Впрочем, не сильно это его угнетало.
Время для вежливости и впрямь было неподходящее. Коннот не соврал, ничего не перепутал в темноте – к Ордену пришло большое подкрепление. Лагерь святых воинов вырос едва не вдвое, ощетинился еще блестящими пиками из маг-стекла, воссиял новым великим кристаллом. Странная война в гляделки еще продолжалось, но ясно было, что это ненадолго. Пришельцы с благодатного северо-запада грохотали молотками и корячились в траншеях и сапах. Что странно – все больше потрепанные герои первой волны и ламанни. Вразумляющее нгатайское влияние, похоже, еще не успело докатиться до новичков. Хотя почему их не просвещает Лорд-Командующий – загадка.
- Вы тк… такие сурьееезные! – нетрезво взревели рядом, выдергивая химера из обители высокой стратегии в реальный мир. Ханнок поморщился и отодвинулся – дух южной ароматизированной водки шибанул в чересчур чувствительный нос, - А рас-слаби… иться?
- Вот и шел бы ты отдыхать, Караг, - в тон сарагарским мыслям, нелюбезно посоветовал Аэдан.
- Я и та-ак наотдыхался! - простонал черный кентавроид, но так и остался маячить мохнатым напоминанием о вреде и излишествах. Варау пребывание в городе впрок не пошло. "Мне-бы-переночевать" естественным образом переросло в то, что гильдеец перебрался жить к Хал-Тэпу совсем. Дикого мага это если и возмутило, то все претензии он прописывал прямо Кан-Каддаху. Тот, забегавшийся из дворца на стены, из темниц обратно к ним, злился, но вправить пантерьи мозги руки все не доходили.
Ханнок только сейчас понял, что жизнь в суровом приграничном гарнизоне и переход по горам на самом деле поддерживали в шестолапе жизнь. За эти недели в Кохорике Ньеч успел вылечить руку, нобиль – обрасти иссиня-четной щетиной – обещанием новых, столь же аристократичных косм. Сам Ханнок и не заметил как, но залечил себе крыло. А вот шестолап поистрепался, как-то вылинял и перемежался апатией и деланной наглостью.
- Тогда работай, задница. Хал-Тэп тебе точно задачу найдет на все шесть лапищ.
"Этот может" – подумал Ханнок и у него тут же заныла сорванная на огороде спина. В последние время сарагарец уверился в том, что и дальше хочет оставаться как можно более далеким от почтенных радостей обработки земли.
- Я ему не нравлюсь!
Ханнок ощутил прилив солидарности к старому горцу. Аэдан чувствами не ограничился.
- Ау-у! – взвыл кот и схватился за ушибленную яблоком морду. Реакция и меткость у Кан-Каддаха была намного выше орденской. И даже самому Ханноку стало завидно, несмотря на все недавние дары от мракотца.
- Так, давай-ка вспомни, что вашу многолапую братию я не люблю и взаимно. Я очень не хочу идти поперек своего слова, но если ты превратишься в обузу – к отцу я тебя не потащу. Он и так считает, что я не умею выбирать знакомых.
- С-серьезно? – ошалел кошак. И вот как дедяде удается нагонять в простые слова такой жути, что даже насковзь всех явившихся варау драконов прошибло? Родовой навык, не иначе. Может, удастся перенять…
- Нет, я у нас такой шутник. Сейчас ты прекратишь мозолить мне глаза и свалишь куда-нибудь. Лучше всего на стену, если хочется заняться делом. Насколько я помню, отстрелу орденцев гильдейский нейтралитет не помеха. Ваши как раз на вылазку вчера ходили.
- Я не могу, - внезапно протрезвел кот. Но, боги, приятнее его общество от этого не стало. Теперь желотглазая морда источала концентрированное уныние. А потом еще и страх, словно Караг решил, что сморозил лишнее.
- Это еще что?
- Они вышвырнули меня из отделения! – решился-таки кот.
- Совсем?
- Нет… просто вышвырнули! Но близко… Кан-Каддах, они связались с перевалом! Кто-то заметил, как я вас веду.