Персонаж:
Детали мира:
Цитата:
|
Недавно здесь древние боги вернулись к своим народам
|
Цитата:
|
Десять месяцев в году ночь (кромешная тьма)
|
КАЛИ-ЮГА
Навеки собранный из тысячи частей,
Под наблюдением миллионов глаз,
Забыв себя, откуда и зачем ты здесь,
Ты подобен нам. Ты один из нас.
Почему мы не любим друг друга?
Кали-юга, дружок! Кали-юга!
Пилот «Кали-юга»
Укутанная мрачными тенями аллея была безлюдна и тиха. Не было ни шороха. Даже капли моросящего дождя опускались на уже мокрый асфальт бесшумно.
Пахло сыростью и гнилью. Но этот запах уже давно никого не удивлял. Он въелся в подсознание как непременный атрибут мироздания, как воздух, вода, свет…
Одинокая фигура, бредущая по пустынной аллее, поморщилась. Мимолётная гримаса на бородатом лице, еле различимая в тусклом свете фонарей. По телу словно пробежался нервный импульс, от которого спину и плечи перекосило, но потом всё прошло, как и не бывало.
Человек огляделся по сторонам, словно что-то почувствовал. Что-то незримое, но мрачное и холодное, как промозглая ночь. Подул пробирающий до костей ветер.
Одинокая фигура поспешила пересечь мрачную аллею. Полы сделанного под старину пальто отбрасывало назад, явя миру подкладку из согревающего нановолокна.
Ветер усилился и с воем прокатился по ветвям возвышавшихся над фонарями мрачных безжизненных деревьев. Он сдул с головы человека капюшон и разметал средней длины рыжие волосы под цвет густой бороды. Если бы можно было заглянуть в его серые глаза, то в них читался первобытный страх. Ужас, который охватывает, когда ты оказываешься один на один с неизведанным.
- Святой Патрик, защити меня, - произнёс человек бесполезное обращение к старому святому. Словно ему забыли сказать, что святые давно ушли из мира вернувшиеся древних богов.
Неестественный холод стал ощутимее, словно материализовался.
Человек уже откровенно дрожал, словно и не было на нем согревающих вещей…
За границей тусклого света фонарей замелькали тени. То ли мелкие пишачи [1] сновали в изогнутых, словно когтистые скрюченные кисти рук, ветвях деревьев, то ли преты [2] недавно умерших людей. И тех и других в мире стало слишком много.
Человек развязал галстук бабочку, расстегнул верхнюю пуговицу светлой рубашки и вытащил из-за пазухи серебряный крест, украшенный кельтским орнаментом.
- Господь Всемогущий, спаси и сохрани…
Голос человека дрожал, поэтому слова молитвы слетали рваными фразами. В голове были лишь мысли о том, чтобы в тенях не прятался ветала [3]. Оказаться обескровленным, словно высосанная пауком муха, участь, которой мало кто для себя захочет.
Человек спешил изо всех сил. Впереди уже виднелись стены старинного особняка. Стоило обогнуть его и можно было бы попасть на улицу. Ничего особого всего лишь трущобы городских окраин, но там всегда были люди. Изгои, опустившиеся бомжи и проститутки, но люди.
Внезапно, стены дома словно наскочили на человека. В один миг он оказался перед старыми деревянными дверями с решетчатым окошком сверху.
Из него лучился блёклый свет. В следующий миг между прутьями просунулись две дрожащие руки. Человек вскрикнул и морок исчез. До здания снова оставалось метров сто…
Свет фонарей замерцал и погас. За миг до этого, показался отблеск металлического лезвия клинков. Ветер снова пророкотал зловещим воем и заглушил крики отчаянья.
Серебряный крест с кельтским орнаментом упала на асфальт одновременно со снесенной с плеч головой. Следом обмякло и рухнуло безжизненное тело.
