Цитата:
Я хочу рискнуть.
Вполне сознаю, что как только я обращусь к тебе, читатель, напрямую, ты, верно, возмутишься. Как смеет этот тип, с позволения сказать, герой еще даже не читанной тобой повести, обращаться к тебе?!
|
Странное начало. Читатель прочел только первое предложение, в котором ему ничего не предлагали, не давали, не отнимали, и не успел он и охнуть, как на него тут же обрушился град обвинений и домысливаний за него, читателя, да еще этак агрессивно, с "?!"
Я понимаю этот прием, его можно найти хоть бы даже у Ершова:
Цитата:
Много ль времени аль мало
С этой ночи пробежало, —
Я про это ничего
Не слыхал ни от кого.
Ну, да что нам в том за дело,
Год ли, два ли пролетело, —
Ведь за ними не бежать…
Станем сказку продолжать.
|
Но у того же Ершова это безличная присказка, а автор прям напал на читателя, требуя какой-то реакции, но ничего, по сути, еще не рассказав.
Насаждение точки зрения автора идет дальше полным ходом. Читатель узнает, что ничего нет хуже школы, что ничего нет противнее и нуднее уроков. Причем подано это этак, запанибратски, игриво подпихивая читателя локотком в бок, типа, че, конечно же, ты знаешь, как омерзительна школа... Нет, извините. Я этого не знаю
(и знать не хочу). Если автор хотел вызвать отвращение к этой самой школе, так это надо было не заявлять прямым текстом, а как-то подать, художественно, описательно. Мне, читателю, мешает негатив, который мне пытаются впихнуть. "Училка". Почему сразу "училка"? Что она плохого сделала? Вот, скажем, Северус Снегг - тот да, тот так себя поставил, что ученики робели и ежились. А тут читателя ставят перед фактом, что, де, Лидимихална суть отстойная тетка. Вспомнились аналогичные произведения Виктора Драгунского. Там, не смотря на крайнее хулиганствование персонажей, не позволялось говорить "училка"...
Автор попутал время приставок и время микроволновок. Это как клеймор с кортиком, извините. И каким это образом "пекиншанхай" оказалось заклинанием, если замедление времени случилось ДО того, как "училка" назвала эти города? И потом, там был еще третий город - он почему-то не в счет? А почему нельзя было провести эксперимент так, чтобы кто-то третий увидел "сверхсилу"?
Дальше - еще хлеще. Неучеба вообще и воровство. Главное, все подано так, что это звучит как неприятная норма, настолько неприятная, что я не удерживаюсь от ханжества, что, де, нехорошо это все, неправильно. Потом убийство. Единственное, чего испугался этот подонок, так это что "за ним придут" и осудят адекватно. Не пришли... Читатель ждет кровавого финала, иначе не искупить всей той массы раздражения, что вызывает этот пацан.
Даже взявшаяся откуда-то с потолка "мучительная ответственность" дела не исправит. Подонок ты, пацан. После желания "бороться со злом" тут же полил грязью все вплоть до конференций, театров и детских спектаклей, отчего сделала свои благородные потуги совсем нереальными. Как вообще живет такой человек? Подонок у автора получился на пять с плюсом, а вот в его благородное стремление помогать людям я не верю ни разу.
А потом совсем чудеса пошли. Каким образом можно сменить всю психику и мотивацию, одним словом, всего человека сразу? Или см. "пекиншанхай"? Как в кино "Люди в черном". Не убедительно очень...
Скука стала активно действующим фантдопом только после появления Мари. Вот тут стало интересно, тут стало интригующе. Но мне кажется, что интрига слишком затянулась... Так что читатель все-таки заскучал в конце. Этого, видимо, и добивался автор - во всяком случае, он агрессивно в этом уверял.