[Главный Герой]

Круговая порука № 16

Так бывает. Человек, который способен создать подобную вещь, может оказаться слишком неосторожным. В наивности своей он полагает, что просто красиво сложил слова - но нет, дело куда серьезней. Он открыл потаенные дверцы в своей душе и открыл их не только для себя. Снял щиты иронии и самоконтроля, сорвал маски и одежды, к которым обязывает общество. По сути, духовно обнажился - может, только перед собой, а может - перед сотнями пар жадных глаз. Это происходит в независимости от того, осознает ли сам автор, что он натворил - текст написан, ключик подобран, пароль вскрыт. И если автор по доверчивости (сравнимой разве что с доверчивостью малых детей и блаженных) беспечно отдает такой Текст-ключ в руки чужих, то рано или поздно пусть ждет гостей - читателей, отправившихся в экскурсию по садам авторской души. Кто-то из стыдливых и робких, может и прикроет глаза ладонью, постесняется прямо взглянуть на что-то волнующее, дразнящее, мелькающее сквозь пальцы - дерзко-белое или нежно-смуглое.
Я не из таких. Цинично и нагло я залезу в потайную комнатку, а что - автор сам виноват, сам раскрылся, пусть теперь терпит чужое присутствие в своем мире. Еще и приятелей приглашу.
Заглянем же, друзья, в святая святых - в душу автора, туда, где самое сокровенное, нежное, беззащитное укрыто лишь цветным перламутром фантазии.
Итак, ближе к делу, друзья мои! Посмотрим, что вкусненького, пикантного, остренького можно найти в авторской тарелке.
Автор пишет о разбавленной временем и лекарствами крови - и мы видим - умирающий человек с трубкой в вене. Страх старости, страданий и смерти барахтается на дне авторской души, глядит оттуда на нас тусклыми глазами... или это мы глядим? Или это наши страхи отражаются в темном колодце текста? В любом случае, поспешим отсюда, из этой пустой, белой комнаты. На волю - в город. И вдруг увидим девочку в старомодном платьице, с потертым чемоданом. И снова страх - но совсем другой - страх перед выходом на сцену, выходом на жизнь. И мечты, и отчаяние, и снова мечты. И снова отчаяние, обида, усталость. И жизнь промелькнет перед глазами - чья это жизнь? Кто это улыбается в конце? Глупая девчонка? Глупая старуха? Автор? Автор, непременно автор. И не важно, что он не прожил жизнь танцовщицы наяву, в грубой реальности, из которой на него глядят любопытные глаза читателей. Но только ли автор? А нам - не хотелось взлететь? Не было больно при падении? Не испытывали горечи и усталости, жгучего желания что-то доказать; и еще того, с трудом определяемого чувства, которое сквозит в тексте - ощущения отдельных моментов жизни, булавками приколотых к ткани памяти. Сигарета в замерзших пальцах, опрокинутое на мокрый асфальт небо. Мы узнаём эти моменты, мы вспоминаем их. Они были и у нас, пусть другие, но такие же подлинные.
И вот мы покидаем дом автора. Притихшие, но по прежнему любопытные. Напоследок смотрим в уже закрытую комнату через замочную скважину текста... что там? Вот человек. Он стоит спиной к нам. Но если он обернется, то мы увидим...