Аэдан не успел задать вопрос "почему ты не сделал это сам?". Ниша, похоже, оказалась на самом деле выходом из подземной шахты. Со свистом воздуха в ней появился диск, на котором стоял еще один конструкт. Аэдан успел еще подумать о том, что это напоминает "пневмопочту", изношенные или вообще не работающие реликты которой он видел в некоторых канцеляриях за Контуром. Потом ему стало не до размышлений. Посылка оказалась не единственной, и не только из этой шахты.
Счастье еще, что мало какой из автоматонов сохранился так же хорошо, как первый. Некоторые и вовсе прибыли грудой обломков, другие разваливались на ходу или сгорали, слишком быстро сконфликтовав питавшей их магией со злым современным фоном. Но даже и так, клан и союзники потеряли многих.
Сойдан Кан-Каддах подсказывал потомкам, мешал их убийцам, но в полную силу в бою не участвовал. Аэд вполне верил, что у Старика есть на то причины, и наверняка веские. Может, даже благородные. Но когда он, свалив очередного голема, стоял, смывая кровь из рассеченного лба… ему снова захотелось знатно расквасить этот родной нос. Все равно заживет.
Отец подошел к нему, и, пока забирал меч, Аэдан успел-таки проморгаться и увидеть его лицо. Бить Демона Юга он передумал даже в мечтах. И если и впрямь это не просто реакция древней защитной системы на сегодняшний маг-шторм, а происки врагов, то им теперь Двадцать Шестой не завидовал.
- Ты и ты, останетесь с ранеными. Остальные идут дальше.
Он сказал "идут" и побежал. С невероятной скоростью, но быстро замедлившись, явно вспомнив о немощи прочих.
Аэдан понял, что ему не нравится, когда Праотец бегает вне ритуалов и тренировок.
---
Ханнок слышал, как один из молодых горцев жаловался соплеменнику, что после бегства их фланга Кан-Каддахи и озерники будут смотреть на них, как на ничтожества. Тот, куда старше и опытней, лишь пожимал плечами и повторял, что эти высокоотродия уже давно на всех так смотрят.
Самому сарагарцу уже мало было дела до подобных мелочей, которые раньше он мелочами не счел бы, а если боги будут благосклонны, то когда-нибудь снова не сочтет. Он вымотался, ушибы и покусы саднили. По пути к акрополю еще два раза пришлось укрываться от аномалий и молний, и смотреть, как южане рубятся с заблудившейся волколюдской стаей. Его тошнило. При этом, он был голоден.
Он хотел бы сказать, что скучает по дому. Прекрасной, теплой стране с виноградниками и оливковыми рощами, домиками, крытыми черепицей и поместьями знати, выыстроенными под Укуль. Где головы хоронят вместе с прочим телом. Где с неба не падают кристаллы, из стен не вылезают костяные шипы и не самовозгораются деревья. Где само слово "аномалия фона" - ругательство и оправдание головной боли, а не угроза жизни… Хотел бы. Но вряд ли теперь получится. Зверолюд подумал, что даже если Север вдруг разрешит ему вернуться свободным и в полном праве, то ему все равно не забыть при взгляде на земляков, что за чудовища скрываются в столь многих них, проклятых страшнее, чем козлодемоны, еще ничего не подозревающих. И не был уверен в том, что даже если захочется, то хватит сил их об этом предупредить.
Уже на подъеме к воротам в верхний Уллу-Ксай землю тряхнуло и вновь ставший от усталости неуклюжим драколень упал. Уже на глазах гарнизонных.
Пожалуй, ему все еще не до конца все равно.
- Эй, вы из кратера? Что творится в городе? Много там колдовской мути?
Ханнок словоохотливого дозорного Черно-Красных у створок проигнорировал. Фреп на него и вовсе зарычал, заставив попятиться. Сарагарец дошел до ближаешей стены и сел там, под козырьком, обхватив колени руками и обернув хвост вокруг лодыжек.
- Почему нас не пускают внутрь? - спросил господин Матоленим.
Присоловевший демон огляделся и понял, что и впрямь, не пускают дальше переделанной в захаб нижней террасы.
- Странные вещи внизу творились. Вожди беспокоятся, - пояснил все тот же дозорный.