"Что-то ты очень хорошо разбираешься в Ордене, южный друг" – подумал Ханнок. Но вслух ничего не сказал.
- Простите меня! Простите меня! – донеслось из-за стены. С плохой дикцией, вперемешку со всхлипами.
Ханнок потянулся к ножнам, но доставать клинок не стал – Аэдан остался спокоен.
- Почему ты не помог ему? – шепнул зверолюд.
- Увидишь, - Кан-Каддах аккуратно пролез внутрь через пролом, Ханнок – следом за ним. Если бы обстановка был чуть приятней, сарагарец, пожалуй, загордился бы – получилось тихо, даже несмотря на каменную крошку под ногами и отсутствие накопытников. Они прошли между ближайшими скальными башнями. Терканай жестом велел зверолюду быть тише, Ханнок прокрался за ним и осторожно выглянул из-за угла.
Судя по всему, здесь находилась главная площадь поселка. Большая часть помещений, жилых и хозяйственных, была вырезана в скалах, вразнобой, как позволяла геология. Но некоторые постройки возвели в традиционном стиле, и они выходили фасадами именно сюда. По центру площадки виднелся бассейн с водой, утоптанную до каменной твердости землю покрывали головешки, черепки и пятная крови. А еще из нее торчали столбы, резные, а теперь еще и изрубленные, частью поваленные. К одному был привязан человек, бессильно обвисший на веревках и уронивший черноволосую голову на грудь. Жужжали мухи.
К скальной стене примыкала платформа, от здания на которой остались лишь почерневшие балки. От жара свинцовая обшивка стен расплавилась и стекла, залив ступени широкой лестницы. На верхнем ярусе через металл торчали обугленные кости и черепа, некоторые – с рогами.
"Тьмать, они что, согнали деревенских в клановый дом и подожгли?" – Ханнок оскалился, на войне он всякое видал, но такое – редко. Когти скрипнули по камню. Аэдан раздражённо рубанул ладонью воздух – тихо, мол.
Человек на площади его почему-то услышал. Дернулся в путах, выпрямился, стала видна кожаная кираса – сарагарского кроя, с лунным гербом. На свету глаза у связанного сверкнули золотом. Ханнок пригляделся и понял, что и черные волосы на самом деле – мех, отросший вначале на некогда бритой макушке, а теперь уже начавший захватывать и лицо. Один из орденских союзников. Волчающий.
- Это вы? Вы пришли? Я виноват! О да! Я виноват! Заберите меня! – прохрипел человек. На укульском. Аэдан поморщился, вышел из-за угла, сказал на этом же языке, с законтурным выговором:
- Я пришел. Что здесь произошло?
- Я виноват! Виноват! Зачем спрашиваешь? – зачастил озверевающий северянин, - Испытываешь? Я сказал – виноват! Я признал! Ты не видение?
- Нет, я просто пришел, - повторил Кан-Каддах, - Что произошло?
Связанный снова обвис в путах, с мукой на лице смотря на бассейн. Аэдан подобрал черепок, зачерпнул и дал напиться. Пил укулец жадно и неряшливо, отфыркиваясь.
- Я виноват. Я не должен был сомневаться. Это враги, да! Вы сказали – враги. Я не поверил! Их надо было сжечь! В клетку посадить! Разорвать! Почему я сказал нет? Почему?
Аэдан чуть отстранился от брызжущего слюной, туго натянувшего веревки налетчика. И откуда только силы взялись? Судя по состоянию тел повешенных, с нападения прошло два дня. До такой степени волчали обычно за неделю, а судя по словам оборотня – он был еще в порядке когда они брали деревню.
- Боги покарали! Покарали? Меня! Да! Кара… Кто?
Оборотень дернулся еще раз, поднял голову:
- Демон! Пахнет демоном! – северянин подался вперед, зашевелил носом – было бы забавно, кабы не так страшно, хищнически. Ощерился – один клык выпал из десны. В пазухе уже виднелся кончик нового – волчьего.
- Ты разишь Югом! – рявкнул он на Кан-Каддаха. Тот перехватил меч, примерился…
Веревка лопнула. Похоже, под конец это не она удерживала оборотня, а ужас и отчаяние. Ханнок опомнился и подбежал, но Аэдан успел ударить киная первым.
- Убить всех… Для господина… - золотые глаза потускнели, из щербатой полупасти пошла кровь.
- Тьмать. Вот и поговорили. – Аэдан встал и отряхнулся. Рукав у него был оторван напрочь, на коже, поверх демонских царапин появились новые полосы – от ногтей. И это бешеный еще не озверел толком.