Посвящается лаборантам и первооткрывателям,
Менделеевым, Кюри и прочим Гейтсам.
Изобретайте, пусть это и не всегда так
безопасно, как может показаться
на первый взгляд.
1185 год н.э. Осень, 14 декада 637 д.с.н.г.
История лаборатории №27
И вновь реальность расплывается перед глазами, уступая место темноте.
Темноте, из которой есть лишь один путь: тусклый огонек где-то далеко. Настолько далеко, что казалось бы, его никогда не достичь. Но, вместо того, чтобы окончательно затухнуть, он мчится, подобно лавине, зародившейся где-то далеко в горах, и сбивая с ног. Но к этому привыкаешь.
Потом приходит свет.
И вот ведь что странно - на самом деле промежуток между тем, как мир исчезает и тем, когда свет нового мира заполняет все сознание, равен секунде, даже меньше, одному удару сердца, но это мгновение тянется так долго, едве ли не вечность, пусть и маленькую. А ведь ТАМ, в промежутке между тем и этим нет ничего, кроме точки, которая через мгновение сбивает с ног как мамонт, несущийся во весь опор.
ТАМ и не может быть ничего и уж если на то пошло, то и самого ТАМ быть по всем расчетам не должно. Но оно есть.
И еще ТАМ появилось что-то….
Глава первая: Все истории начинаются с середины, кроме историй о творении мира.
* * *
Сивикус Раальх, двадцати четырех лет от роду, стоял в «Светлом лесу» Королевства. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, где-то неподалеку пели птицы, и никто бы не удивился, если бы белка перебежала тропинку или просто пробежала на соседнее дерево по веткам, кое-где смыкающимся прямо над дорожкой. Хотя нет. Кое-кто удивился бы. Сам Сивикус и его коллеги. Более того, они были бы поражены до глубины души. Ведь они не создавали белочек, перебегающих дорогу, уделив все внимание монстрам. А ведь в этом месте не могло быть ничего, что бы они осознанно не сотворили.
Чтобы быть совсем уж точным, то как такового «его» здесь не было. Ивик, а именно так его звали знакомые, сидел на стуле, прикрепленный к одной чуть более чем полностью непонятной машине, которая была настолько ни на что не похожа, что ее так и называли «Машина – 02». Вероятно, когда-то была и «Машина-01», однако об этом никакой достоверной информации у Ивика не было. С другой стороны, все органы чуство говорили ему о том, что он стоял в лесу. Впрочем, это было не совсем так. В лесу стоял не Ивик, а симпатичная блондинка в зеленых штанах, сапогах, и зеленой же кофте.
Почему именно она, а не эльф – лунник, варвар – воин, маг их халифата или гном? Причин было несколько. Однако главной из них было то, что монстры не нападали на Рубетиксу, если она была одна. Такими они были созданы. Ну а потом, много приятнее побыть девушкой, чем каким-то старым волосатым гномом, который и бегать-то толком не умеет. Что же касается магов, равно как и принцев, то их Ивик…нет, не то чтобы не любил, но нельзя сказать, что испытывал к ним симпатию. И все же, главной причиной оставалось то, что монстры не нападали на нее, а просто стояли, как будто статуи в храме какого-то темного божества. Правда в этом лесу их не было.
Теперь, пожалуй, стоит перейти к вопросу, почему он, а точнее девушка-лекарь, сирота, выросшая в поселении лесных друидов, стояла именно здесь, а не на одной из десяти прочих территорий Мира. Почему, например, не в деревне или замке…Объяснение также было довольно простым. Ивику нужно было во вполне определенное место. Вот только попасть он туда никак не мог. Уже в который раз он стоял перед….
Собственно нельзя сказать, что он стоял перед чем-то необычным. Вроде как обычный лес, такой же, как везде вокруг. Но это не так.
Его здесь попросту не должно было быть! А ведь это было не такое место, где лес мог просто взять и вырасти. Здесь он не должен был вырасти не то что через двадцать лет. Здесь его не могло появиться и через тысячу. Ну и уж если на то пошло, то и в любом другом месте. Лес не мог появиться на этом месте за одну ночь, если, конечно, в деле не замешана магия. Но уж где точно не могло быть магии, так в этом месте, пожалуй единственном месте в Мире где магии нет.
Конечно, же можно было списать все это на шутку одного из коллег Сивикуса, ведь они были люди творческие и, в принципе, от кого-то из них можно было ожидать чего-то подобного. Если бы не одно но….
