Вопреки убийственной характеристике, полученной совсем недавно от Донни Пью и ожиданиям Ивана Прошина, навеянным приключениями в Москве, Булл-Ран оказался милым городком с одно- и двухэтажными домиками викторианской архитектуры, которые так и тянуло назвать пряничными, и среди которых совершенно терялись офисы частных фирм и присутственные учреждения. Даже кампус университета Симпсона, раскинувшийся на полгорода, ничем не отличался от прочих строений, по летнему времени наверняка утопая в листве местных деревьев, потерявших листву на мартовском холоде как их аналоги на Земле.
Прошин стоял возле ограды, рассеянно разглядывая весь архитектурный ансамбль университета. Был наш Иван Владимирович сонный и печальный – приехал он в Булл-Ран поздно и всю ночь пришлось провести на автовокзале, устроившись на неудобной скамейке в зале ожидания. Нормальной гостиницы не нашлось, душа тем более, по какому поводу Прошин чувствовал себя помятым и несвежим, и где-то в глубинах организма готовился поднять голову тот самый голод, что не зря называется волчьим.
Отыскать профессора Джангуляна оказалось нелёгкой задачей: каждый раз в указанном месте Джангулян или не появлялся или умудрялся разминуться с Иваном на пару секунд. Прошин вызнал номер профессора – занято или абонент недоступен. В конце концов Иван догнал Геворга Арамовича подле дверей той самой столовки, где позавтракал недавно и, деликатно придерживая профессора под локоть, представился.
- Вы? – почему-то удивился Геворг Арамович. – Я же говорил Олегу… А, впрочем, ладно. Слушайте, мне сейчас некогда, давайте встретимся сегодня в семь часов. В семь часов вечера у меня, там и поговорим, хорошо?
Сбитый с толку, Прошин кивнул.
- Ну, вот и хорошо. Где вы расположились?
- Нигде, я только приехал…
- А… А! - Джангулян схватился за телефон: - Элли, золотко, сейчас к тебе подойдёт молодой человек, дай ему комнату, пожалуйста. Спасибо. Что? Подожди, я перезвоню.
И уже Прошину:
- Молодой человек… э-э…
- Иван.
- Да, Иван, сейчас идите в деканат, к секретарю, вас определят в общежитие. Вот моя визитка, если что-то… звоните.
- Геворг Арамович…
- Потом, всё потом…
В комнате Иван, не глядя, бросил под кровать рюкзак со своими невеликими пожитками и завалился на узкую и короткую кровать, не застилая постельное бельё и не раздеваясь, сняв только обувь, и так проспал почти до семи часов, не слыша даже трезвонившего из-под кровати телефона.
Разбудило Прошина то самое чувство, что заставляет нас вскочить с постели за пять-десять минут до срока и суметь хоть как-то исправить последствия собственного опоздания. Открыв глаза, Иван долго не мог понять, где он. За окном горели какие-то огни, из-за стен доносились обычные звуки человеческого жилья, волею строителей оснащённого тонкими перегородками, через которые не только хорошо слышно, а нередко и видно будни соседского жития. Потом Прошин долго искал выключатель, искал мобильник, вспомнил о приглашении Джангуляна и заскакал по комнате, торопливо приводя себя в порядок. Впрочем, вскоре Прошин опомнился. Опаздывал он крепко, опаздывал не первый раз, и чутьё бывалого студента говорило, что торопиться и тем более оправдываться не стоит, а надо позвонить преподавателю и объяснить причину опоздания, по возможности не сильно преувеличивая.
Так Иван и поступил, набрав телефон профессора через QR-код на визитке. Геворг Арамович ответил быстро, выслушал торопливые извинения и сказал, что ещё не все собрались и Прошин, конечно же, может не спешить, что следовало понимать, как просьбу всё-таки не затягивать своё появление. Услышав это «ещё не все» Иван несколько обеспокоился, но приведение в порядок собственной помятой и несвежей физиономии, глянувшей на него из зеркала вкупе с переодеванием заняло его на десять с лишним минут, после чего вызванное такси доставило Прошина по адресу, указанному в визитке профессора с опозданием в двадцать минут ровно.
Жил профессор в двухэтажном особняке с выбеленными стенами, увитыми плющом, по весеннему времени выглядевшим жалко и беспомощно, большими окнами и террасой, крыша которой служила балконом второго этажа. Скромные украшения, никаких излишеств – вряд ли жильё было своим, скорее выделил университет, подумал Иван, глядя на газон, освещённый двумя прожекторами так, что вечнозелёная трава отсвечивала, словно летняя лужайка, а сам домик будто бы висел в воздухе. Красиво.
