Ну что ж, давайте поговорим о поэзии. На повестке дня - «последний романтик» Николай Гумилев и строчка из его стихотворения «Я верил, я думал». Стихотворение многоплановое, но, дав в названии конкретную строчку, Вы ведëте меня к конкретной строфе:
И если я волей себе покоряю людей,
И если слетает ко мне по ночам вдохновенье,
И если я ведаю тайны — поэт, чародей,
Властитель вселенной — тем будет страшнее паденье.
Очень себе (нео)романтический мотив на самом деле: чем выше ты поднимаешься в представлении других, чем больше у тебя таким образом представления о себе - тем ужаснее разочарование, когда ты понимаешь, что на самом деле ты никто и за тобой никого нет
То же чувствуют и герои рассказа, особенно Декан. Несмотря на то что ходит-бродит по рассказу Лиди, именно она центральный персонаж, потому что это еë мир и еë трагедия в результате этого мира разрушения. Никому не нужны, ничего не стоят, лишены всяческой поддержки. Но это можно понять только в том случае, если 1) читатель не поленится; 2) читатель получит наводку искать - и что вообще искать. Поэтому вернее было бы назвать рассказ
чтобы было сразу понятно, что это прямая отсылка к оригиналу. И ещë - давая одну строчку, Вы сузили представление о смысле, а стихотворение-то продолжается:
И вот мне приснилось, что сердце мое не болит,
Оно — колокольчик фарфоровый в желтом Китае
На пагоде пестрой… висит и приветно звенит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи.
А тихая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мыслей и снов,
Внимательно слушая легкие, легкие звоны.
И вот тут-то и появляется «колокольчик» и «тихая девушка» «без мыслей и слов» - Декан и Лиди. «Властитель Вселенной», который вынужден обернуться самым простым предметом, чтобы быть услышанным и воспринятым, чтобы нести истину туда, где еë не хотят или не могут слышать от «пророка». Да и не истина это уже в полном смысле слова - в его, пророка, понимании. Зато для тихой девушки - самая что ни на есть
Задумка - супер! Только для того, чтобы она прочиталась, нужно всего ничего - стихотворение открыть. Как Вы думаете, сколько человек до меня это сделало? Именно
Поэтому если Вы хотите, чтобы Вас
прочитали - дайте читателю такую возможность. Внесите последние две строфы в эпиграф - и Ваш колокольчик зазвенит!
Правда, для чистоты звона пока много чего не хватает. Начиная с начала, где я не шла по мостовой вместе с Лиди,
Скрытый текст - а спотыкалась на колдобинах:
Улица старого города оказалась темна и пустынна. Ступив на мостовую, Лиди нерешительно придержала за собой дверь. Может быть, она проснулась слишком рано?
Долго не могла понять, что не дает мне разобраться в описываемом. В целом-то понятно: героиня удивлена, что еще не рассвело. Но вот «старый город» ломает всю картинку. Кто это думает о городе, что он старый? Явно ведь не героиня, это ведь еë город, с чего ей его
старым воспринимать? На самом деле она не на город смотрит, а на улицу - вполне себе знакомую, она каждый день из дома выходит и еë видит. Так что это улица, а не город, вопреки ожиданиям Лиди, оказалась темна и пустынна, а город Вам тут вообще не нужен: ясен пень, что улица находится в городе.
Девушка посмотрела вверх, на огромный космический корабль. Теперь он закрывал почти всё небо.
«За ночь илиане опустились ниже и похитили рассвет...»
ВСË НЕБО?!
Вот такое у меня даже представить не получается. А если и поднатужиться, вообразить себе этакую дуру - она точно никакого света не пропустит, и улица не просто пустынна будет - героиня
не увидит, что она пустынна! Наверное, корабль все-таки не небо закрывал, а солнце - но тогда ему надо маячить на горизонте.
Лиди зацокала каблучками по булыжникам, звук разносился невыносимо, кощунственно громко.
