4. Есть только миг
Пролетев, как Алиса в тёмной длинной кроличьей норе странное количество времени, Сашка появился в пекле. Каска, что дёргалась в руках, стала ледяной, обожгла руку, отчего он её выронил. Потёр ладони, пытаясь согреться. Морщинистые руки, принадлежат, наверное, человеку лет пятидесяти. Сейчас грязные от масла, земли, копоти... Ногти обломаны. Странно всё это. Неприятное чувство ледяного ожога всё же имело положительный эффект, стало понятно, что он всё ещё жив. Непонятно только на сколько. Поодаль огонь, страх, крики, смерть, сражение. Вроде как далеко, но так близко... Небо то ли чёрное, то ли рыжее. То ли день, то ли вечер. Но вроде не ночь, хотя и в этом он уже сомневался. От дыма не продохнуть, от грохота уши закладывает. Где он?
Сашка закрыл уши, одновременно оглядел себя, вернее то, что он мог видеть. Старая грязная военная гимнастёрка, пропахшая потом, в пятнах сажи, ниже ремни, галифе, сапоги... в ногах свёрток и перевёрнутая каска. Это он и не он одновременно. Сознание упорно хочет сдаться прямо сейчас, представить, что это не он, ну или хотя бы не здесь. Может, всё-таки снится? Но грохот канонады раздавался не стихая, оглушая, усиливаясь. Уши даже через ладони заложило, показалось, что навсегда, а его опять кто-то толкнул. Сашка обернулся.
- Ты что? Сказано же вперёд, значит вперёд! Тебя зачем сюда прислали? – странно было не столько слышать речь, сколько читать по губам.
Командир, понял он. С ним не поспоришь. Надо идти. Сашка поднял каску, надел. Тяжёлая неудобная сползающая каска. Потом взял свёрток. Куда его нести, зачем? Наверное, по ходу дела разбёрется.
- Пошёл, пошёл! - раздавалось позади.
Он и пошёл, вернее сгорбившись, побежал, куда показывал взгляд начальника, затем пополз. Обдираясь об кусты и резавшись о сухую, словно лезвие траву, рассаживая локти о твёрдые корни. Стараясь понять, что теперь. Понятно, что первая задача выжить, а дальше? Оказаться в этом месте и в это время навсегда не хотелось. Даже если выживет. Но именно сейчас выбирать не приходилось. Слух постепенно возвращался, стали различимы голоса.
- Куда? Куда! Сюда! – еле расслышал он в перерывах между грохотом.
Ему помахали с правой стороны окопа, который он пытался обогнуть, решив, что надо миновать его, до сих пор не понимая, что происходит. Грязное лицо зовущего его человека, показалось знакомым.
- Мишка, - понял он.
Откуда он это знал? Сейчас не до этого. Добравшись до места, он протянул свёрток, тот быстро перекочевал по рукам. Сашка понял, что предназначался он для связиста. Провода где-то оборваны, ему поручили доставить из штаба. Теперь опять его задача, вместе с остальными не сдавать эту точку, этот рубеж... Как же это называется? Голова раскалывается, он застонал закрыл глаза, надеясь, что хоть сейчас он имеет возможность проявить минутную слабость. Не тут-то было. Дали в руки автомат и гранату. Отстреливайся, отбивайся... Говорить, что у него не все дома и его вообще здесь не может быть, бесполезно.
Но странное дело, наткнувшись на своих, он вспомнил учебку в своём прошлом, а если смотреть отсюда, то будущем. И кое-что из рассказов деда, сориентировался и стал помогать остальным, как помогают ему. А потом уже и сами руки вспомнили, то, что не знал в прошлой жизни, но наверное знал в этой. Не мог не знать. Рефлексы откопали какие-то глубинные воспоминания механических действий. Он влился в команду и оказалось, что есть время на оценку ситуации. Хотя бы пока. «За бортом» сознания рвётся, взрывается, умирается, стонется, а он словно в коконе. И пытается понять, сложить, осмыслить. Сашка начал вспоминать о своих навыках хождения в снах. Если это сон, реалистичный или реальный – это странно. Но слишком скрупулёзно разбираться в деталях, это только ещё больше закапываться в непонимании. Надо действовать проще, разрубить этот гордиев узел. Надо понять причину, зачем он сюда попал.
