2
Когда символы закончили говорить, общество прекратило волноваться. Симпозиум замер, задумался, переваривая увиденное, а потом заговорил на две сотни голосов. «Хватит с нас древних легенд!» - говорили они. Древним тайнам лучше и впредь оставаться погребенными. Никто не знает, какие темные знания были добыты «Нагльфаром» на дальних звездах. Никто не знает, что должно было утолить голод Утопии. Но все знают, что когда та эпоха окончилась, никто о ней больше не плакал.
Разумы общества достигли почти полной когерентности, казалось, Симпозиум – не ком из двухсот скользких от пота человеческих тел, сплетающихся в темном сферическом зале, но единый разум единого существа, живого, мыслящего, помнящего. Но это, разумеется, была лишь иллюзия. Почти.
Увы, я нарушил эту когерентность, поскольку будучи приглашен на Симпозиум впервые, я не был искушен в том, как следует одиночному человеку вести себя с обществом во всей его объединенной мощи. Особенности же моей страты предполагали критическое мышление, и вдумчивый анализ причин и следствий решений, которые мы принимаем во благо Кластера.
И мой голос внес диссонанс в гармоничную песню общества, нарушив ее. Спокойная и ровная текстура идеограмм в центре зала исказилась, подернулась, словно рябью, замерцала грозными оттенками.
Это я предупредил общество Кластера, представив ему мысль о том, что место погребения бабочки со сломанными крыльями, много поколений пребывавшее забытым, теперь уже не является ни для кого тайной. Ведь это лишь для храброго авиатора Эротического Кластера проход на орбите Ардалиса – великий подвиг. Обитатели же Сина, жирные и болезненные, испокон веков ловили передачи сенобитов, попросту направив антенны вверх. Несчастные, они были пригвозджены ко дну гравитационного колодца, и всегда тянулись к небесам, силясь хоть самую малость прикоснуться к чудесам внешнего мира.
А значит, как пояснил я обществу, пройдет совсем немного времени, и через грязевую пустыню потянется вереница искателей приключений, алчущих достигнуть «Нагльфара» первыми, и познать его запретные тайны – ибо жители Сина, как никто другой, сохранили ту энергию и страсть, которые больше привычно нам вспоминать в связи с Утопией.
И общество решило, что хотя оно с недоверием и опаской относится к знаниям старого обычая, тем важнее для него то, что эти знания не должны попасть в руки опрометчивых варваров. А это значит, что человек из Эротического Кластера должен – впервые за многие стадии, не добровольно, но по воле общественности – отправиться в Син, с тем, чтобы добраться до Звездного Корабля, и изучить его. Затем, в зависимости от того, что за тайны он будет скрывать, надлежит раскрыть их обществу Кластера, Вихрю, народам Сина…либо же похоронить навеки.
Я, в свою очередь, присоединился к позиции общественности, сочтя ее мудрой и дальновидной. И голос общества теперь звучал гармонично и когерентно – так звучит хороший Симпозиум.
Однако, это решение не привело к облегчению, и чувству довольства и счастья – выбросу эндорфинов, которым, обыкновенно, заканчивается плодотворный Симпозиум. Время шло, а Симпозиум все не заканчивался. Тогда я впервые ощутил робость. Напряжение общественности передавалось мне, и хотя я еще не осознал его причину, общество уже давило на меня, принуждая к верной позиции.
Я и сегодня отчетливо помню тот миг. Вентиляция и кондиционеры зала собраний не были рассчитаны на такие долгие заседания. Стало очень жарко и душно. Люди сплетались друг с другом, силясь не потерять духовную связь. Я видел дикое напряжение их лиц и гениталий. Пот гроздьями опадал с их тел, собираясь россыпями, словно жемчуг. Ком людей медленно дрейфовал по залу, мягко отталкиваясь от его стенок.
Я мое чувство ответственности перед обществом подсказало мне, что я должен сделать для его блага.
Я высказался – в сердце зала зажглись новые идеограммы, простые и правильные. Я разбил все на пункты, и подвел общий итог. Поскольку идея о превентивном контакте с «Нагльфааром» была моей, поскольку первооткрыватель Звездного Корабля был моим близким родичем, и главное – поскольку в спокойном обществе Эротического Кластера моя страта делала меня одним из немногих людей, привычных к духовным и телесным потрясениям, способным выжить в Сине – я должен был отправиться в это путешествие. И я высказался добровольцем.
И в тот же миг, напряжение спало, и общество начало расходиться.
Я же запаниковал, поскольку ничего не знал ни о старом обычае, ни о жизни на Сине, ни о Звездных Кораблях. Многие отважные и вдумчивые люди из общественности, уже устремившиеся, было, к раздевалкам, обернулись, и пришли ко мне на помощь. Их мысли были просты, но они обнадежили.
В старобытные времена, задолго до эпохи Утопии, история человеческой цивилизации была настолько короткой и скудной, что специальные профессионалы попросту записывали ее линейным письмом на аналоговых носителях. По мере смены поколений, их сменщики периодически обращались к этим данным для того, чтобы сделать некие выводы из опыта прошлых эонов, обосновать свою мировоззренческую позицию, и избежать ошибок прошлого. Таких людей называли историками. По мере того, как тысячелетие нагромождалось на тысячелетие, архивы данных о прошлых эпохах становились все более непонятны новым поколениям, и толкователи со сказителями постепенно превращали их в мифы и легенды, если же кто-то пытался обработать эти архивы математически, как один целостный массив данных, то быстро открывал для себя, что по сути, все эти истории – суть одна и та же история, с одними и теми же персонажами, одним и тем же сюжетом, тысячу раз повторенная в разных декорация. Так, древний орден историков угас, как и весь прочий старобытный обычай, иными называемый наукой.
Тем не менее, здесь, в Кластере, иные из них сохранились до сих пор.