Выставлю свой рассказик, точнее для начала половину, если интересно будет комунить то и вторую выставлю:
Время.
- Ты как хочешь, а я завтра полезу в НИИ – решительно сказал Васька.
- А можно я с тобой? – шмыгнув носом, спросил Павлик.
Они сидели на пыльном чердаке под крышей одного из гаражей заброшенной автобазы. Чердак был завален всяким хламом, совершенно не интересным для взрослых, но весьма «полезным» и любопытным для двух двенадцатилетних пацанов, которым нечем заняться в выходные только начавшегося учебного года.
- Конечно – можно, только ты все равно не пойдешь – уверенно заявил Васька.
- Почему не пойду? – обиделся Павлик.
- А тебя родители не отпустят!
- Ну и что? – снова шмыгая носом, возразил Павлик. – А я, может, их и спрашивать не стану.
- Ха! – высокомерно заявил Васька и, сделав небольшую паузу, попытался окончательно деморализовать своего друга:
- В прошлый раз ты говорил то же самое.
- В прошлый раз – папа был дома, а сейчас он в рейсе – снова попытался оправдаться Павлик.
- Хорошо, - не сбавляя напора, сказал Васька, – но я готов спорить, что завтра мне на «дело» опять придется идти одному.
- Не придется! – со всей возможной искренностью и отчаянием воскликнул Павлик.
- Ладно, - снисходительно махнул рукой Васька, - я тебе верю.… Но если ты не придешь, то я тебя буду считать обыкновенной девчонкой и маменькиным сыночком! И всем в школе расскажу кто ты! Согласен?
Павлик задохнулся от возмущения, но, немного остыв, воскликнул, пытаясь сохранить лицо:
- Сам ты – девчонка!
А за тем помолчав, добавил:
- Хорошо. – Ему просто некуда было деваться – Васька снова, в который раз, мастерски загнал его в угол.
Васька и Павлик были лучшими друзьями, даже не смотря на то, что были они совершенно разные как внешне, так и характерами. Васька - светловолосый (обычно недоброжелатели таких называют белобрысыми) крепко сбитый мальчишка, который, не смотря на свой живой острый ум плохо (прежде из за своей непоседливости) учился в школе. Павлик же напротив имел черные как смоль волосы, был худым и высоки. Стать отличником Павлику мешала вовсе не его непоседливость, а, как говорили взрослые: «негативное влияния оболтуса Васьки».
Вообще Васька не был ни злым, ни высокомерным мальчиком, как можно сделать вывод из, приведенного выше, разговора на чердаке. Просто ему, с одной стороны, ужасно хотелось узнать, что прячется за стенами приземистого здания НИИ Времени, а с другой – вовсе не улыбалось пробираться туда ночью в полном одиночестве.
***** ***** *****
На циферблате светилось «00:07». Васька сидел в кустах недалеко от торца здания НИИ. Павлик до сих пор не появился, хотя уговор был встретиться в этих кустах в 23:45.
Васька подождал еще 3 минуты и в 10 минут первого, пробурчав сквозь зубы сакраментальное: «слабак», начал ползком пробираться к НИИ.
Этот институт был единственным подобным заведением на всей планете. В нем не просто исследовали время и связанные с ним явления, но, по слухам, семь лет назад его директор профессор Александров создал настоящую машину времени!!! Тогда в институте работал огромный штат профессоров и лаборантов, но после (или во время) испытаний машины, что-то пошло не так и правительство практически прекратило финансирование этого проекта. Больше пяти лет институт стоял почти безлюдный. Из всего огромного штата остался лишь один человек – сам профессор Александров, который просто не мог так легко отказаться, и бросить дело которому он отдал всю свою жизнь.
Васька был прекрасно осведомлен и о машине времени (именно ради нее он и решил пробраться в институт), и о том, что ночью (в сущности, как и днем) в институте находится лишь старик Александров – директор, уборщик и сторож в одном лице.
Васька до самого носа застегнул змейку курточки. Он, прислонившись спиной к стене, достал из своего миниатюрного рюкзачка самодельную «кошку» с прикрепленной к ней вязаной через каждые двадцать сантиметров узлами веревкой. Еще мгновение и аккуратно брошенный крюк с легким стуком цепляется за раму открытого чердачного окошка. Как не был тих удар «кошки» о раму, но в ночной тишине он прозвучал слишком громко – Васька рефлекторно втянул голову в плечи и прислушался. Не услышав ничего подозрительного, мальчишка, слегка шурша и сопя от напряжения, взобрался по веревке к окну, а через него с глухим «бух» ввалился на чердак. Восстановив дыхание, а за одно снова, на всякий случай, прислушавшись, Васька снял с окна «кошку» и аккуратно убрав ее обратно в рюкзачок, осмотрелся.
