Здравствуйте, гости дорогие!
Спасибо всем вам на добром слове: оно, как известно, и кошке приятно, а уж автору и подавно. Город Чудес, Desperado - вам, увы, много не скажешь, кроме ещё одного "спасибо" за высокую оценку работы.
А вот с Татьяной разговор будет особый, поскольку у нас же не только конкурс, но и семинар. И вот в его рамках - как знать, быть может нижесказанное будет полезно тем немногим, кто заглянет в тему обсуждения? Это никоим образом не попытка автора задним числом расставить точки над "ё": их в самом рассказе достаточно. Скорее очередная попытка пригласить желающих к разговору: как и что можно было бы сделать. Неплохое может получиться упражнение, мне кажется. Итак, для затравки: Скрытый текст - О чём молчит менестрель: «Когда б налево я пошёл,
Весь мир бы стал другим»
Менестрель должен петь. Это аксиома; непреложное правило, невыполнение которого делает персонаж статистом. Петь, несмотря ни на что – как Лютик у Сапковского, не всегда к месту и ко времени, но непременно… информативно. Однако так ли это на самом деле? Лично мне куда ближе фигура Петера Сьлядека – скорее наблюдателя и философа, нежели балагура-весельчака с функциями Санчо.
Так почему же молчит Джала? Начать, пожалуй, следует с того, что по формальным признакам он не молчит вовсе: песня, звучавшая на выступлениях и в перерывах, настолько разошлась по городу, что даже стражник пытается исполнить её. И всё-таки Татьяна, безусловно, права: в рамках рассказа голос менестреля не звучит ни разу. Путника – да; усталого осторожничающего человека, мечтающего найти покровителя на приближающуюся старость – безусловно. Даже лицедея отчасти, рассуждающего о нюансах актёрской игры. Но не музыканта и певца! В чём же дело?
Песня способна на многое, а уж в рамках рассказа об искусстве и вовсе едва ли не всесильна. Прозвучи она из уст Джалы, как планировалось изначально, с разным текстом – цепляя за привязавшуюся уже мелодию новые, значимые слова, врезающиеся в память на фоне выдающегося события – и менестрель стал бы… А кем бы он стал? Героем, рыцарем-одиночкой, перестраивающим мир по собственному разумению? Превращая в никчёмных статистов, способных только доставить его в город да помочь сбежать, Тао Ши и остальных? Разумеется, можно было бы поменять роли местами, но тут вступает соображение номер два. Джала отнюдь не герой; к тому же чужестранец, как следует из его же воспоминаний. С какой стати он вообще должен вмешиваться в происходящее?
Итак, песня как элемент кульминации здесь, на мой взгляд, не слишком уместна – точнее, она существенно изменила бы рассказ. Любая другая, более слабая по уровню значимости, только сбила бы ритм. Потому-то Джала и молчит в рассказе: единственно возможная песня в его устах была бы равносильна действию, проявлению активной и однозначной позиции внутри конфликта… в правоте каждой из сторон которого он отнюдь не уверен.
По той же самой причине вариант с вечерним пением и дальнейшим уходом "по-английски" не слишком возможен. Вот просто уйти, без разговоров, чисто из осторожности - запросто! Так, наверное, и сделал бы наш герой - да только Тао Ши, видите ли, поговорить приспичило... В этом плане, кстати, Джала, вероятно, ближе к жителям города, нежели к команде "подпольщиков". Делает ли он свой выбор на основе морали - или просто осторожничает, понимая всю опасность и неоднозначность предлагаемого действия? Как знать...
Буду рад продолжению беседы и появлению новых участников!
|