Он силился вспомнить, где он так провинился прошлой жизни, что из мирного, хотя бы относительно времени, его закинули в горячую точку, и не просто в горячую, а на целое поколение назад.
Канонада стихла, образовался передых...
- Счастливый ты, - сказал Мишка, жадно делая глоток из фляжки. – Вон как тебя ждут.
Сашка замер, огляделся вокруг, к нему обращается что ли? Остальные солдаты сползли на земляной пол окопа, пытаясь отдохнуть в короткие минуты передышки.
- Почему ждут? С чего взял?
- Не одной царапины до сих пор на тебе, хоть в пекло посылай.
Сашка тоже откинулся на стенку окопа, выдохнул. Чтобы ты ещё знал. Не может его никто ждать... Он и сам-то не знает, ни кто он, ни когда он, ни где себя искать. В затылке стрельнула мысль. Или может? А ведь у него наверняка есть возможность узнать что-то от товарищей. Мишка... ведь если начал разговор, значит что-то знает, наверное. Он обернулся, но тот уже исчез из поля зрения. И когда успел? Надо найти его, пока гвалт опять не начался.
Пока думал, чего опасался произошло. Земля расплавилась, небо потемнело, воздух обжигал лёгкие, даже металл винтовки стал горячим и жёг ладони... Казалось, это никогда не закончится. Или закончится, когда у самого в голове этот шум перестанет существовать вместе с ним самим. Началась стрельба, разговаривать стало некогда. А через несколько часов не с кем.
Когда наступила тишина, он этому не поверил. Глубокая ночь, и передышка теперь, похоже до рассвета. Глотнув воды, чуть набравшись сил, он принялся помогать перетаскивать раненых, попутно ища Мишку. Мишка нашёлся среди убитых. Осколок, пуля... никто особо не разбирал. Всех относили на расстеленный брезент под деревья, чтобы там и закопать. Положив недавнего товарища рядом со всеми, Александр уходить не спешил. Внутри него тоже разливалось мертвенное спокойствие. Видимо, Мишку никто не ждал. А может и некому уже. Разное, в этой войне случалось...
- Ты прав, нет у него никого, поэтому и жить незачем, - послышался тихий мелодичный женский голос.
Сашка огляделся. Рядом женщин нет. Да и мужчин не слишком много, да и те на приличном расстоянии, слышать не должны. Мерещится, значит. Надо собраться, отстраниться от всего реального, а тем более не реального. Сейчас главное выжить. Зачем ему это он ещё не понял, но это дело времени.
- Перестань сопротивляться, - повторился голос. – Так невозможно работать.
Из ствола дерева вышла тень женщины. Невысокая, хрупкая, нагая, но наглая. С распущенными чёрными волосами. В размытых чертах угадывалась Лилит. Та самая демоница, что запихала его сюда из прошлой, вернее будущей жизни. Зачем? Думает измором взять? Или испугать? Или... что вообще она хочет?
- Работать с чем? – тихо спросил Сашка.
Не хватало ещё кому-то показывать, что он с несостоявшимися пнями разговаривает.
- С тобой. С твоим миром, - она демонстративно постучала ему по лбу прозрачной рукой. Потом склонила голову, волосы стали похожи на ветви плакучей ивы. – Понял?
- Я не хочу, чтоб со мной работали, - отстранился он. - Я сам себе хозяин и никто мне не указ.
Демоница засмеялась, и пошла вдоль брезента с трупами. Сашка опасливо обернулся на боевых товарищей, но те курили, переговаривались между собой, не обращая на него внимания. Незваная гостья продолжила:
- Это не умно, запереться в своей скорлупе, как раку отшельнику, отказываться от помощи, а взамен тихо умирать.