Такси, привезшее Прошина, бибикнуло, выведя тем самым нашего Ивана Владимировича из задумчивости и машина – реплика классического Austin FX3 1948 года – отъехала от тротуара. Иван медленно пошёл к входной двери, заранее чувствуя себя неловко и неудобно: меньше всего он рассчитывал по завершению долгого пути попасть на званый ужин и оттого стеснялся своего облика, привычного и уместного в развесёлой компании таких же как он студентов, да и по гостям к преподавателям Прошин не ходил вовсе и сейчас заранее стеснялся непривычной обстановки.
Гаревое покрытие дорожки, крыльцо с аркой, двустворчатые двери белого цвета, похоже, металлические, звонок...
Двери открыл сам хозяин. Профессор Джангулян являл собой полную противоположность своей фамилии. Это был маленького роста - на целую голову ниже Прошина - человечек, ненамного старше Ивана – лет тридцати пяти, подумал Прошин – к своим годам обзаведшийся небольшим брюшком, оттопыривающим клетчатый свитер и сединой в некогда чёрных как смоль волосах. Тронутая сединой причёска «под горшок» плавно переходила в бородку, из-за недосмотра хозяина выглядевшую совершенно дурацким образом и на этом фоне большие печальные глаза, немалых размеров нос и торчащие из-под отросших волос уши ставили крест на любых попытках относиться к их хозяину серьёзно.
Однако к своим годам хозяин всего этого великолепия заработал звание полного профессора, что в университетах англо-саксонской системы образования было очень нелегко, очень почётно и очень доходно, да и Прошин повидал немало людей, за нестандартной внешностью которых скрывались недюжинные таланты, как правило превосходящие его собственные, чтобы смотреть на стоящего перед ним человечка сверху вниз. То есть, он, конечно, смотрел – рост под метр девяносто весьма этому способствовал, но смотрел безо всякого высокомерия, скорее даже с любопытством, ибо как следовало из рекомендаций Мухина и информации профиля профессора на сайте университета, Геворг Арамович был специалистом по цивилизации Рэн, специалистом прямо скажем редким.
Геворг Арамович был одет в костюм без галстука, с белой рубашкой под пиджаком и лёгкими туфлями на ногах – Иван остро почувствовал неуместность своего одеяния. Выслушав его сбивчивые извинения и показав гардероб, профессор повёл Прошина в гостиную.
- Не беспокойтесь, Иван, не каждому выпадает такая дальняя дорога – это ведь целое испытание... Теперь давайте будем говорить по-английски, моим гостям это удобнее.
В небольшой уютной гостиной перед низким столиком с приготовленным аперитивом на диване и нескольких креслах сидели три мужчины и три женщины. Джангулян подвёл Прошина к столику и, представив гостя, стал называть имена и должности собравшихся. Иван кланялся дамам, пожимал руки джентльменам, чувствуя себя дурак дураком среди людей, одетых как положено на званый ужин, тем более, что профессор пригласил к себе не кого-нибудь, а ректора Смитсоновского университета и его заместителя. Также присутствовал доцент с кафедры Джангуляна - товарищ профессора ещё со студенческих времён и участник всяческих профессорских изысканий, в том числе и предстоящей экспедиции.
Ректора университета звали Шатьендранат Вазирани - «Зовите меня Аатьен, пожалуйста» - его супругу, красивую статную даму, ростом под стать мужу – Вирджинией. Заместитель ректора, профессор Джоэл Балтимор, худощавый, невысокий, стиснул руку Ивана словно клещами, обаятельно, впрочем, улыбнувшись, и одобрительно похлопав Прошина по спине, после того, как его жена, чуть выше его росточком пухленькая старушка в зелёном платье с бусами крупного жемчуга одёрнула его: «Джи, перестань», - и ласково улыбнулась Ивану. Доцент, крупный и казавшийся неповоротливым молодой человек, явно чувствовавший себя несколько неловко в подобной компаний, подал вялую руку Прошину, что-то невнятно пробормотав и его представила жена, энергичная молодая девушка в обтягивающем платье красного цвета – похоже, это её шляпа заняла добрую часть гардероба:
- Мой муж, Джордж Артин... а я Элизабет, - и протянула руку для поцелуя, отчего Иван окончательно почувствовал себя Юрием Гагариным на приёме у королевы английской...
