[Иллария]

Последняя две фразы удачные. А в остальном я честно не понимаю, зачем такие почеркушки нужны. Не настаивая на своем мнении как единственно верном, я убеждена, что когда предметом художественного изображения становится отчаянное положение человека, рассказ должен внушать или сопереживание в разрезе "ну, надо же что-то делать?! Например, пойти волонтером туда, где еще можно помочь!" Или надежду, в разрезе "смысл жизни в самой жизни, жить в любом случае стоит". Когда я смотрю, например, весьма натуралистический "Один плюс один" (инвалид, у которого движется только голова издевается над негром, нанятым в сиделки), у меня обостряется ощущение бытия. Причем фильм их как-то поднимает, не смотря на редкость неудачную концовку: там пришили совершенно неубедительный хеппи-энд. Но если последних предложений не слушать, то и концовка ок.

А здесь автор ухитрился расписать героя так, что к концу текста остается единственное желание, чтобы это странное недоразумение уже убрали с глаз долой. Его положено жалеть и сопереживать, а меня раздражает! Ах, какая же неловкость.

До конца, к слову сказать, дочитывается только потому, что короткое.

Впечатление проваливается именно на попытке спекуляции: автор упорно пытается внушить, что его гг есть за что пожалеть. Но показывает обстоятельства, а не человека. Человека - увы, не видно. Поэтому персонаж воспринимается, ну, примерно как ерш, которого рыбаки на рыбалке за спину кидают. Он там по траве прыгает, бьется, у него - отчаянное положение. Вот только почему-то даже рьяные гринписовцы этих несчастных ершей не жалеют. Вот у вас такая же ситуация с этим текстом вышла.

В качестве извинения за сделанное авторскому я неприятно, могу только книжку посоветовать. Виктор Франкл, "Человек в поисках смысла".