Из пустоты появилась лампа из тех, что больше похожа на чайник для заварки, но сразу же навевающая мысли о Халифате и джинах. Из лампы и вправду появился джин - бородатый старичок в расшитом золотыми цветами халате, с бородой до пояса и, разумеется, дымом вместо ног. Черный прямоугольник над его головой не замедлил появиться вслед за джином.
Ивик уже приготовился к нехорошим новостям. Ведь вряд ли кто-то потрудился бы написать ему, если бы, к примеру, господин Чистиленс дал ему кафедру. Сообщение же, оказалось предельно коротким:
«Выходи.»
А на следующей строчке, через пару секунд появилось:
«Срочно.»
А вот теперь и в правду стоило начинать беспокоиться, коли тот, кто писал, так настойчив. Скорее всего, это господин Мергольт, или, если он вышел куда-то, то Барек.
Тем временем в квадрате появилась новая надпись, но читать ее Ивик уже не стал. Вместо этого закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на темноте. Не просто темноте под глазами, а той абсолютной темноте мгновения между «тем» и «этим».
Как они не бились, а создать более удобную систему выхода им так и не удалось. Никаких проблем с выходом в случае смерти в «Королевстве», равно как и в случае победы у них не возникало. Если не вдаваться в подробности, Машина попросту отключалась. Но вот с выходом откуда-то из середины игры возникли некоторые проблемы. Игрок должен сам выйти из игры, и, как оказалось, это не такая уж простая задача. Впрочем, Ивик к этому уже привык.
* * *
И вот темнота под веками сменилась непроглядной тьмой, той что есть лишь ТАМ.
Секунды тянутся как мед, уже с год стоящий в банке и порядком засахарившийся.Даже медленнее, со скоростью стекание вниз оконного стекла: по миллиметру в столетие.
Но вот появилась едва различимая белая точка.
И настоящий мир заполнил все вокруг.
* * *
Цвета обретают краски, а пятна цвета складываются в стул, стоящий посреди комнаты, стол с кучей черновиков и недопитым кофе, старенький шкаф, окно, за которым льёт дождь уже третий день подряд, и прочим наполнением комнаты. Сивикус протирает глаза, крепко обтягивающую голову, расстегивает ремни вначале на руках, расстегнув пряжку на правой руке зубами, стягивает с головы кожаную шапочку с парой десятков прикрепленных к ней проводов и напоследок ремни ног.
Уже немолодой и невысокий мужчина, не столько грузный, сколько внушительный, хоть живот у него тоже имеется, сидел около пульта и наблюдал за тем, как Ивик освобождаеться.
- Что-то случилось, господин Хенекус?
- Сколько раз тебе повторять, что я уже давно не твой учитель, так что и звать меня тебе стоит просто Хеном, - хоть и прозвучало оно довольно жизнерадостно, лицо господина Мергольта оставалось серьезным. Если приглядеться, на нем можно было обнаружить с пол кило грусти.
- Эм… - Ивик несколько замялся. От подобных привычек отвыкаешь с трудом и эти «вы» вырываются как-то сами собой.
- Хен, что-то случилось?
В ответ господин Мергольт лишь вздохнул.
- Что-то плохое? – продолжал допытываться Ивик.
- Ты садись, выпей кофе, - вместо ответа произнес господин Мергольт.
Продолжил он лишь после того, как Ивик сел и отпил уже давно остывший кофе:
- Крав умер.
- Вот как….
- Да… дела, а ведь он младше меня лет на… на шестнадцать лет, вот оно как бывает. А ведь во всем виноват лишь какой-то маленький сосуд.
Господин Хенекус говорил еще что-то, но Ивик его уже не слушал. Нельзя сказать, что это было неожиданностью. По большому счету, все уже были готовы к этому, хотя знахари как всегда говорили, что надежда еще есть, что они сделают все, что могут и так далее. Но толку от их обещаний, когда сделать ничего нельзя.
Зеланский Краавтис умер то ли от тромба в мозгу, то ли кровоизлияния, то ли еще чего-то в этом роде. Ивик не был силен в медицине, но дело было в голове в крови, как объяснили врачи.
- Когда это случилось? – спросил он не столько потому, что это действительно было ему интересно, сколько потому, что так было положено.
- Говорят, что уже под утро, - еще раз вздохнув, ответил господин Мергольт. - Он ведь так и не пришел в себя. Только бормотал что-то под нос.
Ивик даже не был уверен, когда умер господин Краавтис - этой ночью или четыре дня назад, на его руках. Ведь именно Ивик был тем, кто помогал главе лаборатории № 27 надеть шлем и застегнуть ремни, как оказалось, в последний раз. И он же подхватил своего начальника, когда тот обвис на ремнях.