Словом, наш Иван Владимирович изрядно растерялся, и в гостиной воцарилось неловкое молчание, которое по праву старшинства нарушил ректор:
- Ну что ж, Джордж, стоит промочить горло, я полагаю...
Джорджем он поименовал не Артина, а Джангуляна.
- Да, Атьен, конечно... Леди, прошу вас, - Геворг Арамович принялся разливать по крошечным рюмкам тёмный напиток, похожий на коньяк, но оказавшийся терпким горьковатым вермутом местной, опять же, выделки.
- Может быть, Иван, вы предпочли бы выпить Russian vodka, - сказал он Прошину между делом, - но боюсь, этот напиток Вэлимолл нам не поставляет.
Иван пробормотал, что всё прекрасно и вообще, он не прочь довериться вкусу хозяев.
- О, да, эта их водка – хорошая вещь, - оживился Балтимор. – Нэнси, мы с тобой обязательно должны попробовать эту штуку... напомни мне.
Он шутливо погладил супругу по плечу.
- Джи, ты невыносим, - Нэнси улыбнулась и слабо толкнула мужа в грудь в ответ.
- Может быть, наш гость расскажет нам какую-нибудь дорожную историю? – спросила тем временем Элизабет.
Честно говоря, именно такого типа девушек Прошин избегал, как мог за готовность душу из человека вытряхнуть просто по причине излишка энергии в организме, но здесь выбирать не приходилось: после слов Элизабет, собравшиеся принялись разглядывать Ивана, ожидая рассказа Марко Поло о путешествии на Восток.
- Ну, я... э... – слова не шли хоть тресни, помог Вазирани:
- Да не стесняйтесь, Иван... мы, конечно, все здесь облечены научными степенями и должностями, но на деле никто не удостаивался межзвездного путешествия.
- О, я хотела бы отправиться на Землю, - встряла Элизабет, - или на Океан – пляжи Архипелага просто прелесть!..
- Элизабет, дай гостю... – проговорил её муж, придерживая руку жены.
- Да-да, из всех нас только Джордж был в космосе - искал своих рэнитов на Колоссе, - вступила в разговор Вирджиния Вазирани и пояснила специально для Ивана, - Это вторая планета от Солнца.
Профессор Джангулян рос в глазах Прошина с каждой минутой. Значит, не просто земляной червь наш учёный муж, значит, знает, почём глоток воздуха во Внеземелье...
- Джинни, прошу тебя, - поморщился Геворг Арамович, - после этого приключения твой супруг едва оправдался перед спонсорами.
- Брось, Джордж, - махнул рукой Балтимор, - эти толстосумы ничего кроме своей чековой книжки в жизни не видят, и знать не хотят... Расскажи про МТ, приятель... – попросил он Ивана, - жаль, так я и не увижу живьём это чудо...
- Да, собственно, - промямлил Прошин, - кроме пассажирского отсека меня никуда не выпускали…
- На «Викторию» вроде миллионник должны были поставить, нет? – не унимался Балтимор.
- Да, были такие разговоры… Моя специализация напланетные исследования, астротехнику я изучал только теоретически, так что…
Гости переглянулись. Прошин поспешил сменить тему, чтобы не выпячивать свои знания, а точнее – их отсутствие:
- Я читал, на Колоссе нашлось что-то любопытное? – спросил он Джангуляна.
Тот пожал плечами:
- Как сказать… Похоже, в данном регионе обосновались какие-то изгои рэнитов, еретики, я не знаю… В приполярных районах, согласно реконструкции, устроена долговременная база, инфраструктура и небольшой завод. Рэн собирались остаться здесь надолго.
- И всё взорвали, - надул щёки Балтимор.
- Да, - нехотя подтвердил Джангулян. – Нам достался котлован со следами взрывчатки, искорёженные конструкции из металлокерамики – всё засыпано реголитом. То ли кто-то нашёл их, то ли это такой обычай рэнитов – взрывать всё ненужное. В общем, экспедиция закончилась неудачей.
- Как это неудачей? – поразился Прошин, - Да вы во все учебники вошли! Даже Миллер столько не сделал.
- Спонсоры так не считают, - печально улыбнулся Вазирани, - им нужна база пришельцев, чтобы сразу после раскопок экскурсии, туристы, ассигнования на военные нужды, как же – воинственные инопланетяне…
- Марсианские треножники, - хихикнула Элизабет.
