Вечная Ночь так манит меня,
Так всегда зовет за собою -
Как искра погибшего дня
Что называется душою,
расстелет и сгубит себя.
Ради прихоти и потакания
Всем своим чертикам в голове
Не принесет тебе Тьма покаянья,
Не ищи глубоко ее даже в себе -
Не найдешь ты там вечного знанья.
Души моей нету, меня больше нет,
Я вся и всегда навеки во власти,
Вот много ночей и много уж лет
В рабстве безудержной страсти
В белесых и крепких острых тенет.
Не сопротивляясь, мерно дыша,
Наполняя могуществом, силой,
Уходит из тела навеки душа,
Оставляя той единой и милой,
Умирает враг теперь неспеша.
Коленепреклонной останусь всегда,
Лишь для той, кого называют Тьмою,
Навеки в ней растворилась душа,
Той, которую госпожа называет слугою.
Посреди могил и каменных надгробных плит промелькнула тень, зашуршал куст, на диске серебряной луны показался силуэт огромной летучей мыши. Она неспеша опускалась к одному из склепов, давно поросшему паутиной, с расковеркаными створками ворот и черным провалом входа. Не успев даже долететь до него, другая черная тень перехватила ее. Вскоре от мыши остались лишь одни косточки - а тень, приняв форму, похожую на человека, собрала все, что осталось от нее. Затем, ковыляя, пошаркала к провалу. Оттуда дохнуло плесенью и тлением, а сгорбленное существо лишь улыбнулось беззубым ртом. Опираясь на старый деревянный посох, аккуратно обошла склеп и побрела дальше. Выйдя на свет неизвестно откуда взявшегося здесь фонаря оказалось, что это сгорбленная старуха, сухая, с выцветшими серыми глазами и цветастый платок на голове. Старые лохмотья, в которые она была одета, лишь издалека напоминали о былом величии обладательницы. На поясе висела дряхлая сумка, которая скрипела при ходьбе, неизвестно от чего. Старуха вышла на улицу - асфальтированную, но разбитую, и пошла вдоль кирпичной стены, проводя жилистой рукой по ней, тихо скрипя что то под нос. В высоте мерцали три красных огонька - телевышка, а под ней в лунном и этом алом сиянии высился крест церкви при кладбище. Была полночь, и людей было совсем немного... Наконец она прошла эту корявую улицу, и вошла в лес, прилегающий прямо к городу. Это было излюбленное место прогулок молодежи, так как располагался напротив одного из самых крупных университетов в городе. Старуха, скрипя и охая, зашла в лес, но не углублялась в него далеко от дороги, явно чего-то выжидая. Услышала дикий вой где то вдалеке, похлопала по сумке, коряво ухмыльнулась: " И тебе неймется, сироманец? И ты ждешь чего-то? Ну жди, жди... Сегодня можно. Сегодня все встанет на свои места... И ты вернешься. И я вернусь... И Тьма получит новую силу." Вой утих, И глаза старухи отличили вдалеке две тени - они отделились от светлой остановке и вошли в главный вход лесопарка."Зря вы это, дети. Ой зря..." И поковыляла за ними, неестественно тихо для нее, крепко сжимая что то в руке. Ощутила шаги мягких лап позади. проворно огибая кусты, дождалась, пока две тени, теперь уже явно заметные - пара, держащаяся за руки, не ушла далеко от входа и помощи, и стала выжидать. Лицо девушке в свете луны смотрелось неестественно бледным, на лице застыла улыбка, мертвящая и леденящая кровь, как будто пророческая, парень же смотрел со странной задумчивостью. Его глаза поглощали серебристое свечение, и он казался темным, как деревья, закрытые своими собратьями от глаз лика луны. Внезапно, молниеносно, старуха сделала резкий скачок из кустов на пару - слишком уж неестественно это смотрелось, но реакция Темного, стоящего позади Улыбающейся, была быстрее, и они успели отскочить. Молча, как будто покорно судьбе, они отошли на другой конец поляны. Между Старухой и парой теперь был серебристый цветущий папоротник. Лицо девушки так же улыбалось, хотя теперь от страха и адреналина. Но она все же была человеком, как и он. Темного первого обратили - на него сзади запрыгнул Сироманец, перегрызая горло, ворочаясь, мерные звуки дыхания и биения сердца утихли. Затем старуха, пользуясь моментом, когда девушка отвлеклась, резко махнула рукой вперед, и вопль Улыбающейся захлебнулся. Старуха, довольно кряхча и вытирая костяной нож о полы платья, закрыла полные ужаса глаза девушки. Затем на смертельную рану посыпала порошок, который был суть Тление, и стала что то напевать, воткнула рядом с собой нож, и склонилась рядом с девушкой. Сделала странный жест, подзывающий к себе, и черты девушки стали меняться. Резко, неотличимо, она состарилась. Черты, даже старческие, изменились. Это была уже не она, а гротескное существо, старуха, побитая Временем и Судьбой. Вместо этого, перед ней, коленереклонная стояла бывшая Коряга, теперь Девушка, в великолепном бархатном платье, со странным Змеиным амулетом на груди, длинными темными волосами, и белоснежным оскалом, окаймленным алыми губами. "Королева Каэльдана теперь сможет вернутся. Теперь - навсегда... Это тебе, Властительница.." Подняв на руках уродца, кинула его вверх, и тот исчез, а на земле под деревом, уже в труне лежалаУлыбающаяся, точная копия Королевы, в спокойном вечном сне. А затем, сорвав папоротник, звериной походкой подошла к волку и убитому юноше. положила лист на рану, и глаза Волчьего Пастыря помутнели и стали абсолютно черными. Вставши, как зомби, он взял разбег - и сделал сальто над ножом, и теперь это был огромный Темный волк, с горящими желтыми глазами, и полной пастью зубов. А на земле рядом со Спящей появилась статуя молодого убитого человека. В этот момент между деревьями натянулась сеть Пространства - и путь освободился. Подобравши нож и расправив крылья, с мрачной улыбкой королева вошла туда. За ней последовал Пастырь.
"Теперь мы вернемся домой, Владычица. Я такая же слуга Тьмы, как и он, дай мне силы продолжить, и я буду вечно служить тебе..."
Снова готова быть в Ордене. Как и всегда, Преданная только Ей.
__________________
Добро пожаловать! Я польщёна, что на эту ночь мы можем отложить
глупую вражду Джихада, чтобы вы могли войти… м? Вы вздрогнули?
А, этот звук! Пустяки! Вам не стоит об этом тревожиться, милый гость!
Последний раз редактировалось Kaeldana; 12.10.2007 в 15:41.
|