Фонари снова зажглись…
То, что когда-то было телом незнакомца, было изрублено в кровавые ошметки, сочащиеся кровавыми ручейками, смешивающимися с дождевой водой. Голова лежала в стороне. В лишённых зрачков глазах застыл ужас. Такой же какой был в глазах призрачного прета, зависшего над телом. Он открывал рот в беззвучном крике, и судорожно цеплялся руками за воздух, словно это были остатки его жизни…
Укутанная мрачными тенями улица снова была безлюдна и тиха...
***
Маргарита задремала. Её оголённая грудь слегка приподнималась при каждом вздохе. Девушка едва заметно пошевелила гадко выбритыми ножками, но позу не поменяла. Рука, сжала простыню. Ей снилось либо что-то не очень приятное, либо наоборот.
Олег улыбнулся. Учитывая, чем они занимались перед тем, как он стал её рисовать, сон явно был приятным.
Художник отложил кисть и подошёл к софе, на которой расположилась натурщица. Изгибы её тела манили. Рука сама невольно коснулась немного пухленькой щеки, после чего Олег провел ей по животу и внутренней стороне бедра. Девушка улыбнулась.
Хотелось начать её ласкать, но тогда он ни за что не закончил бы картину сегодня. А он и так возился с ней очень долго. Кирилл, хозяин художественной галереи на неделе звонил уже дважды с вопросом, когда он закончит.
В Маргарите не было ничего сверхъестественного, её даже сложно было назвать красавицей, симпатичная и не более, но в постели она была богиня… Отсюда и нежелание завершать работу.
У Олега было правило спать с натурщицами не дольше, чем пишется картина. Спать с Маргаритой ему нравилось.
Олег встал с софы и неспешно пошёл к мольберту. Тусклые лампы освещали мастерскую. В ней было минимум мебели: небольшой круглый стол, сейчас заваленный красками и листами бумаги с зарисовками карандашом, тумбочка, на которой стоял графин со всевозможными инструментами для рисования. Большинство современных авторов работало на графических планшетах. Олег любил рисовать по старинке, красками на холсте, за что и ценились его картины.
В углу стоял антикварный книжный шкаф с альбомами и книгами по рисованию и истории живописи.
Стены были завешаны картинами, которые Олег оставил для себя. На всех были полуобнажённые женщины. Это был его конёк. Он любил женщин и любил их рисовать.
Напротив него висел портрет Веры. Взъерошенные каштановые волосы падали на тонкую полупрозрачную сорочку. Карминное платье сползало с изящного тела, явя оголённое бедро. В жизни она была очень утончённой. Было в ней что-то аристократичное и безумно молодое. Жизнь словно била из неё фонтаном. С ней всегда было легко и свободно. Хотелось жить, мечтать, творить…
Олег рисовал Веру три года назад. Они познакомились на вечеринке. Менеджер в финансовой компании, на личную жизнь времени никогда не находила. Она всегда жила только одной работой. Он любил таких. Никаких обязательств. То, что надо для его случая…
Рядом висела картина с Ксенией. Ещё одна утончённая особа, хотя Олег и не понимал, в бариста из кофейни на углу взялась эта утончённость. Впрочем, он мало о ней знал. Лишь то, что она ещё училась в медицинском.
Её он нарисовал в своей любимой манере. Со спины, с приспущенной юбкой и трусиками, оголявшими немного ягодицы.
Картина с домохозяйкой Совьей была исполнена в той же излюбленной манере, со спины. Голая по пояс женщина с расстёгнутой сзади молнией на юбке, в разрезе которой отрывался вид на белые трусики.
В этой манере рисования словно отразилось его отношение к женщинам. Страсть, игра, тайна, но при этом поверхностное. Не случайно он не рисовал лиц. Они давно стали стираться из памяти, так зачем сохранять их на картинах?
Они познакомились на улице. Шел дождь, у неё не было дождя, и он предложил ей спрятаться под его. После чего предложил проводить до дома. Мужа ещё не вернулся с работы, поэтому знакомство не закончилось прощанием у подъезда.
