- Господин мой, - с легкой опаской сказал огарок, - Здесь сильные замыкающие чары… их сложно будет расплести. Даже с прок… священным металлом.
- Надейся, что ты не угробил мага, кто мог это отпереть, Аэд... Что бы это ни было, - шепнул Норхаду брат.
- Сканируй камень, как вы это умеете, - бросил отец.
Дасачче приложил ладонь к мрамору, закрыл глаза.
- Господин мой, тут что-то странное, чары не показывают сигнатуру, характерную для Укуля…
- Сканируй камень! - прорычал Сойдан Кан-Каддах, - Ход можно открыть? Он свободен?
Дикомаг промокнул лоб платочком.
- В половине забега отсюда плетение-ловушка. В забеге отсюда проход обрушен… Отец наш Иль-Дасач, эти подземелья огромны…
- Как давно обрушен? - прервал его древний Кан-Каддах.
- Больше часа назад, господин мой, чары уже остыли.
- Тебе повезло, Двадцать Шестой, - отец пнул латным сапогом безголового жреца, развернулся и пошел к выходу, - Мы возвращаемся в Верхний город! Немедленно!
Аэдану не нравились скачки настроения у старого демона в этот и без того изматывающий день.
---
… Пламенной яростью, огнем праведности, блестел меч Элеиса Ллао, несокрушима душа его отваги, тверда его вера! Все же, в обители Черного Выродка он был в одиночестве. Славный воин, но против полчищ. Благородный витязь, но против подлецов. Маг, высокого посвящения, в обители распада и радиации!
И когда изломил он свой клинок, когда пылью осыпались его доспехи, испустил герой, сокрушитель сотен, крик яростный, что слышен был по всему мертвому городу. Лишь одно его печалило, что не узнают о последнем подвиге его милые родичи.
Но когда уже повалили его на землю презренные, прижали руками сморщенными, навалились, обдавая смрадным дыханием, услышал Ллао вой свирепый, чистый, благородный. То друг его явился на зов! Бросился на врагов Белый Клык, пылая гневом на тех, кто посмел тронуть друга его и господина, того, кто прогнал светом Учения тьму мутации из его разума, хоть и не мог изгнать её из его тела. Кто, единственный, к неправдено угнетенным проявлял сострадание! Посеянным в нем ростком новой души узнал зверолюд славный, что грозит Ллао опасность и примчался за три луны. И вот теперь рвал он на части извергов, орошая отравленной, но не для себя, кровью свой густой мех. Бугрились мышцы и топтали черепа копыта. Мощные крылья сбивали на землю выродков. Возрадовался этому Ллао и сладостная радость дружбы разлилась по его членам! Восстал он и, копье перехватив, врезался в спины недругам, воин мощный, пламенный! Ведь то был не конец, а новое начало!
- Сказ об Элеисе Ллао и Ррархе Белом Клыке.
Внесен в перечень запрещенных текстов конклавом Лордов-Кормчих Благословенного Укуля.
Запрещен к распространению в Ламан-Сарагаре.
Изъят из продажи в Теркане волей Сойдана Кан-Каддаха.
---
В этом зале пыли не было, полы, каменные столы и постаменты, ажурные скамьи из маг-стекла, расставленные тут и там экране, они же, вплавленные в стены - все выглядело так, словно древние Омэлли ушли на банкет и вот-вот должны вернуться. Прежде чем Верный начал всерьез размышлять о причинах подобной чистоты, позади что-то пискнуло. Подскочив, крутанувший на месте - клятый волк опять пробуждался и делал его пугливым - питомец Тулун Иолча увидел прозрачный шар, катавшийся по полу. Сфера, жужжа и позвякивая, всасывала в себя грязь, только что нанесенную из соседнего, куда хуже сохранившегося коридора. Закончив, уборщик юркнул к украшенному отверстию в стене и сгинул в нем, словно привиделся.
Хозяин улыбнулся вслед работнику, тепло, как редко улыбался людям. И тем более - нелюдям. Подошел к центральному креслу, расположенному напротив диска проектора-передатчика, такого же, какой был на памятной презентации, но намного, намного больше. Кресло выглядело дороже, чем трон князя Нгардока. И было, пожалуй, куда изящнее.