Бойцы Кохорика остановились, потом, вдохновленные Коннотом, шатающимся, но судя по ругани – вполне живым, вернулись. Осторожно, целясь в сорванные ворота и дыру в стене, закалывая по пути скулящих, словно бы плачущих волков. Химеру с чего-то показалось, что иные из мохнатых сами подставляли горло.
Бледный химер отважно доковылял внутрь склада, перешагнул через груду обломков. Вытащил из глазницы Сиятельного нож. Такой же Ханнок видел у князя. А может это он и был – Соун Санга любил возрождать в себе щедрых владык прошлого.
Когда княжий демон вышел обратно на свет, Ханнок заметил, что морда у него вся в крови. Похоже, Конноту кто-то знатно успел расквасить нос. Впрочем, в такой суматохе – немудрено. Соглядатай хлюпнул, размазал кровь перчаткой и прогнусавил:
- Там ход в подземелье. Они могут быть где угодно. Я должен сказать князю.
Последнее прозвучало, будто он себя уговаривал. Коннот расправил крылья, контрастно бело-черные, словно выкрашенные. Прошипел что-то сквозь зубы, едва не стонуще и… взлетел прямо с этого места. Прямо с земли. Несколько мощных взмахов, поднявших тучи пыли и побелки, и он уже был над крышами, еще мгновение – он на полпути к башне. Ханнок завороженно следил за ним. Потом чихнул и сказал:
- А мне говорили, что мы так не можем.
- Правильно говорили, - отозвался Аэдан, пристально, из-под ладони следивший за полетом. И добавил, тоном отнюдь не хвалебным: - Хор-роший летун. И метатель.
Ханнок не понял. Посмотрел на труп Сиятельного. Потом на тушу осадного волка, еще подрагивающую. Вспомнил, где стоял бледный хмырь. Почесал гриву на макушке. Да, и впрямь хороший. Просто великолепный. Чтобы так попасть, нож должен был два раза сменить траекторию полета.
- Почему… почему псов скрючило? – сказал боец из горцев, все никак не справлявшийся с дыханием. Озвучил этим еще одну вертевшуюся в рогатой сарагарской голове мысль.
- Мне это не нравится, - сказал Аэдан.
Из-за стен донесся чистый, пронзительный звук укульских горнов. Громкий, наверняка еще и усиленный магией. Башни напротив главного становища орденцев зарокотали барабанами. Потом боевой ритм донесся и со стороны вторичных осадных лагерей.
- Началось.
За стенами, по великолепной дуге, взмыл вверх огненный шар. Замер в высшей точке и понесся вниз. Обрушился на черные и серые крыши, три мгновения спустя по ушам ударил грохот взрыва. Город ожил криками, как свирепыми, так и напуганными. Пара вояк, из самых побитых, осталась у места волчьей бойни, остальные побежали к укреплениям. Аэдан тоже побежал.
- Почему к башне? - догнал его Ханнок.
- Древний город. Ходы тут везде. Как и культисты. Если они уже попали внутрь… Омэль знает куда они могут пролезть еще…
ШАРАХ!
Этот приземлился на самой башенной террасе. Ханнок даже почувствовал взрывную волну. За этим последовал целый залп.
- Магии не жалеют, - заметил зверолюд. Им пришлось остановиться у края площади, под прикрытием каменного дома. Когда утих грохот, внутри стало возможно расслышать молитвы.
- Даже с новым камнем их ненадолго хватит, - Аэдан всматривался в небо, потом, выждав момент, они перебежали к началу лестницы наверх. Залегли за бортиком. По площади металась объятая пламенем фигурка. Недолго.
- Если они вообще тратятся на штурм, - очередное затишье, - А не…
Затишье закончилось. В колосса Кохорика ударил луч света. Оторвалась и разбилась о мостовую глыба - где они пробегали мгновение назад.
- На отвлечение, - закончил Аэдан. Они были уже у подножья башни.
"Почему мы вообще лезем помогать князьям с воеводами, а не нашим?" – подумал Ханнок, перескакивая через труп в городских доспехах. И удивился про себя, что уже считает таковыми всю эту спонтанную и в прямом смысле слова разношерстную компанию. Куда и сам, считай, навязался. Даже с этой золоченой, чьи дружки лупили сейчас волшбой по гражданским кварталам.
- Потому что там мой брат! - рявкнул Аэдан. Похоже от грохота зверолюд и не заметил, как сказал это вслух. И прежде чем он успел в очередной раз восхититься крепостью клановых уз у Кан-Каддахов, терканай добавил:
- Скорее всего мы его убьем.
- А если…
- Тогда он убьет нас.