Представив, что низ смещается в направлении проломов в кровле, сидящий верхом на бочке Фаброн… опрокинулся. Ибо теперь он обладал весом, бочка же только инерцией. Сжимая баррель коленями, пытаясь одновременно петь и грести воздух ситарой, бард начал падать, сначала медленно, ибо бочка разгонялась неохотно, а потом всё быстрее.
Ивейн же, сманеврировав гравитацией, перебежал на внешнюю стену башни, и выпускал стрелу за стрелой по силуэту монстра. Следопыт попадал, но без видимого эффекта. Не обращая внимание на вонзающиеся болты, чудовище рывками перебасывало тело по балкам, пока на его пути не вспух, цепляясь краями за желеные тавры, ком магической паутины.
Паутина хороша для удержания мелких и среднего размера существ. Но огромный монстр обладал достаточной силой, чтобы освободиться. Другое дело, что в нормальной ситуации полотнища прочно приклеиваются к опоре. В данном же случае, с каракатецией соприкасалась больше клейких нитей, чем с балками. И монстр увлёк паутину за собой.
Увлёк, когда, резко сократив упругие щупальца, «выстрелил» своё тело к ближайшей жертве. И таковой оказался зависший в воздухе маг. Покрытое обрывками паутины щупальце обвило поясницу Алима. И тут произошло нечто не предвиденное ни магом, ни чудовищем. Отброшенный инерцией генази – а каракатица, вылетев со стороны внутренних помещений дворца, теперь кувыркаясь дигалась к кровле, вслед за Фаброном, - удаился о тугой, но бескостный, бок чудовища… И прилип. К тем же самым обрыкам паутины. По каковой причине и не был незамедлительно переправлен в район клюва. Щупальце, впрочем, продолжало удерживать добычу.
Брэндон благополучно опустился на перекладины, всё ещё украшенные обрывками липких полотнищ, опоздав совсем немного. Теперь он видел всё. И падающего вместе с бочкой Фаброна, и кувыркающегося монстра с прилипшим Алимом, и бегающего, словно муха, по стене Ивейна.