Потом, как всегда, рассказ о том, что он известный художник. Чуточку лести, красивые слова о том, что никогда ещё ему не приходилось встречать такую красавицу, уговоры попозировать, секс, много секса, законченное полотно, и законченные отношения…
Лишь Милу он нарисовал иначе…
Её картина висела в дальнем углу, завешенная тряпкой. Олег подошёл и снял ткань. Лёгкая улыбка коснулась его. Полностью обнажённая девушка лежала на спине, сжимая одну из грудей рукой. Вторая рука лежала между разведёнными бёдрами. По выражению лица не трудно было догадаться, что она делала этой рукой.
Она любила так дразнить Олега…
Художник завесил картину с бывшей женой и пошёл к мольберту. Он так и не смог её разлюбить. Они бы и сейчас были бы вместе, если бы не его проклятье. Он не мог пропустить ни одну юбку. Со временем это превратилось в настоящую озабоченность. Мила ушла…
Вроде не страшная штука, но обрекает на одиночество. Другие художники спиваются или травят себя никотином, но Олег убивал себя одиночеством… Тот случай. Когда лучше пить и курить…
Он так и не смог ни забыть, ни разлюбить её…
Беглый взгляд упал на плотно задёрнутые шторы на окне. Мысли о Миле всегда возвращали Олега к тем временам, когда они гуляли под лучами весеннего солнца, наслаждались шелестом травы и легким шуршанием листьев, вдыхали ароматы цветов…
Всё это в прошлом, как и Мила…
Миром давно правит ночь. Её назвали Сварожьей ночью. Вспомнили старую славянскую легенду.
Рядом с мольбертом, к которому подошел художник висело старое, покрытое приличным слоем пыли зеркало в тяжёлой резной деревянной раме. В нем едва было различимо отражение.
Олег был ещё не стал. Ему едва перевалило за тридцатник, но волосы на уже тронула седина. Он не закрашивал серебряные пряди, считая, что те придают ему солидности. Да и смотрелись они действительно неплохо в сочетании с иссини чёрным естественным оттенком.
На худощавом лице красовалась двух дневная щетина. Небольшие глаза со зрачками цвета опавшей листвы глаза едва различимо щурились. Отсутствие света давало о себе знать. Но прищур делал его загадочным. В уголках губ застыли маленькие сеточки морщинок – расплата за постоянную улыбку на лице. Без неё он не мог. Она была его приманкой, словно фонарик рыбы-удильщика. Хищный вид дополнял крючковатый орлиный нос.
Художник взял кисточку и снова стал рисовать. Хотя мыслями он был совсем не в работе. Он думал о Маргарите, которую почему-то рисовал не так, как всех остальных. Рисовал, как когда-то рисовал жену. Думал о легендах, которые ожили и о постоянной тьме за окном.
***
- Артур…
Шёпот разносился по тёмным коридорам старого особняка.
- Артур…
Седой мужчина в клетчатой фланелевой рубашке и серых потасканных джинсах проснулся в кресле. На коленях лежала открытая книга. На столике рядом стоял остывший чай.
- Артур…
Книга отправилась на стол. Человек потянулся и пошёл на звук. Шёпот шёл откуда-то сверху. Шепчущий голос не переставал взывать к хозяину дома.
Артур Бэйл, а это был именно его дом, доковылял затёкшими во время сна ногами до лестницы на второй этаж и стал неспешно подниматься. Одной рукой он держался за перила, другая сжимала крест.
Наверху он перевёл дыхание и зашел в небольшую спальню. Когда-то это была детская, но ею уже давно никто не пользовался.
— Артур…
Окно распахнулось. В черном проеме, уходящем в ночную тьму, показалась призрачная фигура девушки с горящими глазами. За её спиной хлопали два черно-белых крыла. В руках блестел меч.
— Снова ты! — недовольно прокричал Бэйл. – Убирайся из моего дома, проклятая девка!
Крылатый образ исчез.
— Надоедливая сука… — продолжил ругаться хозяин дома.