- Это у вас там, на Земле, денег куры не клюют, - сказал Артин, - можете хоть каналы на Марсе рыть. А профессора лишили финансирования и все экспедиции заморозили.
Прошин по инерции продолжал улыбаться, кивать. Потом до него дошло:
- Подождите… А Туманные горы?
- Джордж, - Элизабет укоризненно посмотрела на мужа.
- Да чего там, - махнул рукой Вазирани. – Иван, на текущий год экспедиционная деятельность университета заморожена.
Воцарилась молчание.
- Я полтора года сюда летел! - опомнился Иван. – И Мухин… Он в курсе?
- Связи с внешним миром у нас нет, - развёл руками Балтимор, - что-то там с ретрансляторами.
- Так, а мне что теперь делать?
- Ну, я думаю, профессор найдёт для вас место на кафедре? – ректор доброжелательно улыбнулся. – Вы, кажется, пишете диссертацию? Вот и работайте, придёт транспорт – отправитесь на Землю, задержитесь – защитите кандидатскую у нас.
- Ну, я не знаю…
- Профессор окажет вам всемерное содействие.
Собравшаяся компания принялась утешать Ивана, попутно выведав детали его межзвёздного путешествия и Прошин, увлёкшись воспоминаниями, пришёл в себя, хоть и пришлось мямлить что-то невразумительное на вопрос Нэнси Балтимор: «Как вам наша столица?» Вскоре Элизабет перевела разговор на последние новости с Земли. Здесь Прошин слушал сам – большая часть прошла мимо него, запомнились разве что метания Олимпийского комитета по поводу зимних Игр, предполагавших местом проведения один из спутников Океана. На самой планете не хватало суши для строительства всех стадионов и гостиниц, но администрация обещала выстроить гигантский Олимпийский комплекс на спутнике и, что было сенсацией галактического масштаба, субсидировать перелёт до Океана всех, купивших билет на Олимпиаду.
- Они без штанов останутся, - саркастически улыбался Балтимор.
- Не думаю, Джоэл, - говорил Вазирани, - такая инициатива исходит не только от Океана, без подачи Метрополии вряд ли что-то могло сдвинуться с места.
- А если получиться? – спрашивала Вирджиния. – Представьте, как это будет здорово.
- Было бы замечательно, - вторила ей Элизабет, подталкивая локотком мужа: - Правда, Джордж?
- Так вот ваш шанс, - усмехнулся Балтимор, - делов-то – купить билет...
Тут, впервые за всё время разговора, Элизабет смутилась:
- О, Джоэл, нет... мы не можем...
- С чего бы это? – заинтересовался Балтимор.
Элизабет мило покраснела и первой причину её стеснительности поняла Нэнси:
- О, Лиззи... неужели?
- Да, Нэнси, - Элизабет виновато посмотрел на мужа, - доктор сказал, уже второй месяц.
Джордж Артин с обожанием смотрел на супругу.
Все бросились поздравлять счастливую пару, вечер проходил по-домашнему мило, и в таком духе продолжался до времени, когда пришла пора дружной компании разместиться за столом. Тут Прошин впервые увидел обоих детей профессора Джангуляна: лет десяти сынишка, такой же маленький, чёрненький, с большущими печальными глазами как у отца и дочь, лет пятнадцати высокая, светленькая девушка с правильными чертами лица. Дети помогали отцу управиться со столовыми приборами, и Прошин с любопытством ждал, когда же появится хозяйка дома, пока Нэнси Балтимор не растолковала Ивану, что профессор Джангулян уже года три как вдовец.
Перед лицом семейной трагедии Прошин устыдился своих рефлексий: всего-то предстояло провести пару лет на непыльной должности в университете да два с лишним года промаяться на борту очередного МТ (по прикидкам, выходил «Митра»). Умильное сочувствие не покидало Ивана до утра следующего дня, когда Джангулян оставил его наедине с отпрысками, скрывшись в недрах деканата.
Редкие пылинки танцевали в лучах солнца. Колонны, поддерживающие портик, раскладывали снопы света азбукой Морзе, весёленькими стекляшками проецируя центральную мозаику – байконурский «рыбак» один в один. Громадный зал, поле жильчатого мрамора, плескавшегося витыми лестницами, сходящегося куполом где-то вверху, подпёртого колоннами, помпезный, неживой, гулко отзывался гомоном разношёрстной толпы студентов: молодые парни и девчонки сновали по лестницам, запросто беседовали привалясь к колоннам или шелестели бумагами разложившись на той самой лестнице, развесив пожитки на кованных перилах, восседали за столиками маленьких кафе на первом или втором этаже и опять же болтали, хохотали, баловались, ели, пили…
В другой раз Прошин и не стал бы интересоваться окружающим: знакомо, привычно, помпезно в сравнении с милыми сердцу закоулочками, но и это не печаль – больше беспокоил пристальный взгляд девчонки за столиком напротив. А профессорская дочка, похоже, решила провертеть в нём дыру своими глазищами:
- А что, на Земле так принято пялиться на девушек?..
