Круговая порука
С первым рецензентом рассказу явно не повезло: ему бы Ванечку, а мне больше нравится Ирка в балетной пачке.
Но чудится мне, что и сам рассказ в какой-то мере – о разгуле мнений и предпочтений на Креативе. Кому-то – балетное па, а кому-то подай драку.
И этот разброс мнений правильнее всего одобрять и приветствовать. Хуже когда такое творится в сознании критика. Читаю сейчас рассказы и часто сама с собой расхожусь во мнении: чувствую мастерство, но не вижу идеи, или нахожу технику и совсем не нахожу в себе интереса. Оттого читательское впечатление мое находится в таком недоумении, что остается ему сочувствовать.
Этот рассказ его тоже озадачил.
Название настраивает на лирику. Но первые же строки обрушивают на читателя гротеск великого пиршества во славу чревоугодия.
Едва переварила этот кошмар, должна перейти к умильной сцене счастливого отцовства и материнства.
Далее – невнятная сцена неведомой игры.
Ну а потом и Ванечка, любитель драк и жесткого секса, в плену Ирочкиной романтики.
Должна сказать, что такое множество не связанных сцен и персонажей внутри произведения малого объема обычно вызывает резкое читательское отторжение. Возможно, у меня бы оно и возникло, не будь я участником круговой поруки. А так я вынуждена продолжать чтение и пытаться найти объединяющий центр.
Нахожу. Потому возвращаюсь к теме разрозненных сюжетов внутри рассказа уже не как читатель, больше как литературный критик ( уж простите мое нахальство!) Делаю вывод, что прием фрагментации для данной вещи не так и плох, к тому же дополняет ощущение принадлежности рассказа постмодернистской прозе. И, пожалуй, как ни отталкивает он поначалу читателя, свидетельствует все-таки об определенном к нему уважении: автор постарался удалить из текста все лишние элементы и эпизоды, максимально сэкономил на описании мотивов, в результате текст лишен излишней детализации и нагромождения необязательных подробностей. Браво, автор!
Картинки выставлены в рассказе гротескные и неприятные, опять просится Шарли Эбдо для сравнения. Но хотя внешнее правдоподобие искажено, жизнь, тем не менее, представлена в них довольно ярко, с указанием на основные моменты, за которые зацеплены люди, тяготеющие к безумствам наслаждения. Жизнь-игра в черно-белом шахматном изображении. Только перед нами – не игра в шахматы, а компьютерный вариант локации, курируемой вместо мойр двумя судьбоопределяющими персонажами – Жизнью и Смертью. Символику задают их имена. Уж не знаю, на каком языке, но чувствую влияние латыни. Морт – смерть. Ви - жизнь. Кажется, французский.
Ви и Морти готовят ловушку из обстоятельств для простых смертных, которые попали в сектор их внимания. В причины, формирующие эти обстоятельства входят зацикленность Алины на сексе и чревоугодии – основных человеческих «радостях», подавляемая изо всех сил агрессия маньяка Ивана, вынужденного сублимировать, уничтожая собак; трагедия одиночества Веры, от которой в придачу отказался возлюбленный; радость молодых родителей, дождавшихся первенца.
Ставки делаются жизнью и смертью всегда. Но сколько бы ни пытались они загнать своих жертв в самые разные ловушки, люди выбираются из них, пока способны любить. Любовь как персонаж в рассказе не представлена, но есть в нем такая фраза:
Цитата:
|
А те, кому есть, о ком заботиться, не думают о смерти
|
И становится ясно: зря не учитывали игроки незримой силы главного человеческого чувства. Сколько бы ни безумствовала в стремлении откушать жизненных удовольствий Алиночка, стремление Веры заботиться о ком-то перевешивает. Что бы ни придумывали Морт и Ви, как бы ни изощрялись в фантазиях, ни наворачивали случайностей, люди живут и здравствуют.
Финал правильный. Финал радует.
А о впечатлении даже не знаю, что сказать. Рваное какое-то, как и текст.
Видится умелое перо. Идею принимаю обеими руками. А над качеством исполнения раздумываю. Ловушка есть, сюжет имеется. Персонажи прописаны, как марионетки, но жанру это соответствует. Все дело, видно, в жанре. Сатирический рассказ обязан отходить от норм внешнего правдоподобия и представлять своих героев в гиперболизированном виде. Вот и в этом сцены выписаны яркие, но большинство из них неприятны до отвращения. Ну что поделаешь, я ведь сразу предупредила: мне больше по душе Иркин подход, а он, оказывается, вон какой неправильный! Опасный даже...