Слушайте, а как звук может громко разноситься?
Он может быть невыносимо, кощунственно громким - это да. А разноситься он может, например, быстро - это ж характеристика движения, а не звучания.
Лиди неторопливо прошла полквартала до лавки зеленщика. Не открыта.
Откройте секрет, почему не «закрыта», а именно «не открыта»? И что не открыто - лавка или дверь? Если лавка, то как Лиди узнала, что она «не открыта»?
Тут жестоко не хватает зрительного образа - этой самой лавки, тем более что до этого Вы дали кучу наводок на сумасшедший коктейль из повозок, авто, корсетов и Университета.
Позвонила в бронзовый колокольчик. Треньк-треньк!
А теперь явная избыточность: «позвонила» и изображение звука. Дернула за верëвочку - бронзовый колокольчик тренькнул. В общем, снова не хватает изобразительности.
Хотя, судя по отзывам выше, у Вас своë представление о том, что и как должно быть написано, так что не буду продолжать. Но с учëтом того, что я не первая такая вчитываюсь и недоумеваю...
Вернëмся к нашим баранам - то есть к изображаемому миру и к гумилевскому посылу про паденье. Знаете, что тут самое обидное? Что весь рассказ практически вопит о том, что этот мир действительно абсолютно не нужен и несостоятелен
Вот, например, эта сложная структура с бабочками и гусеницами, которая до конца так и не проясняется. Кто гусеницы, когда становятся бабочками? И что это значит - стать бабочкой? Это со стороны красиво и глаз радует, а в природе, простите, это спариться, отложить личинку и умереть, причëм в довольно короткий срок. Так вот - где в этом мире «личинки»? Что принесла в него, например, Лиди, став бабочкой? В том виде, в каком Вы еë описали, это скорее жизнь гусеницы, которая собирается окуклиться. А бабочка в рассказе только одна - Декан.
Еще более сложная и столь же явно пришитая белыми нитками структура Университета и направлений искусств. Они "неживые". Лиди обозначена как «классик» но это ничего мне для понимания еë характера и образа не дало. И вообще, классик - это кто? Классицист, реалист?
Кухарка - барочная женщина, но опять же - какой ее поступок говорит об этом? В этом смысле очень показателен финал: никакой нет в кухарке барочности, спокойно себе собирается приспособиться к новому миропорядку. Так что, извините, но все это флëр, воздушный пеньюар, не больше. Я не верю этому громкому, пафосному голосу, вещающему, что они «наследники великой культуры». Наследница у них только одна - так что и неудивительно, что при таком окружении она хочет «выпить йаду»
Не мир вокруг рушится - глаза у нее открываются: вокруг нее мраморные статуи, в которые превратились живые люди. Не илианам не нужна их планета - она не нужна самим «игрунам».
Думаю, наше с Вами прочтение рассказа сильно разное, но тут уж не взыщите - что увидела, как восприняла
Сами решите, что Вам с этим делать.
Кстати, у меня возник вопрос о пространстве. Вы утверждаете, что перед нами не город, не страна, а целая планета. И на этой планете - один университет? А сколько на ней живет людей, сколько на ней городов и стран? Насколько масштабна власть Канцлера и широк круг подопечных Декана? Лично мне кажется, что планета - реально перебор. Вам вполне хватило бы одного города, типа резервации. Тогда хотя бы было бы понятно, что все эти люди едят, какими силами их мир содержится.
Ну и, конечно, главным вопросом для меня стало выяснение, какое значение для рассказа имеет «тихая девушка». Вы вроде бы не выпускаете из внимания Лиди, но… Лиди ходит, Лиди видит, Лиди страдает, Лиди даже пытается осмыслять - но в финале она приходит к ничему. Она - не делает выбора, хотя его делает даже кухарка. Она только ждет, когда зазвенит колокольчик.
А если он не зазвенит?