[rusadm-33]

Барсов сидел за обеденным столом и угрюмо ковырялся вилкой в тарелке. Уставший Штреллер подошел и плюхнулся напротив, поставив свой обед перед собой.
За время, посвященное теситрованию нового оружия и брони, они привыкли общаться чаще, практически непрерывно, в том числе и за обедом. Обычно разговор начинался с того, что командир оперативников говорил Маркусу о найденных недочетах во время испытаний. Но сегодня он даже не поднял голову. Лишь сказал:
- Недоброе у меня предчувствие. – Маркус промолчал и Иван продолжил. – Задание сложное. Боюсь будут у нас потери. – Он поднял голову и посмотрел Штреллеру в глаза. – И боюсь мы лишимся не просто кого-то из новичков. Понимаете?
Штреллер даже не знал что ответить.
- К чему эти разговоры сейчас, герр Барсов?
- Не знаю. Никому не говорите о том что я вам сейчас сказал. Нельзя подрывать моральный дух бойцов… Вы много сделали. Это факт. Поверьте, я очень благодарен за работу инженерного отдела, своими разработками, вы не только повысили ударную силу взвода, но и подняли уровень выживаемости бойцов. А это очень много. Думаю, что успех операции, а я в нем не сомневаюсь, во многом будет обеспечен за счет вашего труда. И я это ценю.
Иван вновь опустил голову и стал ковыряться в тарелке, погруженный в собственные мысли.
- Спасибо. Но думаю, это должно поднять ваш собственный дух, а я почему-то вижу обратное.
- Понимаете, герр Штреллер, предчувствие это такая сложная штука… - Барсов вновь поднял голову. - Если оно подтвердится, то можно говорить – оно не обмануло. А если не подтвердится – то можно сказать – просто показалось. Но если уж появилось – никуда от него не деться. В любом случае, я думаю лучше сейчас об этом сказать, подумать, может быть еще что-то сделать. Чтобы сделать это самое предчувствие необоснованным.
Штреллер просто кивнул, и они вернулись к поглощению обеда. «Напряжение и усталость берет свое, - подумал немец, - и у каждого это проявляется по-разному».