[Безумное Чаепитие]

Восемьдесят три грамма милосердия


В трактире «Последний рубеж» пахло гейзенберговыми носками.
– Калимера! – воскликнул чтец строительных мантр второго разряда Абас, – это же ужасы в Глуховке!
Действительно, изломанный мир, словно баллада о каменном идоле: на колесо от трактора была постелена наволочка со слониками. За туманной завесой играли тени карликов, вырисовывалась или женщина-лягушка, или кошка раздора. Короче, край радуги, нулевой меридиан.
Что ж, закон Рубежа, как плач умирающей осени – предпоследний шанс в самоволке.

Осторожно ступающий однорукий повар мастер Ито подал нам зеленый сыр, грибы и кувшин концентрации нулевого. Выставил счет: 18-83. У нас было пять монет. «Ключ и дверца сойдут одни за всех?» – озвучили шутку Ласарди.

Стремясь погасить огонь внутри, выпили: кап-кап – иллюзия маскировки? Внутреннее море повлияло на коэффициент жестокости. И вот я уже то ли бешеная собака, то ли воин-ягуар. Призраки бывших потомков вырвались из Атлантиды рассудка. В поисках Бога затеял спор с Абасом: как беглецу попасть к чародею в ученики, почему надо запоминать сны и тайны звездной ночи. Последнее слово в диспуте о благодетели и лунатизме вставил шпион нашего цеха Catland:
– Это лишь вопрос доверия – дороги, которые нас выбирают!
Детектив, что б его дальним разведчиком определили.

Потом пришло время женщин.
– Лишь ведьмы по вызову, – нахмурился мастер Ито, – но потом прошу никого не винить!
Мы переглянулись. Страх.
– И у глистов есть везикулы! – подмигнул повар.
Вопрос доверия, была не была. На каждую помеху свой хирург найдется. И вот они явились: Глэдис и Лоанте, красные туфельки – и цивилизация превращается в курортный обман.

– Кончай быстрей, трикстер,– сразу предупредила Лоанте.
– На каком основании? – возмутился я.
– Дурак, если Глэдис уйдет первой, абсолютное зло примет четвертую трансформацию!
Я понял, что надвигается дождь и пепел, передо мной мелькнула такая близкая луна, и последняя серия… клетка!

А потом я открыл глаза. Мой новый мир оказался смелее себя. Вот он каков, чистокровный эльф.
– Ты же девочка, – прошептал я.
Когда снова будет весна, я, сын амазонки, приду за тобой, моя одна-единственная душа…