На чердаке юный лазутчик не обнаружил ничего интересного или необычного. Как на любом редко посещаемом чердаке здесь пахло сухой пылью. Чердачный запах от подвального, кстати, именно тем и отличается, что на чердаке пахнет сухой пылью, а в подвале тоже пылью, только прелой, сырой. Пыль, это было заметно даже в проникающем через единственное маленькое окошко скудном лунно-звездном свете, внушительным слоем покрывала все помещение. В дальнем конце чердака стояло несколько древних шкафов с наполовину оторванными дверцами, а рядом в аккуратную кучу были свалены не мене старые и, все сплошь сломанные стулья.
Вниз с чердака вел широкий прямоугольный люк, что скрывался в самом углу за кучей битых стульев, и такая же широкая железная лестница с узкими ступенями. Крышка люка была откинута в сторону.
Став на колени возле проема, и уперев руки в пол, Васька наклонил голову к самому люку и прислушался: снизу доносилось лишь легкое жужжание слабых ламп, свет от которых совсем не проникал на чердак. Мальчишка наклонился еще ниже и заглянул в коридор, там было совершенно пусто, лишь мертвенный синеватый свет подсвечивал белые стены и подвесной потолок.
Поднявшись на ноги, Васька вытер о живот грязные руки и, сбив кое-как ладонями пыль с коленей, тихонько ступая, спустился вниз.
Вдаль убегал полутемный коридор, по обе стороны в шахматном порядке располагались безликие белые двери с медными табличками. Васька зашагал вперед, внимательно вглядываясь в надписи на дверях. Он слегка дрожал, убеждая себя, что дрожь эта вызвана вовсе не страхом, а лишь обычным в подобной ситуации волнением.
Пройдя полпути до противоположного конца коридора, в котором была видна дверь, вероятно ведущая в холл института, Ваське пришлось замедлить шаг, и, затаив дыхание, немного пройтись на цыпочках – на одной из ближайших дверей он прочитал: «Директор В.С. Александров». Отойдя подальше от этой двери, мальчишка снова задышал ровно и пошел нормальным своим шагом. Пройдя еще мимо двух дверей по левой стороне и трех – по правой, на которых красовались таблички с именами каких-то профессоров, Васька наконец достиг своей цели – на третьей двери по левую сторону большими буквами было написано : «Посторонним вход воспрещен». Мальчишка совершенно не сомневался, что именно за дверью с такой надписью должна скрываться единственная в мире машина времени. Он повернул ручку и вошел в комнату.
Не успел Васька закрыть за собой дверь, а потолочные панели уже начали разгораться мягким белым светом. К тому времени, когда юный диверсант немного осмотрелся, комнату уже заливал яркий, но совсем не режущий глаза, белый свет.
Окинув комнату взглядом, Василий, поначалу, испытал ужасное разочарование – это помещение оказалось лишь комнатой отдыха. У дальней стены напротив двери стоял огромный диван, в углу, слева от него, расположился небольшой столик и два роскошных кресла, а справа от двери был установлен огромный плоский экран.
Васька хотел выйти в коридор и продолжить поиски машины времени, но его внимание привлекли две лампочки в верхней части, по центру правой стены – красная и зеленая. В данный момент из них горела только зеленая. Ниже двух ламп и немного правее в белой стене светилась голубоватым светом круглая плоская кнопка, Васька сделал несколько шагов и нажал ее. Часть стены исчезла и в образовавшийся проем мальчишка увидел именно то, что искал.
Небольшая, всего три на три метра, комната, белые стены, белый пол, белый потолок и белый пульт напротив «двери». Васька шагнул вперед и «дверь» за его спиной мгновенно превратилась в стену, он испугано обернулся, но, увидев голубую кнопку – успокоился, хотя ламп под потолком и не обнаружилось. Мальчишка подошел к пульту. Всего двенадцать клавиш и небольшой прямоугольный экран красного цвета. На клавишах красовались черные цифры от «0» до «9», так же была клавиша с надписью «ВВОД» и клавиша со словом «НАЗАД».
