется.
Чара ещё раз повторила эту фразу, скорее для себя, чем для Снежного Барса, стараясь, чтоб голос не дрожал. Слишком оно болезненно до сих пор.
– Возможно, и не сбудется, в том виде, в котором ты его загадывала. Но это желание возможно изменить.
Чара посмотрела на кота. Что он знает о неистовых болях людской души, которые надо держать под контролем приличия? Разве могут коты терять душу?
– Коты не могут, они не для этого созданы, – мурлыкнул кот.
Ведьма в который раз раздосадовалась, что волшебные существа умеют считывать мысли, когда она их желает оставить при себе.
– Мы созданы, – продолжал кот, – прокладывать теневые пути. Если ты готова, то можешь загадать изменённое желание. Тоже самое, но на другом уровне.
– То есть как?
– Что ты хочешь в новом году?
– Чтоб душа перестала болеть. Я скрыла эту боль временной повязкой из снежного одеяла. Оно притупляет, но не лечит. Я хочу исцеления. Но я не знаю того, кто унёс кусок моей души.
– Ты путаешь приоритеты, – сказал кот. – Надо знать не кого, а куда.
– Что значит, куда?
– То и значит. Нужно знать место.
– Место?
Чара задумалась. Когда путешествовали между пространствами, и когда незнакомец приходил ней в гости, на миг открывался его мир, и в него можно было ненароком заглянуть.
– Там были памятники, – начала вспоминать она, – какие стелы, вечный огонь. Только я не знаю, где это.