Прошин только пожал плечами: пошла ты. Он и озвучил бы, да только папаша занозы обещал работу и ссориться с детьми работодателя…
- Ты бы за братом смотрела… глаза испортит.
Дженни не глядя выдернула планшет у брата.
- Отдай, - немедленно заканючил тот, - ну отдай…
Иван отвернулся под хныканье Арама откуда-то снизу:
- Отдай!..
- Ну-ка сядь!
В ответ мальчишка завизжал.
Прошин физически почувствовал плотное внимание окружающих, собственную неловкость, хотя – куда больше?.. и всё это грозило затянуться надолго, если бы не отец семейства:
- Дженни, Арам! - ещё из коридора закричал профессор. – Дети, о Боже…
Порция внимания окружающих досталась и ему. Прошин принялся сочинять что-нибудь поумнее чем «я не виноват» или «это не я,они сами»…
…и неведомая сила прижала его к столику лицом точно в тарелку из-под пончиков.
- Что вы делаете!.. – голос Джангуляна прервался – удар поддых, знакомые штучки.
Ещё раз взвизгнул Арам, вскрик профессорской дочки потонул в гуле толпы, достигшем было апогея и тут же превратившемся в мёртвую тишину. В тишине, словно и не было вокруг никого, Прошина вместе с семейством Джангулянов протащили по мраморным ступеням и, не дав опомниться, носом вниз, поволокли к выходу, так что из окружающего виделся лишь мраморный пол да чёрные брюки-ботинки налётчиков.
Прошин и не видел как от автоматов со всякой всячиной не спеша, с ленцой даже, обернулся детина, вскинул руки и словно два снопа пламени рванулось навстречу людям, волокшим Ивана, профессора и детей. Грохот, кислая вонь. Прошин ткнулся носом в пол, плечом навалившись на что-то мягкое – тело. Тишина вокруг на мгновенье стала осязаемой, а затем осыпалась многоголосым воплем, мельтешением напуганных людей, давкой. Среди прочего шума слышен был слабый голос профессора, звавшего сына и дочь, потом раздался голос:
- Пошли, что ли?
Прошин извернулся – пластиковые наручники давили запясться. Давешний детина возввышался над ним. Сейчас то же лицо, обезображенное травмами, казалось ещё страшнее, а уж когда детина явил на свет Божий тонкий стилет с зачернённым лезвием, Иван почувствовал как у него отнимаются ноги.
Стилетом детина небрежно отмахнул наручники.
- Пошли, ну… - то же самое он проделал с профессорским семейством. – Быстрее!.. На улицу!..
Солнце ослепило Прошина. Влекомые спасителем (похитителем?!) они сбежали вниз по ступенькам, трусцой преодолели расстояние до ажурной ограды, за которой стояли две чёрные машины и люди, также разодетые во всё чёрное уже ждали их…
Даже не останавливаясь детина выпустил длинную очередь на два голоса; Дженни и следом Иван получили хороший толчок в направлении потрёпанной кареты «Скорой помощи».
- …Быстрее!.. Ты!.. – Прошин замер у полуоткрытой двери пассажирского сиденья. – Да, ты!.. Раздевайся!
- Чего?
В лоб Ивану упёрся ствол небольшого пистолета-пулемёта, в лапах похитителя казавшегося просто игрушечным. От ствола кисло воняло.
- Раздевайся, …! – добавил детина.
Торопливо, путаясь в застёжках, Прошин стянул джинсы, куртку, футболку…
- Да, и трусы тоже!
- Но…
- Бегом!.. В машину!..
Выруливая со стоянки (в салоне профессор крепко упал на Арама) детина бросил на колени Прошину упаковку:
- Раскрой. Аккуратно, стерильное.
- Вот. А что это?
- Антидот, - с этими словами похититель с размаху воткнул небольшой шприц прямо в ногу Прошину.
- Ай!.. Больно!
- Потерпи. На пару часиков вырубишься, надо так.
