Илай ответил, что принимает приглашение. С сожалением отдал ружье владельцу. Сиятельный предпочел бы потратить свободное время, столь редко нынче выпадающее ему удовольствие, на что-нибудь более полезное, чем любезности с "коллегой", которого уже ненавидел. Однако, даже с одолженными накопителями он пока не может обойтись без поддержки Сеньео. И хотя общаться с родичем нынче куда неприятнее, чем, неожиданно, с варварами, придется пойти на эту жертву. Лишь бы только это не оказалось ловушкой…
Илай долго искал целый белый плащ. Не нашел. Пришлось одолжить у ординарца.
---
Обед не задался. Сказано было много добрых слов, с обеих сторон. Жрецы двух лагерей зачитали самые проникновенные проповеди о единстве. Играли флейты и арфы, качались на промозглом южном ветру знамена и ленты с печатями. Но веса эти изыски не имели. Сеньео казался веселым, но почти болезненно. Семнадцатого Лорда-Командующего этим не обманул. Илай на время возвратил в речь при общении с родичем титулы и хонорифики, но есть предложенные явства отказался. Сославшись на то, что постится во искупления грехов и для укрощения гордыни от своей великой победы. Ограничился принесенным караваем ячменного хлеба, пятком сушеных фиников и кружкой воды. Знал, что и Сеньео на такое объяснение не купился.
На фоне улыбок и комплиментов прикормленные Восемнадцатыми варвары казались глотком чистого горного воздуха после попытки утопления в чане с розовой водой. Конечно, оба их вождя, младший княжий брат и старый глава клана Ра-Хараште, обрили головы и надели на прием тоги с ткаными золотом полосами, но выглядели в них именно что бритыми дикарями в тогах. Смотрели зло, пристально. В перерыве между тостами старший прямо спросил - почему лорд Укур Ирай укрывает у себя его беглых вассалов? Илай порадовался закаменевшему лицу родича, но от ответа уклонился. В само деле, какие такие вассалы? Все мы сейчас товарищи в великом делании. Вы ведь слышали, что пел только что Лорд-Кормчий о мире в рядах священных и сонаправленности действий? Знаете, в "Послании к ламанни" на эту тему тоже много чего сказано…
Когда Илай выходил с огороженной полотнищами площадки для пира, голодный и усталый, но радостный от того, что все завершилось, то увидел своего клятвенного врага. Тулун Иолч тренировал своих волков на главном плацу. И тренировался сам. Озверевшие ламанни, совсем теперь неузнаваемые, выполняли боевые приемы.
Судя по всему, это были отборные оборотни, из самых крепких и здоровых. Мутировавших, но "по-хорошему", если такое озверение вообще бывает. Большие, лоснящиеся. Вероятно, они даже сохранили кое-что из навыков прошлой жизни, хотя это и считалось невозможным. Иного объяснения тому, как мохнатые бестолочи умудрялись идеально повторять за Иолчем движения, выпады и перехваты, причем столичной школы фехтования, Илай не нашел. В этом было что-то жуткое. Зверолюди синхронно, сосредоточенно били, уклонялись и парировали. Ни один не выбился из ритма, не отвлекся на прилетевшую птицу, не вывалил язык. Не вытаращился, зверовато-исподлобья, на наблюдающего. Иолч вел бой с тенью и тридцать его теней следовали за ним. Семнадцатому Лорду-Командующему снова пришло на ум сравнение с музейными автоматонами и сервиторами. Только теперь от таких ассоциаций веяло жутью.
Илай заметил новый, неданно вышитый штандарт. Цифра восемнадцать, личная печать Тулуна и незнакомое доселе звание: "Магмастер над животными".
Что ж, каждый приспосабливается к Ядолунью по-своему. Сотник-без-сотни нашел себе новую. И куда более ему удобную, похоже.
Илай решил, что дрессировку именно в это время затеяли не случайно. И признал, что в качестве психологического давления она вполне удачна.