[Вaся]

Порука 11

Косые белые росчерки метели отражают электрический свет неспящего города.

Капли дождя могли бы отражать, а снежинки - нет. В свете огней они могут быть просто белее.

парой черно-белых кресел

Текст полон символов и любой цвет, любое сравнение призывает искать какой-то намек. У большей части читателей, мне кажется (особенно если это дано в начале, без контекста), черное-белое - это однозначный намек на инь и янь и восточную тематику. Что оказывается ложным следом- зачем было пускать туда читателя?

Оформление сцен светом автору удалось на отлично. И - что вообще немного где увидишь - выделенные светом, как в старинных картинах, фрагменты: руки, части лиц. Случайно или нет так получилось - но получилось очень хорошо. Другими словами, практически все описания в тексте получились настолько хорошо, что они раскрывают главных героев часто даже лучше, чем в диалогах. Антураж чем-то напоминает пейзажи "бегущих по лезвию" - помните, неоднократно показанный рекламный щит, где восточная двушка подносит к губам изящный пальчик. Хотя, бывает, что некоторые описания становятся очень уж назойливыми - особенно когда они касаются эмоций героев, их кивкам, подмигиваниям, и прочей мимики.

Теперь собственно о диалогах. К примеру, видя в начале имя Григория Назианзина, сразу задаешься множеством вопросов: почему именно он? что такого в характере реального епископа есть схожего с персонажем этого рассказа? Мне кажется большой ошибкой дать в начале такое "говорящее" имя без каких бы то ни было оснований - он просто повисает в воздухе. Тем более что действие происходит в Москве будущего (видимо, в "третьем Риме", но имена это все равно не оправдывает).

Дальше имя Флоренса Тертуллиана... Еще один необоснованный вброс. Почему он? Играет ли, что реальный носитель этого имени были "писателем"? В чем тут символ тут тайный смысл для рассказа? И это при условии, что до появления этого второго персонажа смысл имени епископа так и не обнаружен. Просто так автору захотелось? Это меня, как читателя, решительно не устраивает. А вычитывать биографии обоих деятелей меня, как читателя, устраивает еще меньше.

Центральная фигура криминального психолога женщины вызывает еще больше вопросов. Не только по ее имени, но и по ее поведению - она ведет себя совсем не как женщина.

Касательно приема квадратных скобок... Обычно его используют, когда отельные слова оригинального текста по какой-то причине пропущены. В чем смысл этих скобок здесь? Намек на то, что рассказ есть некий рукописный\печатный текст, типа протокол? Но тогда сомнительно добавление слов, например

Стремительное падение лифта в шахте прозрачного пластика было [почти] не ощутимо – пейзаж, раскинувшийся глубоко внизу, оставался неизменным.

или

Так выглядит зимняя столица – и этот вид нравится Коне [куда] больше летнего.

Здесь слова в скобках явно не потерялись "из протокола", потому что эмоциональны - да и в этом случае вообще ничего не делают. Они не нужны.

Ближе к середине текст становится все более вязким, затянутым: совершенно лишена динамики встреча криминального психолога Коны и следователя Хлора (еще одно имя, на что-то намекающее, но ничего не говорящее читателю).

С интересом следя за богословскими рассуждениями, приходилось следить и за детективной составляющей. Видимо, где-то я за последней не уследил, потому что ключевая фраза расследования:

– Хлор, – Кона развернулась к следователю, сделала шаг навстречу, глядя глаза в глаза. – Зачем мы ищем Флоренса, если изначально от нас требуется не найти его?

вызвала удивление. Из чего сей вывод следует?

Фантастическое допущение о крайне церковным государстве и о религиозном уголовном розыске интересна, но хотелось бы лучше представлять себе устройство такого общества. Жизнь, так сказать, его обывателей. Видимо, старушки на лавочках обсуждают ереси, а не выпивон соседа Васи и закидоны гулящей Катьки? Забавно... но мало убедительно. Впрочем, устройство общества автор обходит стороной, а оно ведь есть, общество-то. В рассказе оно мыслиться темным провалом в вельвете бархатной ночи, как-то так.

Помимо богословскийх доводов, текст явно нуждается в "динамических доказательствах своего бытия". Пусть исчезнувший Тертуллиан, считающий себя Филиокве, докажет действием, что имеет основания так себя называть. Не на уровне рассуждений следователей, но на фоне каких-то поступков, событий. Но он "сам себя высек" за что-то и от него никакого ответа читатель никогда не получит.