В древнем Египте жил один лекарь, который умел готовить зелье, исцеляющее память. К нему приходили люди старые или начинающие терять память рано, он давал им зелье, говорил, когда и сколько надо принимать его, когда и как молиться Исиде. Сам же между тем молился Тоту. И люди выздоравливали, и отлично помнили всё, что происходило в последние дни и последние годы. И ходила о том лекаре слава и в верховьях, и в низовьях Нила.
И однажды лекаря призвали к фараону, - да будет он жив, невредим и здрав! - и привели на царское подворье. И пал лекарь ниц перед фараоном, - да будет он жив, невредим и здрав! И спросил лекаря фараон, - да будет он жив, невредим и здрав:
- Как ты думаешь, последователь дела мудрого Имхотепа, кто имеет больше власти над человеческой памятью: я или ты?
И осторожно встал лекарь, робко подняв глаза на своего бога, и молвил:
- О фараон, да будь ты жив, невредим и здрав! Ты бог, и боги Девятерицы тебе семья, и сольёшься ты с породившим тебя Ра, когда тело твоё оставят в пирамиде! Если твоя божественная воля того пожелает, или если попросишь ты своих божественных родичей, то кто угодно забудет или вспомнит что угодно! Но всё что способен сделать для памяти простой смертный с молитвами и благоволением Исиды и Тота, я делаю, и никто ни в Нижнем, ни в Верхнем Египте не делает лучше меня.
- Ты верно говоришь, - довольно улыбнулся фараон, да будет он жив, невредим и здрав! - Но предположим, я не буду пользоваться своей божественной волей, но лишь волей земного начальника. Когда говорю я людям: входите, и входят, и когда говорю: выходите, и выходят. У кого тогда больше власти над людской памятью, у меня или у тебя?
И простёр лекарь руки к царю, - да будет он жив, невредим и здрав!
- О фараон, да будь жив, невредим и здрав, и не прогневайся на мои слова, но тогда власти над памятью больше у меня. Ведь нельзя приказать человеку вспомнить или забыть!
Усмехнулся фараон, - да будет он жив, невредим и здрав! - и говорил он, и Солнце освещало его трон:
- Ты ошибся, лекарь. И вот почему. Я могу приказать своим подданным обойти все дома жизни, где работают писцы, все дворцы, храмы и пирамиды, и сжечь все папирусы, сколоть все каменные иероглифы, и написать вместо них новые. И в будущем никто уже не будет помнить об истинном прошлом, но лишь о том, что я повелю. Я могу повелеть написать, что последний фараон прошлой династии подхватил лихорадку и начал танцевать непристойные танцы, пока не превратился в курицу. Я могу написать, что разбил грозный вражеский флот в одиночку, даже без войска, лишь повелев воде. В моей власти прошлое и будущее, в моей власти память всех людей будущего о прошлом. И даже если к тебе до самой смерти денно и нощно будут ходить посетители за зельем, они не превзойдут число всех поколений будущего. Подумай над этим.
И фараон, - да будет он жив, невредим и здрав! - велел увести напуганного лекаря.
Но на выходе один из жрецов фараона сказал, что в последнее время он стал многое забывать. Это может сильно повредить, если он забудет хоть что-то из обращений к богам, поэтому ему нужно его зелье.
И тогда лекарь решил пойти на хитрость. Кроме обычного зелья, он также дал жрецу некий порошок и велел принимать перед важными церемониями, чтобы точно ничего не забыть.
Жрец так и делал. И на церемониях - хорошо если ему это удавалось между слов, а не во время - он страшно чихал. И после церемонии начинали чихать и остальные, включая фараона.
И вскоре весь фараонов двор начал всё забывать, а затем и сходить с ума. И стали все танцевать и петь непристойности, и вести себя подобно курицам. И сказал лекарь:
- Сколько бы ни было людей в дальнейших поколениях, я повлиял на одного человека больше, чем мог бы ты: я не дал тебе изменить все надписи и сохранил память людей грядущего.
Ни имени этого лекаря, ни имени фараона мы не помним.