[Flüggåәnkб€čhiœßølįên]

Скрытый текст - 50 - Другое тесто:

-- А почему ты мне помогаешь, жрец?
Вихтар потер щуплую шею, глядя на ровное пламя факела.
-- Есть в нем что-то такое. Не знаю – от меня, что ли. Он не боится провала, не боится начинать с нуля. Сальватор похож на того, кем я был или кем никогда уже не стану.
Карл кивнул.
-- Я понимаю. Мы с ним всего лишь знакомы, это верно. То, что Сальва виновен – тоже верно. Но когда паренька привезли в кандалах, я почувствовал вину, хотя ничего ему не должен. Когда ему выдали двадцать плетей, сделав из спины месиво кровавого мяса, я уже знал, что войду в Каррэнстал и вытащу Сальву из застенков.
-- Интересный человек, - протянул Вихтар, пожимая ему руку на прощание. – Я не сразу это понял. Даже Георгин нашла его достойным ученичества, а она учила только собственных детей. У таких как мы мало друзей. Ради кого еще мы бы это сделали, верно? Ради кого ты бы преступил закон?
Карл нехотя признал:
-- Ради Косса Матэвэла. Только ради него.
Тюремщики пьяно разговаривали. Карточная партия была в самом разгаре. Карл прошел мимо, стараясь держаться вдали от светильников. Сырость ела подземелье Каррэнстала. Плесень и мох вгрызались в раствор между каменной кладкой. С потолка капала вода. В основном правосудие княжества сводилось к плахе. Провинился перед наместником – будь добр взойти на эшафот. Но те, кто крупно насолил Дорэлу, обрекались на долгую смерть. Заключенные кашляли мокротой и кровью. Узники слабели от болезней. Их зубы чернели и выпадали от недостатка здоровой пищи. Порой их не кормили целыми днями, и, чтобы выжить, люди ели мох и слизывали капли с камней.
Заключенные провожали его безразличными взглядами. Они устали взывать о помощи и понимали, что от людей князя могут получить лишь кулаком под ребра. Тоффенбах спустился на два пролета ниже. Там, в абсолютном мраке, находилась одиночная камера с маленьким окошком для подачи еды.
«С той же разницей ему могли вырвать глаза».
-- Сальва – позвал Тоффенбах.
Что-то шевельнулось во тьме, прошаркало к нему, опираясь на стены. Карл зажег лучину, поднеся ее поближе к окошку, чтобы разглядеть найденыша. Паренек провел в застенках месяц. Спина зажила, но грубые рубцы, оставленные плетью, изуродовали тело. Лицо осунулось, щеки впали, ноги исхудали и казались соломинками в сравнении с толстыми ляшками охранников.
Но даже сейчас, находясь по другую сторону двери, Сальва не кажется сломленным, отметил Тоффенбах. Я бы расшиб голову о камни на его месте. Парень сделан из другого теста.
Сальватор щурился, глуповато пялясь на огонь.
-- Я думал, что больше не увижу света. Стал забывать какой он. Серый? Красный? Оранжевый или белый? Или все вместе? – сказал Сальватор вместо приветствия.
-- Еще насмотришься. Я пришел за тобой.
-- За мной? Ты многим рискуешь, Карл. Но не стану врать. Я рад тебя видеть.
-- Сейчас посмотрим, чего стоит работа жреца, - произнес Карл.
Бывший командир стражи вставил вседверник в замочную скважину. Смазанное колесико тонкой работы мастера легко крутанулось вокруг оси. Раздался щелчок, означающий, что вседверник принял форму оригинального ключа. Отмычка оказалась донельзя полезной штуковиной. Первоначально Карл собирался вырубить охрану, чтобы завладеть связкой ключей.
Он отворил двери и Сальва покинул камеру. Подставив другу плечо, Тоффенбах повел его к свободе. Они покинули подземелье и вышли на свежий воздух. Каррэнстал спал. Приближалось жаркое лето. Мирные времена делали людей беспечными и подъёмный мост через пустой ров так же, как и днем соединял земли княжества и замок.
Оседланные лошади ждали их на той стороне моста. Карл готовился осуществить задуманное не одну неделю и основательно подготовился.

Сообщение от Ранго

Это свинина, причём не самые, прямо скажем, аппетитные места.

традиционное блюдо немцев и чехов. Жрут его по праздникам\и без в немереных кол-вах с гороховым пюре и квашенной капустой. Недурственное, кстати, блюдо, НЕ СМОТРЯ не последующую ночь громкого пускания ветров.