- Зачем? – в голове резко помутнело. «Словно палёнки хапнул… Боже, что я несу…» - успел подумать Иван; ответ детины прозвучал уже откуда-то издалека:
- Жучки заглушить…
Свет: белое с ярко-жёлтым пятном посередине. То ли веки не слушаются, то ли зрение не восстановилось. Звук: «Бу-бу-бу-бу-бу… - кто-то говорит будто за стеной или плотной занавесью, – Не понимаю…Бу-бу-бу… Арам!..» Прошин моргнул, от души чихнул – голоса смолкли – и сел на постели.
Правильнее было сказать – на ложе. Тёмного дерева «траходром», наручники в изголовье и лебёдка с цепями в ногах. Цепи свисали с потолка, тянулись через блок красного цвета на дыбе и свет из островерхих окон с решётками весёлыми зайчиками отражался от хромированных колечек. Косой крест в рост человека с наручниками. Пыточный инструмент, заботливо расставленный на полочках прямо над постелью.
В дверном проёме появился плечистый детина с недобрым взглядом. Прошин подобрался и закрылся руками.
- Очухался?
- Д-да…
- Одевайся. Поговорить надо.
- А… это… одеть что?
- Да вон шмотьё…
На кресле в углу – железном с шипами – обнаружилась сваленная как попало горка одежды. Нижнее бельё – не запакованное, Прошин скривился, но выбора не было, надел – джинсы, подпоясанные шипастым ремнём, футболка с надписью «Да пошёл ты…» и косуха с массивным наплечниками и тиснением на спине. На ноги полагались носки – Иван долго принюхивался прежде чем надевать – и высокие ботинки с застёжками, больше похожие на сапоги от скафандра.
Честная компания расположилась в соседней комнате, выполненной в тех же интерьерах, только всё в красной коже и красных же кружевах. Первым Прошин увидел Арама, восторженно прыгавшего внутри кровати – чудовищного изделия в виде огромной птичьей клетки (красной). Профессор слабо увещевал мальчишку, стоя подле решётчатой двери, Дженни с интересом разглядывала обстановку а давешний гигант сидел на очаровательной красной кожи тахте и что-то жевал.
- Очухался? – спросил он Прошина.
- Да… вроде…
Детина широким жестом указал на столик перед собой:
- Налетай.
Долго упрашивать Прошина не пришлось – молодой организм властно требовал подкрепиться. Иван умял всё оставшееся мясо с гарниром из каких-то овощей («Что это?» - «Апая. Ну, птица такая.»), запил всё шипучкой и, откинувшись на спинку дивана посмотрел на похитителя. Тот посмотрел в ответ и начавшуюся было молчаливую дуэль прервал профессор:
- Мистер Смит, вы что-то хотели нам рассказать.
- Рассказывать должен вот, молодой человек, - детина кивнул головой в сторону Ивана. – Его пасли целый день.
Иван ответил непонимающим взглядом.
- Вы успели нарушить закон? - спросил профессор.
- Не думаю, - ответил Прошин, - я, конечно, прибыл на планету нештатом: авария при торможении, вместо Холт-контроля, ну, станции на орбите, я плюхнулся прямо в местный океан.
- Ну и что? – спросила Дженни.
- Каждый вновьприбывший на планету, - сказал Прошин, - обязан пройти карантин. Я проходил на МТ, но это считается недостаточным.
- А каким образом вы познакомились? – не нимался Джангулян.
- Я в долгу перед этим парнем, - ответил Смит.
- Вы заняли ему денег? – повернулся Джангулян к Прошину. – На это банки есть...
- Он спас мне жизнь, - сказал Смит вместо Ивана. – Я хотел отблагодарить этого парня чем-нибудь...
Джангулян прервался, вытаскивая сына из клетки; Арамчик сразу заскакал по комнате.
- Трогательная забота, - фыркнула Дженни. – Но причём здесь мы?..
- А это не мне решать, - Смит пожал плечами. – Вас брали за компанию и, скорее всего, ваше семейство интересует безопасников в той степени, в какой вы связаны вот, с ним... В какой степени вы связаны с землянином?
- Кого интересует?..
- Я руководитель экспедиции, в которой должен быть задействован Иван, - ответил профессор, - он прилетел на Холтвистл по моему вызову... получается...
- Вы очень интересуете безопасников, - сказал верзила и повернулся к Прошину, внимательно следившему за разговором: – Ну, это боевики одной нашей партии, «Зелёный мир». Значит, тебя зовут Иван. Русский?
