Сальва вспыхнул и, ничего не ответив, ушел к своей лошади. Серая масть жеребца не скрывала грязь, поэтому Сальва принялся отирать бока от грязи щеткой. Старая привычка, приобретенная в Каррэнстале. Когда Дорэл Матэвел приезжал с охоты, он давал медный грош своему лучшему слуге – послушному и исполнительному конюху, и тот спешил выполнить работу в лучшем виде.
Конюх, желающий стать лэндлордом. Как же легко читаются сокровенные мысли другими! Случались моменты, когда Сальва ставил себя выше других. Думал, что он умнее людей, быстрее, сильнее… Но наступал следующий день, следующая встреча с кем-то, кто делает то же, что и он, но гораздо лучше, легко сбивающая спесь с выскочки, и перед найденышем поднималась еще одна вершина, на которую следовало взобраться. Сейчас Сальва скатывался с такой горы. Карл был прав во всем. Дож не примет его во дворце, а титул стоит много больше, чем он заработает за десятилетие. Глупый конюх и детские мечты разбиваются о стену.
Но он не мог взять и забыть Каталин. Кто-то назвал бы это любовью, кто-то - амбициями. Сальва хотел верить, что им суждено встретиться еще раз, как в детских сказках, когда принц расколдовывал принцессу и затем они жили долго и счастливо. И пока он не перепробует все способы воплотить эту сказку в жизнь, Сальватор не отступит.
Последние птицы, отдыхающие на заиндевелых ветвях Белого Леса, вспорхнули, сбиваясь в клин. Их спугнул оглушительный свист, донесшийся из-за деревьев. Его тут же подхватили с другой, ответив с другой стороны озера. Десятки посвистов, каждый на разный лад, предупреждали Золотых Лент. Сальва посмотрел на Тоффенбаха. Бывший капитан замковой стражи кивнул, давая понять, что понимает ситуацию, вытащил меч из ножен и медленно бросил на землю. Сальватор и остальные последовали его примеру. Они были профессионалами, послушными приказам командира, но главное – не дураками. Их окружили. Ситуация складывалась не в пользу наемников.
Только когда Дилан с кислой миной сложил лук и колчан у мешка зерном, принесенного культистами, они показали себя. Безликие фигуры в темных одеждах с ярко-алыми плащами. У каждого в руках лук с приложенными к тетивам стрелами. Дюжина с левой стороны, вторая с правой. И только Шестеро знали, сколько еще скрыто в резерве.
-- Хтонова печенка, следовало выслать дозорных, - прорычал Тиберий. – Позволили провести себя как простаков.
-- Ага, - скривился Дилан. – Пока мы шли по следу людоедов, они шли по нашему. Ирония, мать ее, судьбы.
От держащей их под прицелом группы отделилась одинокая фигура, пружинистым шагом приблизилась к застывшим Лентам. Ей оказался высокий блондин с лицом, точно высеченным из камня десятиградским скульптуром – ухоженным, лишенным прыщей, бороды, гладким, точно отполированный кусок мрамора. Длинные волосы выбивались из-под капюшона закрученными локонами. Ни дать, ни взять херувим без крыльев. Мерзкая ухмылка кривым шрамом исказила идеальные черты переговорщика.
-- Кого я вижу? Никак это прославленные Золотые Ленты стоят здесь, рядом с горой трупов? Решили немного запятнать руки? - На лбу херувима выступила одинокая морщинка от притворного недоумения. – Сальватор из ниоткуда и Карл Тоффенбах. Вы так щедры. Нет, я не могу принять такой дар. Нет, нет, нет.
Все так же ухмыляясь, он протянул руку к связке ожерелий, удерживаемых Карлом. Тоффенбах, казалось, не мог решить, следует ли подчиниться или просто двинуть кулаком по лицу херувиму, чтобы придать тому более людской вид.
-- Алые плащи, - сказал Сальва. – И Хейл, Белая Роза (?). Кто бы еще осмелился, как не вы.
-- Вы нам льстите, - рассмеялся херувим.
-- Самые известные ублюдки Десятиградья. Кому как не им, - вставил Дилан.