- Прежде чем я сдамся и верну вам пленных, вы должны кое-что сделать.
- Ми внимаем.
- Я не могу сдаться абы кому. Ваш вождь должен признать себя пасынком Кау и провести обряд плодородия с вон той жрицей. Прилюдный, не меньше трех часов длиной, с возлиянием маслом.
- Ти… ти что лечеш, мутантулл?
- Ох, прошу прощения. Это кажется не жрица, а жрец. Вы разберитесь там, а то неудобно выйдет. Или войдет.
Похоже, кто-то сильно ученый, но слабо умный переводил в толпе врагов с нгатаика на укулли. Или они и так считали смысл по тону речи. Ряды сиятельной пехоты раскричались, угрожающе качнулись вперед, к самому краю рва. Ханнок видел, что командирам все сложнее удерживать вояк. А магам, похоже, защитный экран, причем непредвиденно – они суетились и бегали, один внезапно упал как подкошенный. Похоже, для боевой, не защитной волшбы их уже не хватало. Это было хорошо. Как и то, что почти никто из орденцев не умеет стрелять. Обучаться огнестрельному бою им мешал ритуал и гонор. Почтенная древность вроде луков и дротиков тоже мало кого привлекала – говорили, что дома сиятельные запросто метают кристаллы и лезвия силой своей магии, да и сам Ханнок, похоже, видел нечто подобное при штурме лагеря. Но сиятельный дом остался далеко отсюда.
"Ну же, еще ближе, еще чуть-чуть" – прочел по губам Аэдана Ханнок. Зверолюд выругался и проверил фитиль. Одно хорошо – ламанцы как-то потихоньку смещались дальше от стены. Что бы Ханнок не говорил Кан-Каддаху, и как бы сам себя не уверял, но стрелять в бывших сограждан было бы тяжело.
- Ти сдокснес раньсе, бесдусний!
- Ну, как знаете, - Сагат Санга учтиво поклонился. А потом одним движением снял с плеча клевец и ударил обухом в колено командира. Хрустнуло, тот упал и заорал. Наколенник раскрошило, будто тот был леденцовым.
По рядам орденцев пронесся слаженный стон, словно вождь попал по каждому.
Сагат обошел лежащего. Клевец поднялся и опустился, ломая вторую ногу.
Пожилой орденец на самом краю рва, бледный, неотрывно смотревший, первым заорал и соскочил вниз, оскальзываясь и марая плащ об осыпающуюся глину. За ним ринулись остальные.
"Они великолепны" – подумал Ханнок. Прицелился.
- Тэй хо!
Загрохотали выстрелы. Некоторые из атакующих покатились на дно. Но мало, все же слишком мало по сравнению с общим числом. Сдерживать эту орду получится малое время, а потом их просто затопчут.
Ханнок успел выстрелить еще один раз. А на третий – уронил пулю. Поднимать времени не было – ближайший белоплащный уже долез до края. Зверолюд пнул его копытом по шлему, скидывая вниз. Это дало еще пару мгновений на то, чтобы примкнуть нож на огнестрел. Он быстро пригодился.
Мимо пролетела стрела-дротик. Подрубивший ногу соседу белоплащный, уже вскарабкавшися наверх, повалился обратно. Его место занял следующий. Увы, эффект от хаштовой стрельбы уже был не такой сильный. Похоже стальные стрелы, такие ценные, чудесные, божественные, закончились.
Кристальный меч свистнул в пальце от морды. Следующий удар чиркнул по кирасе. Ханнок ответил ударом приклада в золотое лицо. В этом все же было что-то особенное – бить сиятельных. Страх его детства, всегда готовый за шалость унести из дому в вечное рабство за Контуром. Враги юности ранней, кумиры – поздней. Докучливая духовно-бюрократическая препона на пути роста в дома Туллия...
Оказывается, они ломались так же легко, как нгардокаи и чахлые волки, если не легче…
- Хххак!
Ханноку напомнили, что к чему – следующий орденец был не магмастером, но кое-что сумел. Сарагарец внезапно понял, что не может дышать, горло словно удавкой передавило. Несколько раз промахнувшись по колдуну, он отшатнулся назад, выронив оружие. В глазах потемнело.
И тут Соун Санга налюбовался наконец и открыл дверь. Он открыл ее не для того, чтобы впустить брата, и даже не присылая подмогу. Потайной люк с грохотом распахнулся настежь и из лаза, прямо в заполненный атакующими ров, ринулся крушащий поток воды. Крутого кипятка, разогретого самими богами, замешанного на солях и антимагической живности.
Ханноку еще долго потом снились эти крики.