- Я умирать не собираюсь, - сплюнул собеседник. На языке откуда-то взялся песок, от него хотелось избавиться, он сделал несколько глотков из фляжки, но песка становилось только больше. Тем не менее, показывать слабость он по-прежнему был не намерен. - Даже здесь, даже сейчас, и уж тем более по твоей вине.
Тень грациозно прошлась по поваленному дереву, спрыгнула рядом с ним. Протянула руку, прозрачными тонкими пальцами коснулась его губ.
- Не по моей вине, а по своей безалаберности. Не надо никого винить в своих несчастьях. И кстати, ты уже умер. Как они, - она указала на мертвецов. - И притом не один раз. Много. Много раз. Я ждала, я давала тебе шанс вспомнить, вернуться, понять... Но с каждой жизнью ты всё меньше вспоминал о том, зачем ты есть.
- Что тебе от меня нужно? Я совсем потерял нить рассуждений.
- Рано. Рано ещё. Ты ещё не поймёшь. Давай позже поговорим об этом. Или раньше... До встречи.
Лилит попала в чудом пробившийся сквозь тучи лунный свет, откинула волосы, отчего в них обозначилась заколка в виде лилии и ушла обратно в дерево.
- Так зачем всё это? – не скрываясь, исступлённо крикнул Сашка. - Что теперь?
Солдаты, что стояли в стороне, покосились на него. Зрелище должно быть так себе. Над вереницей трупов кричащий мужчина. Сашка совсем забыл о них. Теперь расспросы начнутся. Так и есть. Один немолодой солдат отбросил бычок в сторону и пошёл к нему.
- Что, совсем плохо? – приобнял он его. Так Сашку обнимал когда-то отец. – Ну, ничего, ничего. Знаешь, у меня в рюкзаке есть лекарство. На крайний случай держу, но у тебя сейчас смотрю крайний случай и есть. Тебе нужнее.
Солдаты, что до этого общались с ним, отвернулись, молча разошлись по своим делам. А Сашка с неожиданным товарищем, шли, шли, шли... Надо было миновать это страшное поле. Мимо сновали санитарки в белых халатах, несколько врачей обходили окопы, уставшие солдаты, кто мог, помогал им, транспортируя раненых, кто не мог, также как и Сашка сейчас спотыкаясь, тащились к лагерю, чтоб хоть как-то восстановить силы, не сойти с ума окончательно. Несмотря на дикую усталость, есть не хотелось. Мимо холодной полевой кухни они прошли не оглянувшись. Дошли до землянки.Там Николай, так звали его нового знакомого, напоил его чистым спиртом. Вернее, разбавил сначала и протянул вычищенную до блеска походную кружку. Странно эта чистота смотрелась по сравнению с тем, что Сашка видел буквально несколько часов назад. Практически издевательством над действительностью, болью, смертью, несправедливостью, как конкретно этой войны, так теперь и его личной войны с жизнью и за жизнь... Сложно драться, не зная правил. Сейчас он чувствовал себя в западне.
- Пей, пей, - тихо сказал собеседник. – Лучше спать будешь.
Что-то в этой интонации было странно. В этой сцене... Будто её Сашка уже видел, наблюдал, переживал... Но где, вспомнить не мог.
Хотелось осторожно поставить кружку на стол, поблагодарить и испариться отсюда. Но он не стал. Не было никаких предпосылок опасности. Залпом выпил всё содержимое, резким движением поставил посудину на стол, отчего по землянке разнеслось металлическое звяканье. Потом стал ждать, когда "огненная вода" подействует. Возможность посидеть с закрытыми глазами даже на жёстком табурете, откинувшись на стену, показалась раем. Как же мало надо человеку для счастья. Просто быть собой... Минут через пятнадцать по жилам потёк жар. Внутри просыпалось то, ради чего стоило жить. Чувство противоречия, желание выбраться отсюда, смести преграды, даже если этой преградой было время.
- Ну вот, вижу уже лучше, - ободряюще сказал Николай, до этого сидевший тихо. – Даже дыхание изменилось.
Сашка открыл глаза.
- Друзей терять всегда тяжело, - продолжил хозяин. – Скольких я здесь уже схоронил.