— Артур…
Девушка смотрела на мужчину из зеркала, что висело на стене. В следующий миг он снова видел своё отражение, только на двадцать лет раньше. На нем была белая рубашка, вся пропитавшаяся кровью, а в руке был зажат перочинный нож. Его лезвие, как и руки Бэйла были в крови.
— Ты меня убил, Артур…
В зеркале появилось ещё одно отражение. Молодая девушка с неестественно бледной кожей. Она обняла мужчину и положила голову ему на плечо.
— Зачем ты убил меня, Артур?..
— Не трогал я тебя, дрянь! Вали из моего дома, Немезида! [4] У тебя всё равно нет власти надо мной.
Отражение исчезло. У стены напротив снова появилась крылатая дева.
— Ты убил свою жену, Артур…
— И дальше что? Думаешь меня мучают муки совести? Эта сука выносила мне мозги каждый божий день! Дёрнул меня чёрт жениться на гречанке!
Бэйл вышел из комнаты и пошел к лестнице.
— Ты ответишь за свои злодеяния…
Крылатая дева материализовалась прямо перед ним, загораживая дорогу.
— Вот уж вряд ли! Меня защищает Диан Кехт [5]. Он любит своих лекарей.
Самодовольная улыбка растянулась на лице валлийца.
— Ты не веришь в богов, убийца, — голос Немезиды был спокойным и ровным, хотя в нём и чувствовалось раздражение. — Прячешься за кельтского бога, носишь символ христианского…
— Я готов поклоняться любому божку, если буду иметь с этого выгоду. Предложи мне сделку, надоедливая сука, и я буду поклоняться тебе… Что? Нет? Тогда вали отсюда!
Богиня возмездия мгновение поколебалась, затем исчезла. Это была не её добыча.
Артур Бэйл засмеялся во весь голос.
Свет заморгал. Из комнаты донесся металлический скрежет.
Валлиец обернулся и замер от удивления.
— Ты тоже вали! Меня защищает…
Договорить он не успел. В следующий миг отрубленная голова с глазами без зрачков скатилась по лестнице.
Бестелесный прет посмотрел на то, что когда-то было его телом и устремилось прочь из особняка.
***
Олег неспешно допивал виски, думал о том, в какую бездну катится мир и откровенно пялился на девицу у барной стойки. Пышные формы манили к себе, но…
«Одна картина, одна натурщица, одна партнёрша», - про себя проговорил художник. Единственное правило, удерживавшее его на грани безумия и бездны всепоглощающего блуда.
Среди людей всегда стараешься
Придать словам особый смысл,
Но не пытался и единожды
Ты сосчитать кого возвысил.
Тайными тропами воспитанный,
Учись не оставлять следов.
Все закоулки ночи питерской
Твой Свет всегда залить готов [6].
Доносилось из стареньких колонок.
Олег вспомнил про Маргариту, допил виски и вышел из бара.
Ночь была промозглой. Хотелось поскорее добраться до дома, а до него топать ещё метров пятьсот.
Художник ругал себя за то, что не вызвал такси…
На половине пути из ниоткуда появился огромный бурый медведь. Его чёрные глаза бусинки смотрели на Олега.
— Я уже говорил тебе, Велес [7], что меня не интересует твоё предложение. Жил без вас окаянных раньше, и дальше проживу. Сам себе хозяин…
Олег прошёл мимо медведя, так, словно это была фарфоровая статуэтка в саду.
— Нельзя всё время быть в стороне, - вместо медведя появился седой старец с резным посохом. — Однажды тебе придётся сделать выбор.
— Я не буду служить вам…
Больше художник ничего не сказал, просто прошёл мимо.
Волгоград всегда был странным городом. Растянутый вдоль Волги, непонятный, своенравный. И жители были такими же. Немного странными, немного непонятными. Они гордились своим великим прошлым, но не думали о будущем. Может поэтому ещё до Великого Возвращения, город превратился в руины. И не потребовались орды захватчиков и непрерывные бомбёжки. Он просто умирал, разрушался со временем. Здания становились ветхими, асфальт превращался в запылённую каменную крошку. Горы мусора, который, казалось, никогда не вывозили. И люди. Озлобленные, грубые, несчастные. Большинство из них простые работяги, вкалывающие на оборонных заводах. Впрочем, последние тоже доживали свой век. Гонка вооружений закончилась, как только стало понятно, что люди больше ничего не решают…
Олег неспешно шлёпал по лужам. Город был практически пуст. Сварожья ночь сбила биологические ритмы, но большинство людей предпочитало бодрствовать в те же часы, что и при свете дня.
