|
круговая порука
однако да... то есть скорее да, чем нет, но все же.
герой - политрук, посланный на передовую, чтобы "вдохновлять" солдат на подвиги. у него это не получается, потому что на передовой раньше не был и пороху не нюхал, а нанюхавшись, осознал, что здесь "проснуться - уже подвиг". и теперь им, как и теми, кого он должен вдохновлять, овладела тоска, ощущение "медленной смерти": "так будет вчера, так будет завтра и всегда".
этот человек должен поднять боевой дух, но как он может? майор Петренко предлагает воспользоваться помощью литературы. литература - отражение, изображение идеалов общества, только Кисельков сам читать "не столько любил, сколько умел", а значит, не чувствует того, что должен чувствовать на его месте адресат мысли и настроения.
но литература увлекает. даже из "Похождений Яна" прочитаны семьдесят страниц, а стопка "нечто странное" - сборник мыслей и ощущений, появляющихся у Киселькова от чтения, казалось бы, непригодной литературы. но в ней есть мысли, на которые надо обратить внимание: если твои мировоззрение и предпочтения не совпадают с м. и п. других людей, то люди для тебя не существуют; чтобы принимать таких людей, надо их любить.
мысль резонирует с обликом Киселькова, который никого не любит и не принимает. когда солдат говорит, что Родина - это в том числе макароны и компот, а умирать он не хочет, герой выходит из себя, потому что не понимает солдата. да и сам не понимает, что давно _хочет_ умереть, потому что не видит смысла в том, что делает, и не имеет идеалов, за отсутствие которых бранит солдат. "безыдейное отребье" - сам Кисельков, мечущийся между углов. иллюзия движения - не движение, а замкнутость, крысиные бега.
жжет книги - жжет идеалы, но рукописи не горят, а преследуют Киселькова. это - его сомнения, которых раньше не было. он не "сатана с шалым взглядом", а сам во власти лукавого, сомнения доводят до безумия. сомневаться заставляет и "старина Есенин": правда за тем, кто верит. а Кисельков не верит и обречен. вместо него - только "вещь-док", даже смерти не видим, даже тела.
если суть примерно в этом, то не хватило "другой стороны", солдат. нет ощущения общей тоски и безнадежности, только кисельковской. его грязь, его луна с флюсом, его запах мокрой золы. общего плана, даже через его взгляд, хотелось бы больше. оттого непонятно, кого именно автор мыслил наверноелюдьми.
стиль хромает: "ушагал", "нехилый", "с бухты-барахты" мало вяжется с изображенным Кисельковым. звукопись красивая, но неравномерная: то есть настроение, то нет.
и запятые феерические, а еще мечём, вы же понимаешь и прочие ни весть каки.
как-то так.
|