[Gile]

«Vaka vanha Väinämöinen»
Elias Lönnrot, Kalevala

Я (Crazy Dwarf) к вам из Домино. Здравствуйте. Эх, как же мне в свое время вбился в голову этот «старый вещий Вяйнямёйнен. Прямо таки, Лённротом повеяло.

Сперва думал быть кратким, но возвращаясь к началу отзыва понимаю, что не очень получится. Сразу оговорюсь. Часть я писал сразу по ходу прочтения, чтобы не забыть и по свежим следам. Конечно, на какие-то вопросы ответы найдены, на какие-то не очень. Но я не буду править вопросы, чтобы были свежие впечатления и впечатления по итогам прочтения и перепрочтения.

Автор снова радует смешением реальности (как оказалось совсем не нашей) с северным эпосом. Теперь перед нами отнюдь не жители Старшей Эдды, как кто-то мог подумать. Нас встречают персонажи из древних рун, собранных в свое время настоящим энтузиастом Элиасом Лённротом. Да, если кто-то не знал (Екатерина-то в курсе) руны – это не только значки и письмена на камне, бумаге или песке, это эпические песни финнов и карелов, или рунические песни (runo).

Вот получается у Автора совмещать мифологию, создавать сюрреалистические миры, наполнять их жизнью. В этом действительно Екатерина профессионал. Мир, несмотря на некоторые нюансы, получился такой, что его ощущаешь. Причем не только зрением, слышишь ветер, вьюгу, ощущаешь холод за окном и тепло от печки, чувствуешь запахи леса и горячего шоколада на молоке. За это отдельная благодарность Автору.

Конечно, рассказ получился уютным, успокаивающим. Ведь такую цель, похоже, поставил Автор. А при должном уровне мастерства цель реализуется на все сто. Этот рассказ не стал исключением.

Интересно построение рассказа. Как такового сюжета и развития в нем почти нет. Но при этом он не теряет своего обаяния. Нам показывают мир, интригуют таким событием, как хийси отданный в Мире. Это первая зацепка, которая держит читателя. А дальше по сути рассказывается, как хийси в этой семье, завершая небольшой красивой сценой со сном. Для легкого сюра и для этого произведения, на мой взгляд, это удачный подход. Ведь в самом произведении главное не приключения, не развитие героев (небольшое, но оно есть), а именно сам этот мир.

Знаете, чем-то это напоминает творения финской писательницы, творившей на шведском. Есть в этом доме что-то от Муми-дола. Да, в долине было больше приключений, но основная ценность там в особой северной атмосфере, теплоте и дружелюбии. Так и здесь. Вот вроде бы жестокий и жесткий хийси, но даже сцена с без минуты трупом – человеком без кожи, даже она не нарушает умиротворения, скорее оттеняя нынешнее состояние хийси.

Безусловно, такое впечатление создается потому, что так хотел автор. И вот здесь для меня всегда было и остается основное противоречие. Автор всегда мастерски идеализирует злых (по своей сути) персонажей, располагает к ним читателей. Можно уйти в часовые дискуссии о том, что такое зло и добро, а есть ли они вообще, и что каждый из героев действует в рамках своей морали и системы ценностей. С этим не поспорю, но как раз опираюсь на более-менее устоявшуюся систему, где даже трикстер – это отнюдь не про добро. В рассказе, как раз хийси показан таким, что хочется воспринимать его хорошим (да, в самом обычном понимании этого слова). Что-то схожее было у Булгакова, вот только финальной сценой он очень хорошо показал, что на самом деле за сила бродила по Патриаршим прудам, несмотря на периодическую комичность и, казалось бы, доброту.

Вот и в рассказе, выходит, что хийси с каждым моментом становится все больше своим. Его удалось уложить в «кроватку» (почему он злобный раньше был, да потому что седла в велосипеде не было, потому что не спал толком в тепле и уюте), у него почти пропали когти и перья, он стал все больше похож на приятного человека. Но если задуматься, то он скорее всего точно так же убьет следующего медленнокланяющегося человека (если ему дозволят), точно так же будет свиреп и безжалостен, не смотря на пирожки, какао и ватное одеяло. То, что он не трогает семью – даже для него, похоже, что сперва – это обуза. Даже сложно сказать, если его «срок» закончится, и он станет свободен, выживет ли семья, если где-то слегка перейдет ему дорогу. Первобытное зло остается таковым, что не лишает его определенных взглядов на справедливость, но даже она у него своя. Люди для него и впрямь тараканы, на часть из которых, чтобы не скучать, он смотрит чуть иначе.

Но да ладно, это идеализация зла довольно большая история. И так уже уделил много ей времени. Перейдем к сами героям. Их несколько. Сам Хийси, Мира и её мама. Конечно, вот это регулярное «мама Миры» несколько смущало весь рассказ, но все же в таком подходе есть своя изюминка. Если разобраться, то и сам рассказ, он как сон. Большое и маленькое там легко меняется, внешность трансформируется, события сменяют одно другое плавно, но порой сюрреалистично. И чей же он сон? На это легко получить ответ, если посмотреть на авторские описания, да и на все остальное.

