|
Для меня это история про прошлое, которое свершилось и забыто, и которое становится пугающе-странным, если его пытают оживить, возродить, перекрасить из черно-белого в цветное. Прошлое сильно проигрывает, если его изъять и предъявить людям будущего. Оно умерло, как умерли юноша и девушка, отлюбив и пройдя свои давние и нам непонятные жизни. Обычно принято подчеркивать сходство прошлого и настоящего, говорить, смотрите, как мы похожи – а здесь не так, здесь прошли две жизни, заполненные невнятными намеками, аллегориями, не затронув нас, не заставив сопереживать. Уверена, что автор хотел сказать нечто совсем другое, так скрупулезно играя на образах, отсылах и посылах. Но это все дошло как сквозь мутное стекло. Я, как читатель, вижу здесь только отчужденность, абсурдность прошлого, а не близость с ним.
Фон здесь идет параллельно с историей жизни и любви юноши и девушки. Фон только подчеркивает идею абсурдности прошлого, невозможности его понять. Пусть другие читатели скажут больше, но по мне так восклицания «о! у вас тут пес! андалузский! о! о! как это круто, такой великомудрено-искуствоведческий посыл!» не говорят ничего, потому что сам тот помянутый пес так же дик и невнятен. Черно-белое прошлое мне милее и доступнее в образе Тото и Чаплина. А такое, когда красная кровь выглядит черной, но ты-то все равно знаешь, что она красная, и невольно делаешь попытки понять, что заставило автора вообще о ней говорить и заводишься в нехорошие дебри собственного подсознания с лысыми котами и взрывающимися китайцами… нет, это не по мне, хоть трижды будет крикнуто «о» в честь того пса.
|