- Да, из России, - ответил Прошин.
- Я сразу понял, что ты не местный, - усмехнулся Смит. – Чёрта с два местный стал бы трогать свою кредитку ради какого-то мужика на улице... Спасибо. Я у тебя в долгу. Джон.
Он протянул руку. Иван осторожно – лапища была о-го-го – подал свою.
- Похоже, мы квиты, - сказал Прошин.
- Папа, а кто такой русский? И почему с ним два чёрта? – спросил сын профессора.
- Не сейчас, сынок, - ответил Джангулян и спросил у Смита: - Ну, и как вы представляете наши дальнейшие действия?
- Прятаться, - пожал плечами Смит. – Явка с повинной вашу участь не облегчит никоим образом. Прятаться и надеяться, что проживёшь подольше.
За столом повисло молчание.
- Это безумие какое-то, - сказал наконец Джангулян. – Прятаться, уходить... Поверить не могу, что участвую в этом, да и где тут спрячешься - планета маленькая, города только-только проросли за периметр. Как вы себе это представляете?
- Надо идти на север-северо-запад, - сказал Смит. – Идти не спеша, но двигаться обязательно. Никакой связи, полное радиомолчание – через год-полтора выйдем к северо-западному побережью материка.
- И что тогда? – спросил Прошин.
- Ну, у нас тут блокада, если ты не заметил. Связи с метрополией нет, сообщение фактически заморожено… Или с тобой ещё кто-то прилетел?
- Нет. Никого не было.
- И груза не было? – спросил Джангулян.
- Да нет, не было ничего, - Прошин умолк, вспоминая: - Нет, я уверен.
Они замолчали.
- Слушайте, - сказал наконец Иван, - такого быть не может, ну как так – блокада… Какой смысл?
- Деньги, - сказал Джангулян и Смит кивнул, - представьте, молодой человек, что вы получили в своё пользование целую планетную систему. Какие это ресурсы, какие возможности.
Прошин честно попытался.
- Это безумие какое-то, - повторил он слова профессора.
- Да нет, парень, - усмехнулся детина, - это безумные возможности. И наши жизни в сравнению с ними ничто.
- Ладно, - сказал Прошин, - предположим, ты прав. Целый год мы будем бродить в глуши. А потом?
- Я никуда не пойду, - сказал профессор, - у меня дети, куда их…
- Ваши дети, профессор, теперь тот же товар, - ответил Смит. – Это раньше над каждым малалеем тряслись, а сейчас…
- Нет, нет, и слышать не хочу…
- Подождите, профессор, - сказал Иван. – Джон, всё-таки, что потом?
- Ну, я думаю на Земле заметили, что у нас тут происходит, - сказал Смит. – В течении года ситуация должна разрешиться.
- Как?
- Да не знаю я! Ну, как минимум пришлют послов каких-нибудь, начнут выяснять что да как, потом флот придёт военный… Не знаю. Но реакция должна быть.
- Земля может за год собрать флот вторжения? – спросил Джангулян.
- А то, может, ты посол и есть? – спросил Смит.
Прошин почувствовал как помимо воли глаза лезут на лоб.
- Да вы что, нет, конечно!.. Нет, хорошо бы… но…
- Понятно, - Смит мрачно засопел и принялся рыться в сумке, стоявшей подле него.
- А флот? – спросил Джангулян.
- Ну, я не военный космонавт, - Прошин помялся. – Корабли, может, и соберут – любой космический корабль можно переоборудовать в военный.
- Даже орбитер? – спросил Смит.
- Да, кажется… Больше не знаю, так, краем уха слышал… Корабли собрать можно, возникают проблемы с доставкой большой массы из Солнечной системы сюда.
- Я слышал что-то о таких экспериментах, - сказал Джангулян.
Смит что-то пробормотал.
- А все слышали, - улыбнулся Иван, - только никто ничего не знает – военный проект, всё намертво засекречено.
- Папа, - внезапно позвала Дженни.
- Что, дочка?
- Папа смотри…
В комнате был телевизор. Экран закрывало панно изображающее такую сцену, что отцовские чувства профессора кипели, а Смит и Дженни немало веселились от вопросов Арама: «А что дяди с тётей делают?» В конце концов, уступив требованиям профессора, панно сдвинули и включили безопасный телеканал с мультиками, намертво заблокировав видео с сервера заведения. Арамчику сразу стало скучно: мультиками его перекормили, включая к месту и не к месту, лишь бы под ногами не мешался, Арамчик слёзно вытребовал у сестры лентяйку и принялся щёлкать по каналам. И нащёлкал.