Полностью уверен, что все эти слова и определения, используемые в авторской речи для описания героев и мира – это не ошибки, а именно взгляд Миры. Мы видим все вокруг глазами четырнадцатилетней девочки, отсюда именно её оценочные суждения, даже когда она сама не говорит. В общем-то, и «мама Миры» по той же причине, потому что для героини она именно мама, а не какая-нибудь Татьяна Петровна. Перед нами мир, на который Мира смотрит от третьего лица. Хороший прием, замечательная реализация.

Не сразу понимаешь, что мир этот совсем другой, где сюрреалистически сплелись мифические мотивы и обыденная жизнь. В этом и плюс, и минус. Пожалуй, даже понял, что меня заставило задуматься. Поначалу, кажется, что это привычный нам мир, где просто существуют хийси. Примерно такой, как в рассказах Автора про Петербург и Локи. И ты уже настраиваешься на это, воспринимаешь его именно так.
Это в общем-то здорово, слегка поводить за нос читателя. А потом запустить один-другой намек, мелкую деталь, которая наводит на мысль, что все это не так. Эти детали в рассказе тоже есть, но здесь они такие, что сперва кажутся ошибками. И только потом, ближе к середине понимаешь, что рассказ по типу мира ближе к произведению Екатерины про девушку из дома-корабля и вновь трикстера (к сожалению, названия не помню, но образы сохранились яркие). И вот в том рассказе как раз эти самые детали ярче и почти сразу направляют в нужное русло.

Образ печи «с грузовик» интересный, но вот не работает, на мой взгляд. Впрочем, с точки зрения Миры, версия рабочая. Она юная девушка, мир еще воспринимается большим, глазомер и восприятие еще со своими особенностями. Как ни крути, более-менее средняя легковушка уже пяти метров в длину. Грузовик больше и в длину, и в высоту. Но вот в такую печь поверить сложно. Она кажется совсем избыточной (и сложно протапливаемой).

Изразцы с кораблями – это красиво. Но вот с вагонами… Очень уж они в диссонанс вступают с кораблями. Первые представляются парусниками, легкими, летучими. Вторые из другой эпохи, тяжеловесы с гарью и копотью (или электричеством). К тому же сразу после вагонов идет фраза про «вагоны-теплушки». Кажется, что автор развивает тему изразцов.

Вагоны-теплушки внутри дома… При этом еще с отверстиями для света… Я это еще понимаю в каком-нибудь заброшенном вагонном депо. Но занести их внутрь дома, а скорее всего построить дом вокруг них… Это напоминает фэнтезийные строения каких-то рас, возводящих все из мусора. Конечно, потом я понял, что мир-то не наш и все в порядке.
При этом сразу возникает проблема с печкой. То есть её образ классный.

Большущая печь – это очень дорогая печь. А вся она еще с изразцами. Они весьма небюджетны, чтобы всю печь украсить. То есть создается понимание богатого большого дома. Кстати, размеры дома тоже намекают на благосостояние. Но вот комнаты из вагонов-теплушек кидают нас на противоположный край – в бедность, попытку сделать все из того, что есть вокруг, либо того, что удалось позаимствовать на работе. Впрочем, загнать вагоны внутрь дома – это тоже не очень дешево.

Потом выясняется, что денег как раз не было. И почему-то родители купили «право жить в доме во владениях хийси». То есть не дом, а именно право, причём создается ощущение, что то ли у хийси, то ли у тех, кто над ними. Вот здесь довольно сложная штука выходит. С одной стороны, если бы речь шла о мире фантазий, то все ясно и хорошо. Некий гротескный дом, люди, взаимодействующие с хийси и их окружением. Но при этом нас вроде бы погружают в сочетание реального мира с миром фантазий. То есть как будто Мира и её родители – это обычная (или не очень) семья, те с кем так или иначе может себя ассоциировать читатель. Но похоже, что нет. Что мир тут другой. Не наш.

Конечно же, образ человека с содранной кожей сразу показывает нам, что это как раз мир «других людей». И в этом есть большой плюс (создать свой мир, наполнив таким необычным сочетанием жизни в рамках карельской мифологии – это здорово), с другой стороны, это ведь вызов. Сделать его органично и качественно, чтобы все поверили, гораздо сложнее, чем взять наш мир и добавить туда какие-то волшебные элементы.

Еще раз вернусь к дому. Понял, что еще смущает. Ориентация в пространстве, геометрия. Дошел до середины рассказа и понимаю, что нет в голове картинки дома, потому что это явно не обычный дом. При этом представить эти вагоны внутри, но при этом нормальную кухню, огромную печь, и какие-то пространства внутри не получается. По отдельности все есть, а вместе не складывается.