- Если бы только друзей... – тихо ответил Сашка.
Николай молчал, будто приглашая собеседника выговориться. Но Сашка продолжать не стал.
- А кого ещё? - после недолгой паузы полюбопытствовал дядька.
Промолчать бы... Но спирт уже подействовал, снял страх показаться не таким как все.
- Жизнь. Жизнь свою. Как всё это глупо, фальшиво...
- Воевать за Родину – не есть глупость, - Николай встал, одёрнул гимнастёрку, прошёлся по землянке туда-сюда, сложив за спиной руки. – Никто не знает, как повернётся удача завтра. Кто войдёт в бой, кто выйдет из него. Кто победит тоже.
Сашкино разомлевшее тело отказалось сдерживать рвавшуюся с языка фразу.
- Всё это чёртова философия. Но если хочешь знать, то мы, мы победим, - и тут же поправился, не хватало ещё ляпнуть лишнего. Как-никак фильмы про путешествия во времени не просто так снимают. – Я в это верю. Но что есть победа? Если те, кто проиграл, в конечном итоге выиграют от этого.
- Это невозможно, - отчеканил новый знакомый. - Не может выиграть проигравший, так же как бабе не дано быть хозяйкой над мужиком. Это противоестественно. Наша задача выжить. И выиграть. А об остальном позаботится начальство, а над ним его начальство. А дальше уж сам, он лучше всего знает, о ком и сколько заботиться.
- Да уж, знает. И позаботится, - уже не споря, кивнул Александр, вспомнив, в каком режиме находится.
Сравнил это время с той реальностью, из которой его совсем недавно выкинуло, и нашёл не слишком много отличий. Те же яйца, только в профиль. Что с его миром не так? Что со всем миром не так?
Где-то сверху заревела сирена. Всё, перерыв окончен. Надо опять подниматься. Наверх, в бой, за что? Да, за мир во всём мире. Ради тех, кто будет жить дальше. Может быть даже ради себя. В голове зазвучал женский смех.
- Не льсти себе, ты уже мёртв! – обозначила Лилит своё присутствие.
Сашка тряхнул головой, одел каску, будто это могло защитить от внутреннего голоса.
- Это мы ещё посмотрим, - пробормотал он.
Николай что поднимался уже по лестнице, обернулся.
- Ты что-то сказал? - спросил он.
- Нет, это я сам с собой.
Старый солдат пожал плечами и вышел.
Живая прохлада утренней природы, создавала противовес жаркому удушью нового дня битвы. В бой рвались люди, танки, самолёты. Командир отдавал приказы, санитарки запасались бинтами... Опять сплошная мясорубка. Его и одновременно не его война. Где-то там сверху не смогли договориться, а расхлёбывать им, ему...
В знакомом окопе знакомые действия. С двумя противоречивыми мыслями. Не сдаться и выжить. Они боролись внутри него не зная пощады, как теперь он бил врага. Отгоняя мысль, что не врага бьют, а таких же заложников ситуации.
Закончилось всё взрывом над головой, осыпавшейся землёй из под которой уже не выбраться, танковым строем, прошедшим поверх них. Оказавшись засыпанным в окопе, Сашка первые моменты сопротивлялся, но воздуха быстро перестало хватать, земля завалилась в нос, рот, сушила, слепила. На языке был песок. Сверху всё ещё слышалось сражение, оно то уходило, то приближалось, но для него всё было кончено. Его никто не услышит точно. Для всех он умер и откапывать его, даже если кто-то вспомнит, что он здесь был, никто не будет. Там с теми, кто наверху проблем хватает. Сил бороться больше не было, он смирился, затих. Впал в забытье, сколько он так пролежал, просидел, не понятно. Тело начинало постепенно отниматься под тяжестью навалившегося грунта. Сознание спутанное, он просто знал, что это конец и ждал, когда он выключится окончательно. Навсегда. Демоница оказалась права. Он уже мёртв.
Когда смолкли все звуки, по меняющемуся положению тела, отзывающемуся теперь затёкшей болью, он понял, что стал проваливаться куда-то ещё дальше под землю.