|
Мой текст, конечно, не священная корова и не «шыдевр», чтобы ходить вокруг на цыпочках. Но от советов Зоркого рассказ просто умрет, потому что они усредненно-стандартные и для данного текста не годятся. «Эй, на пепелаце, а чего под капотом пусто? Движок-то где? – Мнээ… так в другом месте… аэродинамика же… - Ничего не знаю, должон быть под капотом. Подгоняй свою телегу, грузи давай. Не боись, он всего полторы тонны весит. И веревку с мылом держи, а-автор.» Спасибо, как-нибудь сами долетим.
Если очень глубоко закопаться в джунгли, то конфликт в рассказе найдется. Между уходящими фейри и людьми. Но не в виде активного противостояния, о котором в этой ветке спрашивал e_allard. В активном виде такой борьбы нет – и нет обычного конфликта. Есть медленное вытеснение фейри людьми, отступление культуры, которая оказывается слабее человеческой, смена цивилизаций. Это и есть субстанциональный конфликт. Он не межличностный, а гораздо более глобальный, он возник за пределами текста и не может быть разрешен в его рамках. В таких конфликтах развивается не ситуация, а герои, они внутренне изменяются. И разрешается такой конфликт не через победу-поражение, а через понимание и частичное изменение позиций одной из сторон (фейри в финале). А внешне в тексте все это реализуется через цепочку перипетий, не доросших до межличностных конфликтов – ту самую сюжетную рамку рассказа, о которой я говорила в этой ветке раньше. “Настоящего” же центрального межличностного конфликта здесь быть не может, потому что он оттянет внимание на себя и убьет рассказ на корню.
Объяснять все это долго и скучно. Когда я писала, то главными для меня были не все эти металлоконструкции, а о то, как героям дышать, жить, смогут ли вообще они, однодневки, выстоять против вечности.
Два ребенка и одна семья нужны не для того, что бы подавить на жалость, а для чистоты эксперимента. Один ребенок – фейри-полукровка, другой – человек. Фейрёнка с самого начала воспитывают люди, потом он на время возвращается в холмы, с девочкой все происходит наоборот.
Семья одна и та же, то есть условия совпадают. В обоих случаях заложенное людьми оказывается сильнее, хотя фейри по умолчанию (согласно легендам) волшебники. В чем секрет людей? Каким чудом они пользуются, растапливая ледяные сердца? Какую роль в этом играют дом, повседневная работа, место/окружение (город в моем понятии – это прежде всего люди)? Как развиваются отношения между прагматично-отстраненными фейри и людьми (похищение детей для своих целей, но возвращение к status quo в случае явного недовольства, отсутствие интереса к людям или наблюдение и даже сопереживание)? Смогут ли фейри оттаять, увидеть в людях если не равных себе, то ростки будущей цивилизации? Как люди творят свое волшебство? Мне было интересно писать именно об этом.
Технически - цепочка событий, которым автор не дал развиться в самостоятельные конфликты, пересказ без попыток столкнуть героев лбами, потому что важны не личные конфликты, а общий фон бытия; практически закольцованный сюжет – Шон и Мэри создают семьи и будут воспитывать уже своих детей. Свадьба мне самой не особо нравится, но эту сцену диктует исторический материал – один из ирландских бардов увел со свадьбы чужую невесту, она стала его женой. Соблазнил песнями. Для закольцовки, цикличности, мотива вечной жизни нужен был именно такой хэппи-энд. И упоминание ребятни в конце рассказа – не сентиментальность автора, а необходимость еще раз подчеркнуть бесконечность жизни и ее распространение уже за пределами города, в масштабе всей Ирландии. Последний разговор с Патриком в пабе показывает, как изменились фейри (одна из сторон базового конфликта) в результате контакта с людьми.
Еще раз про ход и разрешение субстанционального конфликта: через волшебство людей (воспитание Шона и Мэри, а потом их музыку и танцы) у фейри появляются интерес и внимание к людям, это сдвиг в отношениях двух цивилизаций.
И это должно проявляться через фон, как послевкусие рассказа. Для того, чтобы внимание читателя не перетягивалось полностью на событийный ряд, эмоции в эпизодах даны приглушенными красками, возникающие ситуации разрешаются, не успев вырасти в серьезное противостояние. Действие скользит по касательной – чтобы читатель мог обратить внимание не только на то, что лежит на поверхности. И пусть это будет тысячу раз неправильно, но для данного рассказа я выбрала именно такую схему. И если нужно будет нарушить правила в следующий раз, я это сделаю, потому что автор вправе выбирать те инструменты, которые считает оптимальными для решения конкретной задачи.
Про Патрика и прочие побочные линии рассказывать не буду, и так простыня получилась.
|