Полет вышел недолгим, однако в мозгу Кузнеца успел возникнуть очередной образ из прошлого. Темный провал напомнил ему о пари, которое полуэладрин заключил еще в дофракционной жизни, на одном из дружеских кутежей. Брэндон поспорил, что осушит бутылку бааторского виски, сидя на покатом выступе за открытым окном и не держась ни за что свободной рукой. И осушил. Не сорвался. Не разбился. Выиграл двадцать золотых монет и перстень-печатку, позволяющий своему владельцу купить за полцены обслуживание в самом дорогом сигильском борделе. Правда, последовавшая за этим подвигом отключка была как никогда продолжительной и крепкой, а похмелье — как никогда мучительным. Настолько, что наконец проспавшийся и протрезвевший Кузнец даже задумался на секунду-другую, а стоил ли того выигрыш. Но сомнение было недолгим и сейчас почти полностью изгладилось из памяти. А вот тот момент, когда он сидел, свесив ноги в черноту и балансируя свободной от бутылки рукой для поддержания равновесия и на тысячную долю мгновения ощутил, как из-под задницы медленно уходит опора, Брэндон, пожалуй, не забудет вплоть до покидания духом бренной оболочки. Воистину, безумцам иногда везет.
- Были бы мозги — нае... бы как миленький и вышиб, - пробормотал со странной смесью неприязненной зависти и невольного уважения один из приятелей, здоровяк-тифлинг. — Разбросал бы по мостовой за здорово живешь. А так... пустой череп вниз не тянет.
Кузнец не обиделся, а только отшутился. Молодой тогда еще был... И печальные примеры как таковые еще пока отсутствовали...
Теперь же данное воспоминание пришлось быстренько отогнать как весьма вредоносное. Слишком уж оно привязано к понятию «низ». Эта своевременное одергивание себя самого и позволило Кузнецу благополучно достичь перекладин и весьма вовремя узреть творящуюся суматоху. Воссоединение со спутниками не могло не радовать, а вот летающее многоногое не-пойми-что быстро перебило сей зачаток и без того редкого для Безрадостного оптимизма. Впрочем, и не такое видали. Не привыкать. Пускай при виде участи Алима не особенно хотелось сразу кидаться на тварь с мечом, однако сейчас Кузнец не мог позволить себе такой роскоши, как колебания. Воин настолько сосредоточился на каракатице, что даже вопли Фаброна враз перестали достигать его слуха. Только цель. Только вперед.