Я убью тебя Ло!..
Что ж ты творишь… Ты меня убиваешь… Писала в спешке? На коленках? А автобусах? Почему текст так козлит?
«Надежда порывалась еще что-то зачитать о судьбе Волкова, но Герман Петрович выгнал ее под предлогом того, что в пятницу вечером страшные пробки, а ей еще за Машкой в музыкалку».
Зачем это Лего? Он сказал ей, что она, что он, что пошли, что подумали, о том что сделают, и ещё и ещё… и ещё. Набор действий слепила в одну электричку и это не единичный пример. Всё повествование – поездатые поезда от которых хочется плакать.
«- Митя, - окликнул Герман Петрович соседа, когда Варя собрала подносы и ушла…»
Бей на два.
«- Вот, - сказал он одними губами, когда нашел то, что нужно, и повернул экран ноутбука к Герману Петровичу».
Это винегрет какой-то. Приходится словно пропихивать в себя. "Вот, - сказал он одними губами. Довольный, что нашёл необходимое, повернул экран к Герману". Это примерно. Дроби, упрощай.
«После ужина, по традиции, смотрели вечерние новости и кино по СТС. Показывали "Назад в будущее", и Герман Петрович оценил иронию».
Стенограмма. Номенклатурщина. К чему прилепка «и кино по СТС» - непонятно. Вычеркнуть, убрать в другое предложение, перефразировать. Перекликания двух «И» в двух предложениях вообще убийственно.
«Покойный же Виктор, наоборот, за неделю до смерти начал упрашивать ночную медсестру, чтобы она вколола ему чего-нибудь посильнее и чтобы они – о, эти вечные они, эти властители судеб! – чтобы они перестали наконец его мучить».
Я – ты – он – она… они, мы, все… Нет, не могу читать дальше. Переписывать надо. Не живёшь повествованием, а из кубиков складываешь. По типовому, по поджимающим срокам. Не живой рассказ - одни голые ветки.
У Фейканутой с её конкурсной работой та же беда. Где-то увидела, захотелось самой, но не её – не выходит малахитова чаша.
Да, я - мерзавец! Я - подлец!
Я сошлю себя в Воронеж,
Я сошлю себя в Елец!..
Так что:
Не пиши мне про любовь: не поверю я
Не за что меня любить.
Всё, пойду напьюсь. Чаю.