Было прохладно. Художник поднял ворот куртки и прибавил шагу. Впереди показался небольшой железный мост через железнодорожные пути. Затем была пустынная трасса. Где-то вдалеке виднелся силуэт Родины-Матери.
Его мастерская располагалась в подвале одного из панельных домов. Ещё несколько проулков и он будет на месте.
Перед дверью стояла с виду неприметная иномарка. Кажется, это была старенькая «Шкода». Как только он оказался напротив, фары поморгали. Из машины вышел коренастый лысый мужчина. Он запахнул полу расстёгнутого плаща, перехватил его поясом и пошёл навстречу художнику, попутно закуривая сигарету.
— Ты поздно, Глеб, — Небрежно бросил художник. По голосу было понятно, что он не очень рад посетителю.
— У каждого свой график, — гость пожал плечами и не спрашивая разрешения направился ко входу в мастерскую.
Олег пошёл следом. У двери он повозился с замком и вскоре они оказались внутри.
Не разуваясь, гость направился прямиком по коридору и остановился возле завешенной шторой дверью.
Олег кивнул, и гость вошёл внутрь. С трудом нащупал выключатель и зажёг тусклый свет. Комната была намного меньше той, в которой художник обычно творил. Мебели, если не считать двух табуретов, стоявших по центру комнаты, не было. Это была мини-галерея. Все стены были увешаны картинами. Ещё больше стояло прослоённых к стене, а пол был засыпан набросками и зарисовками.
— Что привело в моё скромную обитель великого инквизитора? — с иронией сказал художник.
Гость услышал ироничные нотки и ухмыльнулся. Скинув мокрый плащ, он остался в черном свитере с кожаными нашивками на плечах. Сбоку висела потасканная кобура, а на поясе ножны с парными кинжалами. На нашивках был выдавлен мальтийский крест. Такой же как на медальоне, что поблескивал поверх свитера.
— Есть что-то новое?
— Есть…
Олег подошел к одной из стен и вытащил одну картину из кучи.
На ней на красном фоне был изображён серый трехэтажный особняк. В одном из окон горел алый свет, на который смотрели мужчина и маленький мальчик, которого мужчина немного приобнимал за плечи.
Оба стояли лицом к дому перед покосившимся белым забором.
— Ты знаешь где это? — Инквизитор с интересом изучал картину.
— Да, я прогнал через поисковик. Где-то в Таллине.
— Что нас там ждет?
— Демон, монстр, тварь без названия, — Олег пожал плечами. — Какая разница, Глеб.
— Короче, по любому, наш клиент, — Инквизитор закурил вторую сигарету. — А знаешь, забавно получается, с приходом старых богов и чудовищ, люди моментально переметнулись к ним, а защищает их от всяких тварей по-прежнему Святая Церковь.
Олег на мгновение ушел в свои мысли.
Скандинавы в своих пророчествах о Рагнарёке говорили о последней битве богов, о страшном волке Фенрире, который пожрёт солнце и луну. Он читал об этом в детстве. Тогда он этого боялся. Повзрослев, перестал об этом думать. В жизни и так много проблем, чтобы думать о сказках.
