На уверения в мирных намерениях и просьбы не предпринимать агрессивных действий паук отреагировал телепортацией, с голубоватой вспышкой материализовавшись позади Алима. Прямо в пустоте. Понимать это можно было как угодно, в следствие чего маг предпочёл уйти в невидимость и на левитационной тяге спланировать к балкам, чтобы найти среди них укрытие. Паук вроде бы не преследовал, - рывками и беспорядочно, как принято у этих членистоногих, без ясной цели, перебирая лапами словно под ними имелась твёрдая опора он двигался по воздуху... И всё было бы хорошо, если бы не неприятное ощущение охватившее генази, как только он достиг балок. Шорох - не шорох, стук - не стук, но что-то такое он слышал. Что-то подсказывающее, что среди покрытых ржавчиной скрещивающихся железных двутавров он скрывается не один.
Выпущенный же Ивейном в муху болт достиг цели - обогатив чудище дополнительным, четвёртым уже тентеклем. "Вопли Пандемониума" выданный Кузнецом действие имел ещё меньшее. То есть, вообще никакого. Муха продолжала виться вокруг упорно обороняющегося барда, оставаясь вне досягаемости ситары, но и сам Фаброн подвергся только единственной опасности, - непонятно откуда взявшись, мимо его уха свистнул арбалетный болт.
Так и не обнаружив никаких признаков синего ящера (провал, в который нырнул Алим выглядел очень тёмным, но в тепловом спектре было заметно, что дыра затянута
целой паутиной), Ивейн развернулся и приладился падать назад - от Дворца, выискивая взглядом муху... Но следопыт не нашёл её, - в какой-том момент Фаброн и Брэндон тоже перестали её видеть.
Зато, виден стал синий птеродактиль. И совсем не там, где его ожидали. Каким-то непостижимым образом, - расстояние уже не позволяло разглядеть подробности, рептилия выскочила из каракатицы и с неестественной скоростью ринувшись в сторону группы выдала такую же цветную молнию, которой до этого поразила труп воздушного головоногого.
Молния угодила в Брэндона. Кузнец окутался клубами зелёного пламени, - бездымного, но сопровождаемого вонью горящей плоти. Но, в общем, с учётом всех обстоятельств, чувствовал себя совсем не плохо. Пламя чувствительно припекало, - как полуденное солнце на жарких праймовых мирах, и даже сильнее, - но ничего общего с ощущениями заживо горящего человека безрадостный не испытывал.