Васька, не долго думая, ткнул пальцем в кнопку «ВВОД», что-то пискнуло, и экран загорелся восемью нулями. Васька, в раздумье, на мгновенье поднял взгляд к потолку, а за тем быстро набрал на клавиатуре «30000101», (что, по его разумению, должно означать первое января трехтысячного года) потом, помедлив еще мгновение, нажал «ВВОД». Пульт недовольно пискнул и на экране снова загорелись нули. Васька надул губы и, почесав затылок, попробовал снова. В этот раз он набрал «20000101», нажал «НАЗАД», а за тем «ВВОД». Сначала пульт тонко и протяжно, почти на уровне ультразвука, запищал, а когда этот писк, спасаясь от которого Васька ладонями закрыл уши, прекратился, комнату ощутимо тряхнуло и в воздухе явно запахло озоном.
«Если машина времени сработала, то за дверью, наверное, первое января двухтысячного года до нашей эры» - подумал Васька и нажал голубую кнопку в стене.
Когда часть стены исчезла и он увидел во что превратилось еще несколько минут назад бывшее комнатой отдыха, волосы на голове мальчишки зашевелились и он отпрянул назад. Там больше НИЧЕГО не было, ни кресел, ни столика, ни дивана, ни белых стен – там клубилась безразмерная непроницаемая тьма. Она была неоднородной, ее некоторые клубы были непроницаемо темны, но, в то же время, другие были еще чернее. Эта тьма не походила на тьму, что бывает ночью в комнате, где погашен свет, на тьму в которой угадываются очертания мебели, запах пыли и движение воздуха; она не походила на тьму безвоздушного космоса с его мириадами звезд. Это была тьма небытия, в которой не было ничего кроме, собственно, тьмы.
Васька в каком-то оцепенении стоял и смотрел в эту тьму, словно пытаясь прорваться сквозь черные, медленно кружащиеся клубы и увидеть, что же скрывается там – за ними…
Из ступора его вывел… пробирающий до костей страх: вдруг машина сломалась и он сейчас висит вне времени и пространства, один и «нигде». Один – значит его ни кто не утешит, «нигде» – значит его ни кто, никогда не найдет и не поможет, потому что его нигде нету и он никогда ни где не появится.
Васька в ужасе бросился к стене и, нажав синюю кнопку, отпрянул к пульту.
Двери в стене больше не было и тьму мальчишка не видел, но его продолжало трясти от осознания того, что там за белой стеной продолжает в бесконечном хороводе кружиться тьма с еще более непроницаемой тьмой.
«Нужно вернуться… НАЗАД» - сквозь завесу ужаса мелькнул лучик здравой мысли.
Васька обернулся к пульту и, словно хватаясь за соломинку, нажал сначала клавишу «НАЗАД», а за тем, немного помедлив, - «ВВОД». Пульт пискнул, комнату тряхнуло, мигнуло освещение и ноздри защекотал «свежий» запах озона.
Мальчишка приблизился к синей кнопке в стене и, на мгновение замерев в нерешительности, словно пробив корку льда-страха, зажмурившись, бросился в полынью – нажал кнопку.
За дверью снова была белая комната с креслами, диваном, столиком. В дальнем кресле, закинув ногу на ногу и подперев левой рукой подбородок, сидел старик в темно-серой короткой курточке и того же цвета брюках. Он медленно повернул голову и, взглянув на Ваську, с улыбкой спросил:
- Ну как?
А за тем сдвинув рукав и посмотрев на циферблат своих часов, заметил:
- Что-то ты быстро… Что не понравилось?
Васька переминался с ноги на ногу и часто моргал – для него такой поворот событий был полной неожиданностью. Старик, видя растерянность мальчишки, покачал головой, словно чему-то удивляясь или не одобряя что-то.
- Я профессор Александров, призрак этого дома – сказал он и широко улыбнулся.
- Я знаю – вырвалось у Васьки.
Профессор в удивлении вздернул левую бровь и еще пристальней посмотрел на мальчишку.
- Я догадался, что вы – профессор Александров – в смущении запинаясь, затараторил Васька.
- А-а-а… - с облегчением и пониманием протянул Александров.
Ваське было очень стыдно и неудобно, так стыдно и неудобно, как бывает пойманному за руку мальчишке-карманнику впервые вышедшему «на дело». Единственное, о чем он думал – как вырваться отсюда и спрятаться где-нибудь, в надежде, что это дело не получит, так сказать, широкой огласки.
- Я представился, - продолжал улыбаться Александров – а как же вас величать, юноша?
- Василий, - немного помедлив, пробурчал Васька, и лишь потом подумал о том, что лучше было бы назваться вымышленным именем, например Павел.
В отсутствии обзацев я не виноват - так вставилось!