Поначалу Ивик не понял, что произошло что-то непоправимое. Обмороки при работе с «Машиной»… нет, нельзя сказать, что они были нормой, но случались, и не раз, в том числе и у него самого. Дрожь пробрала его только тогда, когда он заглянул в глаза Краавтиса, все еще открытые, хоть он и потерял сознание. Они были багрово-красные. Не просто налиты кровью, как бывает, когда просидел за книжкой до утренних петухов.
Глазное яблоко было налито багрово-красным, переходящим в черный. И уже тогда Ивик почувствовал, что господин Краавтис не жилец на этом свете.
- Хоронить господина Краавтиса будут в парке, господин Хенекус?
- Должны, но не уверен, что так будет, - вздохнул господин Мергольт, настолько занятый своими мыслями, что даже не обратил внимания на то, как назвал его Ивик. - У него ведь нет семьи, сколько я знаю. Родители, верное, уже умерли. Знаю, что он откуда-то из провинции… а с женой разведен и почти не общается. Не думаю, что она будет рада, если его похоронят рядом с ее семьей.
А ведь понять, что что-то не так, он должен был, но понять не смог. Дело в том, что за пару минут до того как господину Краавтису стало плохо, Ивик заметил что-то необычное в показаниях приборов. Скачок на шкалах. На секунду можно было подумать, что к Машине подключен еще кто-то, кроме господина Краавтиса. Но он не придал этому значения, лишь напомнил себе в очередной раз, что нужно сказать Каспу, чтобы тот почаще проверял датчики. Вечно они сбиваются.
- Понимаешь, тут такое дело… Крав, он ведь не получал каких-нибудь медалей, да и премий, и проработал преподавателем не так уж долго, а последние года… сам знаешь ведь…
- Но как же «Машина»? – спросил Ивик, уже зная ответ.
- Работа ведь еще не завершена, да и не распространялся он о ней особо. Не больше того минимума, который требовался для того, чтобы нас не закрыли.
- Знаю…
Прошло несколько мучительно долгих секунд. Наконец Хенекус произнес:
- Ты ведь еще не совсем разобрался, с чем хотел. Если надо, то я могу еще посидеть…
- Спасибо, не стоит. Лучше я пойду. Уже поздно и потом… Словом, оно подождет.
- Да, ты прав… так будет лучше.
- Вы ведь завтра не придете, господин Хенекус.
- Завтра? - Переспросил господин Мергольт, - завтра ведь выходные начинаются?
- Да, Толто.
1
- Толто, значит… Ты иди, я закрою. И знаешь, нам надо встретиться завтра. Ты ведь знаешь где лежал Крав?
- Да, господин Хенекус.
- Ну вот и хорошо. Значит завтра, в двенадцать часов у входа.
- Как скажете, господин Хенекус.
- Хотя, знаешь, сейчас такая погода… давай лучше на первом этаже.
- Конечно, господин Хенекус.
- Иди уже, пока дождь не пошел. И сколько раз тебе говорить, не зови меня Хенекусом.
- Хорошо, Хен, я пойду. До завтра, господин Хен.
- Мальчишка… - подытожил господин Мергольт, но этого Ивик уже не слышал, Уже выйдя в коридор, даже не дав себе труда переодеться.
* * *
К счастью, дождь так и не пошел. Лишь дымка из капель висела в воздухе, от которой ни капюшон, ни зонтик не помогли бы. Но хотя подобную погоду и трудно назвать приятной, поделать с ней нечего. В конце концов, до нового года осталось уже меньше двух декад. В иные года первый снег выпадал и на день успения Алхеры, богини плодородия и покровительницы магии, а ведь его отмечали декадой ранее. Другое дело, что он всегда тает, но все равно эта осень была довольно теплой.
Но, идти Ивику было не так уж далеко. Лишь пересечь чуть ли не всю территорию университета, добравшись до самой восточной части, той, что была обращена к Лену. Дело в том, что именно там и находилась его комнатка, в одном из общежитий университета, специально выделенном для людей вроде него, уже вышедших из разряда студентов, но при этом оставшихся при университете. Здесь не было квартир профессоров, последние получали квартиры в главных корпусах университета, зачастую неподалеку от их основных аудиторий. Здесь же жили слушатели и лаборанты, из тех, кому некуда было податься в городе. Комнатки не многим больше студенческих. Хотя, к примеру, Ивику достались две комнаты. Правда вторая настолько маленькая, что ее можно было использовать разве как кладовку, особенно учитывая то, что зимой в ней температура была немногим выше той, что за окном.
