Въезд по билетам, лица у охранников непроницаемые, как морды бульдогов. Все правильно: клуб, в котором слишком много членов, перестает быть клубом. Эшли я посоветовал все то же – улыбаться, старательно исполняет.
– Порядок, – говорит один из «Бульдогов», – проезжайте.
– Приятного вечера, – добавляет другой.
Борготты уже на стоянке, да и сам он там же. Элегантный смокинг, изящные прямоугольные часы с кожаным ремешком, ну, а в глазах, как и всегда, пляшут черти. Эшли он подает руку, восторгается платьем, рассыпается в комплиментах. Я молчу, старательно жую зубочистку; старшим шалости позволительны, младшим – нет.
– Пошли, – говорит наконец Луиджи, – время не ждет.
Вошли, представились, Эшли продолжала привлекать взгляды и собирать комплименты.
– Отдай должное бару, – предложил я ей, – вечер может затянуться.
Рулетка была одна, зато свободных мест – много. Я сел по одну сторону, Борготта – по другую. Через минуту рядом со мной устроился мрачный тип, похожий на английского дворецкого из анекдотов. В руках его была коробочка, покрытая с одной стороны красным лаком, а с другой – черным. В коробочке же находился средних размеров паук, перебирал мохнатыми лапами. Встряхнув шкатулку, «дворецкий» и определил, на какой цвет ставить.
– Мой талисман, – пояснил он скрипучим голосом. – А у вас есть талисман?
– Конечно, – кивнул я, – вот та милая леди с голубой бутылью «Просекко».