Так было до тех пор, пока сказки не ожили…
Боги вернулись в мир неожиданно. Или, если быть совсем точным, они никогда из него не уходили. Забытые людьми они просто жили в нём век за веком. Бессмертные, всемогущие, злопамятные…
Фенрир не проглотил Солнце буквально, а Ёрмунд – Землю. Но и того, что сделали проклятые твари хватило. Вращение Земли вокруг своей оси практически остановилось. Теперь ночь длилась не часы, а месяцы. Девять месяцев… Дня нужно было ждать столько же, сколько ребенка. Но перед этим Всемогущие ещё и резню устроили. Точнее хотели, но потом передумали. А может им не дали…
— Старые культы для богов, а Христианство всегда было для людей, — Олег дождался, когда Глеб сделает фотографию и убрал картину. — Вот и приходится отдуваться таким как ты за весь род людской.
— А ты?
— Что я?
— Не думал откуда твой дар? Почему ты всегда знаешь, где объявится очередной монстр?
— Не всегда… — художник сел на табурет. — Вы что-нибудь узнали?
— Про претов?
— Да…
— Ничего. Ни люди, ни Церковь, ни даже боги, не могут объяснить, кто их создает. Мы перерыли архивы. По идее, они служат Шиве, вот только этот синекожий тип не объявлялся пока в мире.
— Возможно просто выжидает.
— Не нравится мне это выжидание, — пепел упал на бетонный пол. — Что-то грядёт. Что-то страшное…
— Куда уж страшнее? — Олег натужно улыбнулся.
— Если будет очередное видение, звони.
Глеб потушил окурок о стену и вышел из комнаты. Олег не стал его провожать. Инквизитор сам мог найти выход, а друзьями они так и не стали. Между ними было только ело и ничего больше.
Художник перевёл взгляд с пола на стену перед собой. На ней висел портрет блондинки в белой рубашке. Позади ней стоял человек в чёрном костюме без лица. Девушка была молоды и красива, если бы не пустые, лишённые зрачков глаза…
***
Если бы не царившая в мире Сварожья ночь, на дворе был бы полдень.
Маргарита неспешно шла по улочке. Мимо сновали люди. Все спешили по своим очень важным бесполезным и бессмысленным делам. Девушка не обращала на них внимания. Все её мысли были заняты другим. Сегодня была ровно неделя, как она встретила Олега. Это был незначительный, но всё-таки повод отпраздновать. Именно поэтому, в бумажном пакете. Что был у неё в руках лежала бутылка вина, фрукты и ещё куча всякой вкусноты.
Маргарита даже не заметила, как улица в один миг опустела. Фонари моргнули пару раз.
Девушка остановилась и огляделась вокруг. Холод пробежался по спине. Ноги встали, как вкопанные. Всё тело было словно парализовано от странного ощущения. Маргарита всегда была трусиха, но такого страха, как сейчас она никогда не испытывала… Сердце билось стучало как сумасшедшее.
По улице прокатился демонический рык. Словно сам Цербер вышел из Ада. А может кто-то пострашнее его.
Теплая струйка влаги потекла по бедру. Маргарите хотелось бежать, кричать, но голос пропал, как и воздух в лёгких. Тело затрясла сильная дрожь.
Большая тень опустилась на девушку. Маргарита хотела повернуться, но вместо этого лишь закрыла глаза.
Рычание послышалось возле самого уха, а по щеке черканула жёсткая шерсть зверя. Липкая слюна коснулась плеча…
Пакет упал на асфальт. Бутылка с вином тут же разлетелась вдребезги…Еле слышные шаги сбоку… Воздух был наполнен смрадом разложения и запахом тлена.
Рычание послышалось прямо перед лицом девушки…
Маргарита неимоверным усилием заставила открыть глаза… Ноги подкосились… Оскалившаяся огромными клыками пасть Фенрира распахнулась, а затем также резко захлопнулась, пронзая бездыханное тело девушки насквозь…
Волк поводил носом, словно пытаясь взять след, затем завыл ужасающим воем, и унёсся в ночь…
***
— Господин Власов?
Олег повернулся на голос. Его примеру последовал беседовавший с ним перед этим владелец художественной галереи Кирилл.
— Он самый. С кем имею честь говорить, — художник расплылся в своей привычной улыбке. Перед ним стояла очаровательная девушка лет тридцати с вьющимися волосами цвета платины.