В принципе, было не так уж поздно, всего лишь пять часов вечера. И уж что точно было делать рано, так это ложиться спать. Но делать Ивик ничего не мог. Ему было над чем подумать. Нет, не о смерти господина Краавтиса. Нельзя сказать, что она его не огорчила. И дело было не только в том, что именно он, Краавтис, был не только автором идеи, но и главным конструктором и оператором «Машины», над которой работал уже более пяти лет, а то и больше.
Но это было одной из главнейших причин сожаления о нем, тем более что работа была почти завершена. Однако раздумывать об этом, по его мнению, было неразумно, ведь сделать что-либо, уже было нельзя. Но было и то, с чем он мог справиться, по крайней мере, теоретически.
Ивика не оставляла в покое стена. Точнее, та густая зелень, которая появилась там, где ее никогда не было. Ведь появиться из ниоткуда она не могла. Появилась же она лишь после того, как господин Краавтис последний раз пользовался «машиной». То есть, эту стену зачем-то создал господин Краавтис и, скорее всего, та аномалия, которая возникла за несколько секунд до того, как он потерял сознание, была связана именно с этим изменением «Королевства». Но зачем господин Краавтис создал ее, оставалось загадкой, которую, похоже, уже не разрешить. Загадкой было и то, как ее убрать. Ведь код этого ландшафта не предусматривает наличие данного элемента, и в характеристиках ячейки не было обнаружено каких-либо ошибок. Четыре попытки поменять характеристики клетки стандартными методами успехом так и не увенчались. Удивительным был не сам факт ошибки, а то, что характеристики клетки оставались прежними, сколько Ивик, не рылся в коде. И это несмотря на то, что господин Краавтис был крайне аккуратен, когда дело заходило о его детище. Да и потом, даже если и предположить, что он ошибся, характеристики клетки все равно должны были поменяться. По всему выходило, что здесь до сих пор была тропинка, но от нее не осталось и следа.
Разобраться не помогло ни руководство, написанное господином Краавтисом, ни собственные формулы и попытка нарисовать схему.
Так ничего и не придумав, Ивик достал из стола пачку сигарет и вытащил одну из них. Поразмыслив пару секунд, достал еще одну, убрал пачку на место и бросил взгляд за окно. Дождя там вроде бы не было, хотя понять что-либо, можно было только по звуку. Эридана уже давно зашла за горизонт и лишь тусклый, рассеянный тяжелыми облаками багровый свет Проксимы, пробирался сквозь ночную тьму.
Накинув на плечи куртку, Ивик уже собирался выйти, но вспомнил о крайне важном приспособлении, необходимом для курения. Спичках. Конечно же, проблема спичек решалась автоматически, если у тебя есть под рукой знакомый маг. Таковой, в принципе, у Ивика имелся. И все же, вернуться и взять спички было все же много проще, чем вламываться в квартиру соседа.
Наконец Ивик вышел за дверь, запер ее, спустился по лестнице на первый этаж и вышел на крыльцо.
К несчастью, дождь все-таки шел, мелкий и холодный, но видный в сумрачных лучах Эриданы. Вдобавок, с правого берега Лена дул холодный ветер, пробирающий до костей даже сквозь теплую куртку, подбитую овчиной. Спичка загорелась лишь с пятой попытки, успев, то ли размокнуть за то время, что Ивик был на улице, что маловероятно, то ли сырость добралась уже до ящиков его письменного стола.
Ивик сделал первую затяжку. Теплый дым заполнил легкие, прогоняя стужу.
Привычка решать проблемы, точнее сложные вопросы, на улице осталась у Ивика еще с тех времен, когда он жил в приюте «Гадкий утенок», находящемся под широким крылом торговой гильдии «Красный гусь». Почти тогда же он начал курить. И что удивительно, идеи почти всегда приходили в его голову.
Вот только на этот раз безотказный способ не помог. То ли потому, что вместо того, чтобы гулять, Ивик простоял все время на пороге, под крышей, не решаясь выйти под дождь, то ли просто потому, что он слишком устал для того, чтобы хоть что-то придумать. Затушив последнюю сигарету о косяк, Ивик бросил ее в консервную банку, специально предназначенную для окурков, уже почти полностью наполнившуюся водой, и отправился спать.
* * *
1 7 по счету день декады, первый из трех общепринятый выходной, хотя во многих организациях выходные распределяются по-другому.