Сюжет сменился, но Дженни включила запись: Вазирани. Стоя на фоне главного входа в Униерситет, ректор говорил:
- Ранее ничего подобного за профессором замечено не было, но вы должны понимать – одинокий человек, замкнулся в себе после случившегося несчастья…
- А вы давно знаете профессора Джангуляна? – спросила журналистка, оставшаяся за кадром.
- Н-ну… - ректор замялся.
- Да со школы я тебя знаю! – закричал вдруг Джангулян.
- Я давно слышал о профессоре, - невозмутимо ответствовал ректор, - но личное знакомство состоялось относительно недавно.
- Сука ты, - сказал телевизору профессор. («Папа!» - воскликнула Дженни.)
Между тем на экране возникла фотография молодой девушки. Глядя на размалёванную мордашку и откровенное одеяние на язык просился эпитет «лёгкое поведение» - Прошин и Смит понимающе ухмыльнулись, а Дженни немедленно сказала:
- …
- … - повторил Арамчик.
- Дети, - профессор взял себя в руки, - ну-ка прекратить.
- Папа, но ты…
- Первый раз вижу эту женщину, - отрезал профессор под воркование телевизора:
- По утверждению Кэти Смит, профессор Джангулян неоднократно позволял себе фривольные действия по отношению к ней и ещё нескольким студенткам…
- А, так это студентки? – умилился Прошин.
- Нет у нас таких, - профессор крепился изо всех сил, но видно было, что картинка выбила его из колеи. – Мне надо объяснять, что ничего подобного?..
- Всё хорошо, проф, - успокоил его детина. – Я так понимаю, вы с нами?
- Я, э-э-э…. Дети, понимаете…
- Папа, мы выдержим, - сказала его дочь. – Тебе нельзя возвращаться, это же ясно.
- Да?.. Ладно… - профессор примолк, переживая случившееся.
- Сколько мы можем находиться… здесь? – спросил Иван.
- Переночуем и в дорогу, - ответил Смит.
- А разговор-то пишется?
- Только видеоряд, без звука.
- А платить кто будет?
- Пока всё бесплатно – хозяйка мне должна кой-чего. Но денег у меня почти не осталось.
- У меня есть…
- У меня деньги и документы в машине остались, - сказал профессор.
- Не беспокойтесь, - отозвался Прошин.
- Нет, я бы, с вашего позволения, побеспокоился, - не унимался Джангулян. – Ладно, хорошо, меня загнали в угол… а ваш какой интерес в этом деле, мистер Смит?
- Профессор, послушайте…
- Нет, Иван, давайте вы послушайте, а то вполне может оказаться, что кроме вашего кошелька этому парню и не нужно ничего.
- Да, я понимаю вас, - ответствовал верзила, - ну что ж, я и впрямь человек свободных профессий.
- Гангстер, что ли? – профессор прямо-таки источал брезгливость.
Прошин обернулся и увидел за спиной Арамчика. Мальчишка, подобравшись поближе прямо-таки ел глазами Смита: надо же – гангстер! Настоящий!
- Арам, иди поиграй!
- Ну, папа!..
- Пошёл вон!.. – голос профессора сорвался.
Смит удобно уселся на тахте.
- Мне приходится скрываться, как и вам, - сказал он. – Я планировал уйти в одиночку и если бы не одно маленькое недоразумение, - Джон кивнул Прошину, - уже давно топал бы далеко отсюда. Вам я предлагаю присоединиться только потому что вот человек спас мне жизнь, а так – да зачем мне лишние проблемы, подумайте, проф?..
- Деньги…
- К чёрту деньги. Всё, что у него есть уйдёт на одежду, жрачку, оружие для всех нас. Ты ведь не зажмёшься, парень?..
Прошин закивал головой – у него мысль о предстоящем путешествии никаких сомнений не вызывала… уж больно серьёзны были те, в чёрном…
- И потом – подумайте, профессор, вы же умный человек: что будет, если вы сдадитесь? Они не успокоятся, пока не вытянут всю информацию о нём, - толстый указательный палец упёрся в Прошина, – и детей не пожалеют, там ведь все напуганы – а вдруг Земля прислала эмиссара? Даже если после этого вас отпустят – они не отпустят, но предположим – чем вы будете на жизнь зарабатывать? В порнухе сниматься?
Профессор поник:
- Вы правы, конечно…