[Студент]

Сюжет:

Рассказ-воспоминание.
Признаюсь честно: прочёл три ваших рассказа, автор. Из всех трёх этот самый слабый. Но начнём по порядку…

Сюжет:

Водитель подвозит канадку, а олени перебегают дорогу. Водитель-герой два раза крутит рулём, чтобы не задавить животных и падает в пропасть. Канадка в отключке, а у героя сочится кровь из почти оторванной ноги. Фрагменты из жизни набегают, что молекулы в броуновском движении: то родители, то лавина, то месть давнему обидчику – всё спонтанно, всё не связано в логическую цепочку. Вообще, в таком состоянии как у героя, воспоминания – непозволительная роскошь. Человек, у которого в глазах скоро померкнет свет, делает свои движения на инстинкте самосохранения, если у него и повернётся какая-то мысль, то она будет только о том, как выжить. Да, герой может вытащить пассажирку, истекая кровью (допустим), но вспоминать – не верю.

Герои:

Герой показан, как воплощение тру-добродетели при жизни. И оленей спасёт, и пассажирку не бросит, и давнего обидчика не убьёт на глазах пацанёнка. Ай, молодец! Однако, не верится. Вот, в «Азии» верится, здесь – нет.
Канадка картонная. Чесс слово, кроме окороков в лосинах про неё и сказать нечего.

Композиция:

Тут тоже придётся написать правду, хотя меня за неё частенько ругают. Так вот… Композиции в рассказе нет. Ни в одном из трёх рассказов. Не, я проголосую за один из рассказов, но над композицией автору серьёзно надо поработать. Сделать хотя бы одну классическую, чтобы с завязкой, с развитием сюжета, кульминацией, поворотом и финалом, и чтобы все эти части объединяла одна идея, потому что набор не связанных между собой кусочков – это фирменный приём автора. В «Азии» это разрыв повествования со вставкой сна, который в свою очередь состоит из отдельных сцен; в «Ловцах неудачи» это вылазка с шашлыками со вставкой истории, которая обрывается на полуслове; в «Печати» это флэшбеки… Перерождение и ангелы еле держатся за предыдущий текст.

Придирки:

Но тут все совпало: наступал прозрачный северный вечер, было прохладно, до ближайшего поворота, а значит, и до жилья, навигатор показывал восемнадцать километров, и я остановился и подобрал ее.

А за поворотом начиналось лето.

Судя по произношению, она была американкой, но это, впрочем, я бы смог определить и так, по странной манере одеваться, напяливая на верхнюю часть тела кучу одежек с капюшонами, на низ надевая обтягивающие окорока лосины, при этом оставляя оголенную часть белой кожи над легкомысленными кедами на щиколотках.

Я так представил себе её описание:
Три реглана один поверх другого и курточка – сверху.
Ножки Буша затянутые в латекс до пупырышек - снизу.
Маленькие кроссовки с физиономией макдональдского клоуна.

От прикосновений пальцев перед глазами бежала светящаяся рябь боли, а мозг подбрасывал писк в ушах. Не может мозг без того, чтобы вспыхивало без звука!

«Светящаяся рябь боли», «мозг подбрасывал писк в ушах» и последнее предложение целиком – это лютая графомань.

Я рванулся (оказывается, я мог хорошо толкаться правой ногой), все тело взорвалось вспышкой, в левой ноге что-то противно порвалось, наверное, брюки:

Э-э-э… рвануться и толкать – это два разных движения. «Взорвалось вспышкой» - это как? Что-то – это что, неужели, и правда, брюки? А если, действительно, брюки, то почему бы так сразу и не написать? «Взорвалось», и тут же «порвалось» - не айс.

Он должен был лежать на передней панели, на коврике-липучке, который я вчера купил на заправке, но где теперь он? И коврик, и телефон.

А также саксофон.

Сквозь отупение, вызванное потерей крови, мне вдруг подумалось: а зачем жить?..

Кэптэйн очевидность. А почему этот вопрос не развить в сюжете, почему не рассказать, каким образом герой очутился там, где очутился и сделал то, что сделал, а не рассказывать какие-то флэшбэки не связанные с сюжетом и героизмом героя?

Наша новая трехкомнатная квартира, которую мы делим с бабушкой и дедушкой.

Целое предложение или только его начало?

Потом мне кажут, что папа в ванной резал петуха и поранился.

Любопытно.

– Святой отец, скажите, почему Бог забирает из жизни среди молодых самых лучших?

Пафосный штамп, не?

Тогда мы выбирались из байдарок, чтобы не черпать днищами дно, и бежали по плесам, толкая их перед собой.

Мне кажется, что коряво, но вам виднее.

Невысокий и, как я теперь понимаю, сам по себе далеко еще не старый священник одобрительно кивнул.

Как связан рост с возрастом и почему он «одобрительно кивает», а не «неодобрительно»? Он иностранец?

Иначе отбили бы мне не только внутренности.

Подразумевается, что ещё можно что-то отбить, но я затрудняюсь предположить, что именно.

Пропахал лицом и руками трещиноватый асфальт двора.

«Трещиноватый асфальт» - не торт.

Девушка с лицом, сияющим изнутри, вся в белом и с крыльями за спиной, говорит:
– Ч-ш-ш!
И прижимает свой палец к моим губам.

«Лицом, сияющим изнутри» - молочный шоколад.
«Свой палец к моим губам» - она нас.

Выводы:

Фантастики в рассказе нет совсем, есть реализм, а мистику (если девушка с крыльями – это мистика, а не предсмертный бред героя) вроде не должны пропускать. Написано плохо и это зарисовка – не рассказ.

Творческих успехов!