— Майор Васильева, — представилась девушка, показывая удостоверение Следственного комитета. — Мы можем поговорить наедине?
Кирилл кивнул и тактично удалился.
— Я вас слушаю, госпожа следователь, — Олег насторожился, но улыбаться не перестал. Была шальная мысль, что они прознали про его контакты с Инквизиторами, связь с которыми не особо приветствовалась после того, как арийские боги заявили свои права на страну. Но подавать вид не стоило.
— Какая интересная картина, — девушка остановилась напротив законченного портрета Маргариты. В её голубых глазах читалось восхищение работой мастера. — Вы её знали?
— Разумеется, это моя натурщица.
— Наверное мне стоит сформулировать вопрос иначе. Насколько близко вы её знали?
— Джентльмену не пристало говорить о таких вещах, — Олег начал нервничать. Разговор ему определенно не нравился.
— А джентльмена расстроила бы смерть этой девушки? — Следователь поправила локон и незаметно почесала курносый носик.
Олег замер… Внутри него словно что-то оборвалось…
Он хотел что-то ответить, но повисшую тишину оборвал волчий вой.
Свет моргнул и погас на мгновение. Когда он зажегся вновь, в центре зала стоял огромный чёрный волк с пылающими красным огнём глазами. Монстр был огромен. Вся шерсть на звере стояла дыбом. Стекающая с окровавленных клыков слюна, словно кислота прожигала мраморный пол.
— Святые небеса! — прокричала следователь и машинально потянулась за пистолетом, но в последний момент передумала. Оружие смертных бесполезно против бессмертных.
— Фенрир нашёл тебя, - прорычал волк. Его голос скрежетал подобно камнепад в горах. — Фенрир убьёт тебя, предатель.
Зверь двинулся навстречу художнику.
Ноги следователя подкосились и она упала на пол в ужасе наблюдая за происходящим, не в силах что-либо сделать.
Оцепеневшим выглядел и Олег. Он застыл на месте. Глаза его были закрыты, но тело не пробивала дрожь страха. Он казался безучастным.
Фенрир оскалил пасть и приготовился к прыжку…
— Кали-юга пришла, — слетело с губ художника.
В следующий миг он стал меняться. Тело увеличилось в размерах, и он был не меньше гигантского волка, цвет кожи изменился на синий. С боков показались ещё три пары рук помимо родных. В каждой из низ было по изогнутому клинку.
— Шива, — прошипел Фенрир и бросился на новоявленного бога.
Танец клинков был страшен. В одно мгновение, тело волка было изрезано вдоль и поперек. Лезвия мерцали подобно вспышкам. А затем, все восемь клинков вошли в тело зверя и разорвали его одним резким движением на части.
Голова Фенрира упала на почерневший от крови мраморный пол. В его глазах больше не было зрачков.
Свет моргнул…
На месте индуистского бога снова стоял человек. Его глаза были закрыты. За его спиной появилась целая армия духов-претов. Они что-то безмолвно кричали.
Олег открыл глаза и осмотрел на следовательницу. Преты тут же исчезли.
— Что произошло? – Олег выглядел растерянным. Он непонимающе смотрел по сторонам. — Мы живы? Но как это возможно?!
— Кали-юга… Кали-юга пришла…
Тусклая лапочка снова моргнула и погасла. На этот раз навсегда.
И лишь из кафе напротив галереи доносилось:
Ты один из нас! Ты один из нас!
Ты один из нас!
Почему мы не любим друг друга?
Кали-юга, дружок! Кали-юга! [6]
_____________________
1. Пишачи – мелкие демоны в древнеиндийской мифологии,
2. Преты – ненасытные духи в древнеиндийской мифологии,
3. Ветала – вампиры и злые духи с неудержимой тягой к свежей крови в древнеиндийской мифологии
4. Немезида – греческая богиня возмездия
5. Диан Кехт – бог врачевания у ирландских кельтов
6. Пилот «Кали-юга»
7. Велес - божество в древнерусском языческом пантеоне, «скотий бог», покровитель сказителей и поэзии