Хм, и вновь «мужик без кожи». Разобрался, что еще показалось немного странным. Хорошо, его держит невидимая сила, от которой он не орет и не падает, не умирает от болевого шока и так далее. С этим все ясно. Но вот, чтобы быть с полностью содранной кожей, точнее, чтобы так видеть – мужчина должен был быть без одежды. А там вроде новый год, холодно же без штанов ходить. Выходит, что хийси его раздел и потом содрал кожу? Акцент сделан на ноги с ручейками крови, но ведь и от остального тела еще страшнее. К слову, мама Миры вспоминает об этом, как о каком-то весьма заурядном случае. Да, неприятно, но не шокирующе. И вот эта обыденность пугает в разу больше, чем сам вид мужчины.

Немного блошек и моментов, где немного споткнулся

Скрытый текст - Вот:

«И Мира понятия не имела, что ей с этим делать.
***
И только могла подозревать о том…» - Не очень понял, к чему здесь звездочки.

«умершвлённых» - щ

«одном движением» - одним

«Жила Мира с родителями в самом медвежьем углу, как раз на территории Ивия Карне (собственно, из-за чего и случилась вся эта история, и, вероятно, сидя на балке под потолком в доме Миры и развесив огромные, покрытые жёсткими белыми перьями и с когтями на сгибах, крылья, Ивий много раз жалел, что не разнёс этот огромный, похожий на ангар, дом к чертям собачьим)» – Я люблю большие предложения, даже не так, я их обожаю. Но это уже сильно превышает тот объем, с которым удобно взаимодействовать. К сожалению, на образе хийси уже начинаешь спотыкаться и сразу плывешь.

Второй момет связан с фразой «покрытые жёсткими белыми перьями и с когтями на сгибах». Допустим её можно так построить. Но все равно читатель сбивается в «покрытые когтями на сгибах». Может быть просто убрать «и»?

Кстати, интересный стилистический момент. Хийси жалел, что не разнес дом ко всяким там собачьим. Но ведь для него они мифология, он может о них и не знать. Может быть здесь обыграть это устойчивое выражение через карельскую мифологию? Получилось бы и понятно, и еще более атмосферно.

«с окнами во всю стену, выходящими в лес, гигантской печью размером с грузовик и отделанную бело-голубыми изразцами с корабликами и вагонами» - Вновь эта загадочная форма через «и». Спотыкался каждый раз, когда перечитывал. Кажется, оно здесь лишнее.

«Маме Миры было досадно их видеть, потому что по-хорошему их нужно было собрать» - полагаю, что здесь можно было бы избежать удвоения «их».

«Телекинез, думала мама» - здесь совсем не уверен, можно ведь так мысли передавать, через такую пунктуацию?

«Садились ужинать. Ивий занимал своё место на крыше вагончика. Он предпочитал сырые сердца и лёгкие косуль и зайцев, иногда печень, но Мира всё равно брала пару пирожков и относила ему» - должно быть это стиль, но спотыкался на «садились». И с точки зрения времени, протяженности и того, что не совсем понятно, что речь идет о частотном действии.

«дворец, странный, пугающий и кучей таинственных залов» - вновь «и». Даже не ясно, то ли он пугал кучей, то ли он был «с» кучей.

«почившая аристократия Старого Мира нервно курила в сторонке» - получился очень ироничный кусочек, если так и задумано, то хорошо. Не очень уверен, что ирония здесь к месту, но автору виднее. Но если такой контекст не подразумевался, то тогда не очень. Ирония как раз построена на стилистической несочетаемости «аристократии» и «нервно курила».

«Родители ушли выставку стеклянных скульптур» - наверное, здесь не хватает «на»

«Мира же топила огромную печь. Хийси же…» - все же переизбыток «же». Оно вроде и ничего, но получается, что сначала действие Миры противопоставляется предыдущему и тут же следующее противопоставление, но уже по отношению к Мире.

«Хийси же измерил своей привычке» - изменил?

«вытащила из кладовки старый двуспальный матрац и, упершись в него руками, по полу дотолкала его своего вагончика» - «его» выглядит лишним, и похоже, что не хватает «до»

«Матрац она застелила гостевым бельем, сверху положила ватное одеяло и накидала подушек» - я не придираюсь, честное слово, но вот получается же немного странно. Скорее всего она все же застелила бельем? Здесь ведь как, матрац скорее всего простыней застелила. Пока же получается, что на матраце белье (это вполне правильно), но подушки и одеяло остались без белья, а оно ведь вроде было.

«Что-то прошептал на, кажется, французском» - опять же, да, но спотыкался на этом «прошептал на». Если сдвинуть «кажется», то спотыкаться не получится.

«Свалившись в кровать, она тут очутилась рядом с Ивием» - «же» пропущено?

«Всё были белое и снежное» - было?

«только снег бы тёплый и не таял» - был?

«Мира чувствала» - чувствовала?

Что же, пред нами очень уютный и душевный рассказ. Возможно, что в этот раз Автор спешил, поэтому много опечаток, но это легко лечится. К слову, длинных предложений тоже с избытком, но здесь уж на любителя. Так или иначе удовольствие от прочтения читатель получит, особенно, если погружаться в рассказ без спешки.

Спасибо Вам за произведение, оно цепляет, заставляет фантазировать и размышлять. Успехов в творчестве!