Ханнок невольно засмотрелся, на малое время даже оставив беспокойство по поводу Сиятельной мученицы. Сонни все же красавица. Никакого сравнения с его, прости Нгаре, тощей и высоченной "наложницей". Дщерь Майтанне не портили ни рыжие волосы, ни быстрое принятие местных обычаев и одежды. Лишь бы только не вздумала лицо разрисовывать…
Тяжело вздохнув из белой зависти к Ньечу, Ханнок отвернулся. Чтобы не перейти грань вежливости. И перестать думать "я не на что ни претендую, не могу, да и не хочу". Теперь ему на глаза попался Караг. Кентавроид стрелял по мишени. На неискушенный демонский взгляд – с все той же превосходной скоростью и меткостью. Но сам шестолап недовольно морщил морду и прижимал уши. Похоже, результатом он недоволен. И тот разговор с сородичем у ворот его сильно задел.
За спиной Сонни расхохоталась в голос. Темперамент у нее, конечно, огненный, но все же это необычно. Ханнок навострил уши.
- Нет, вы только послушайте!
Ученица лекаря зачитала:
- И доверилась дева Учьомме презренной твари, согрешив к ней состраданием. Поверила мерзейшему, будто бы он мог нести в себе частицу добра. Околдованным принцем из сказания предстал мутант-демон в ее наивном взоре. Позабыла, несчастная, наставление премудрых. И вышла она к нему за пределы защитного купола, отринув осторожность и священную ненависть. Принесла она камни и эликсиры, слова добра и целительную энергию...
Голос Сонни приобрел надрывную, мелодраматическую тональность.
- Но конечно же, то ловушка была. Подхватил козломонстр ее когтистыми лапищами и унес в ночь на черных крыльях. В смрадной пещере своей сорвал он с нее одеяния послушницы, поверг непорочную на холодный пол. Бросил ее на колени, поправ ужасным раздвоенным копытом. Огласил логово хохотом блеющим, торжествующим. И вот, бьется дева Учьомме, рыдая, в мохнатых объятиях, блохами и мускусом осаждаемая, топает демон ногами в танце весеннем. Нет ей спасения! Приблизил к ней рогатый свою зловонную пасть, жарко дышащую, слюной истекающую. И длинным раздвоенным языком…
- Боги яростные, что это за тьматерьщина? – не выдержал Ханнок.
- Это не тьматерьщина, а душеспасительный труд, "Об ужасах Ядолунья" именуемый! – ткнула пальцем в осеннее небо Сонни, - Призван дать наставление для дипломатов и путешественников за благословенный Контур. Содержит мудрость и поучительные истории из жизни, долженствующие укрепить силу духа и чистоту читающего и предостеречь от опасностей. Создан в по заказу преподобного Иньехелле в скриптории Пятого сектора… интересно, где это?
- Напротив Сарагара, - машинально ляпнул Ханнок. Заметив довольную улыбку спохватился и добавил: - И это чушь собачья!
- Не греши сомнением в мудрости Укуля, Ольта Кёль! - промурлыкала рыжая мерзавка, - В аннотации ясно написано: "Истории сии истинны, собраны в гарнизонах и граде сумрачном Ламане".
Ханнок промолчал. Его земляки могли и не такое порассказать. Если подумать, то после чарки родной водки он и сам, наверное, мог быть таким "информатором", разомлевшим от выпивки и внимания законтурных кумиров.
- Хм… а еще, он, похоже, иллюстрированный, - Сонни перелистнула страницу полезного трактата, аккуратно убрала защитную закладку из шелка. И замолчала, вытаращившись.
Серый химер совершил ошибку, подойдя и всмотревшись. Дорогая, красочная миниатюра на разворот явно относилась к рассказу о деве Учьомме. И судя по всему, заказчик принадлежал к "гневной" школе Сиятельной философии, в которой боги отказывались вмешиваться, спасая поучительных грешников, а предоставляли карам и гордыне доводить их до логического конца.
Ханнок подумал, что, судя по стилю и детализации, преподобному Иньехелле не мешало бы самому обратиться к специалистам. Тем же душеведам Кан-Каддахов, например.
- Ханки, а ты… вообще так можешь? Ну… в такой… таким…
- Не могу, - огрызнулся зверолюд. И не смог решить, рад ли этому… или же опечален.
- Д-да, буду знать, - пробормотала девушка и перелистнула дальше.
Сарагарец увидел, что, судя по тексту, грешнице предстоит красочно и подробно… страдать еще долго и ушел к костру.