|
Рина, не надо рыдать, надо работать. Идея-то у вас…пальчики оближешь. Автор, очарованный литературным героем и имеющий возможность его материализовать, - ах, какие возможности! Вы в своем рассказе напоминаете не только об авторской, но и человеческой ответственности за тех, кого мы даже не приручаем, а получается, что создаем!
Однако у меня такое ощущение, что рассказ требует доработки. Пройдусь по моментам, которые кажутся мне спорными, а вы решайте сами, стоит ли останавливать на них внимание или сомнения вызваны моим чисто субъективным восприятием.
Что удивляло более всего – то, что в нашем мире нет магии. Даже возмущало. Не могу я принять, что волшебство не созидательно. Получается, что героиня, утратив свои способности при переходе, обвинила в несостоятельности наш мир. Создается ситуация: я-здесь, а магия там. Но магия – это вопрос умений и талантов. Способности, отделенные от человека, превращают его в куклу. Но тогда он по-настоящему жесток, тот мир, который обманывает собственных магов и отделяет их от магии. Как читатель, я не нахожу в нем очарования. И та, что пришла из него, кажется беспомощной марионеткой собственных заблуждений о своей значимости и о том, насколько ее мир лучше нашего. Даже после того, как героиня приняла мудрое решение принять тот мир, что есть, наш мир, настоящего принятия в ней не видно. Потому вместо надежды финал отдает печалью.
Понятно, что это печаль главного героя, его тоска о жене, не успевшей дописать историю и помочь героине обрести силу. Но героиня ведь уже материализовалась! Почему она, волшебница, настолько беспомощна, что способна только обвинять?
Создатель ирии не вызывает симпатии. Сотворив материализованную копию из книжного мира, он терзается виною и, на мой взгляд, даже не пытается обращаться с ней, как с личностью. Ревнивец, собственник, как и все ревнивцы, думающий только о себе, а не о том, кого любит. Если ревнивцы вообще способны любить.
Есть надежда, что девушку может спасти Виктор Борисович. Но надежда такая смутная! Если бы она пыталась его слушать! Если бы хоть попробовала...
Знаете, Рина, когда я увлеклась вашей идеей, сразу представила, кого бы мне захотелось вот так материализовать из книг. Ну ясно: Максима Каммерера. И еще ясно: хныкать бы тот точно не стал! Ирия, конечно,- совершенно другой образ, воплощение женской хрупкости и слабости. Но мы-то знаем, что сила женщины – именно в ее слабости! Мне бы очень хотелось увидеть эту силу прежде всего в самой ирии. Иначе Виктору Борисовичу остается только сочувствовать. Может, дать девушке хотя бы попытаться что-то сделать в нашем мире?
Вот как-то так. Буду еще раздумывать над этим рассказом. Он запоминается, он затрагивает чувства. Мужчины тут прошлись по нему коваными сапогами, но они же мужчины. Я не считаю, что хороший женский роман рассказ не имеет права на существование. Есть плохие детективы, есть плохая фантастика, есть плохие женские романы. Вот их можно не читать всем, и мужчинам , и женщинам.
А этому рассказу желаю успеха!
|