2003 год был обычным. Альянс героически гонял по пустыне бестолковых арабов, Администрация невротически искала несуществующее химическое оружие. «Колумбия» стала самым дорогостоящий прощальным салютом в истории, окончательно похоронив под собой амбициозные планы покорения орбиты, но на востоке вывели к звездам свой первый пилотируемый корабль. В ворохе ежедневной информационной суеты только специалисты отметили очередной успех экспериментальной физики – в городе Дубна международной группой ядерщиков были синтезированы несколько атомов трансурановых металлов. Эта работа была шагом к проверке многообещающей теории, выдвинутой в 50-х годах прошлого века – теории о существовании острова стабильности сверхтяжелых атомных ядер.
Таблица Менделеева для химических элементов, существующих в естественных земных условиях, заканчивается в районе урана. Сила электромагнитного отталкивания протонов в крупнейших ядрах превышает силу ядерного взаимодействия, разрывая атомы на составные части. С увеличением веса ядра атома, скорость такого распада ускоряется в геометрической прогрессии, становясь меньше времени жизни планеты. А это значит, что даже если такие элементы существовали на Земле, теперь их найти невозможно. Хуже того, время жизни элементов с атомным номером порядка 100 становится равным долям секунды. Такие вещества просто не существуют в природе, а их практическая ценность стремится к нулю. Открытие верхней границы существования вещества сильно сузило границы возможного. Это раздражало.
«Острова стабильности» дарили надежду на продолжение поиска. Согласно этой теории, элементы с атомными номерами в границах от 114 до 120 должны были обладать значительно большим временем жизни, по сравнению с соседними элементами. Теория туманно намекала на уникальные свойства этих материалов. Идея была принята с энтузиазмом и быстро подхвачена фантастами и футурологами, но первые практические результаты были получены в другое время и они были совсем неоднозначными. Синтез элементов потребовал колоссальной подготовительной работы и огромных затрат энергии, а в результате удавалось получить буквально считанное количество атомов. Даже подтверждение самого факта успешного синтеза новых трансурановых элементов было отдельной сложной проблемой. Предварительные оценки периода полураспада тоже не радовали – время их жизни действительно было на пару порядков больше. Вместо тысячных долей секунды, речь шла о десятых долях, а полученные элементы обладали чудовищной радиоактивностью. Естественно, существовали скептические варианты исходной теории, хорошо согласующиеся с полученными результатами. В начале двадцать первого века мало кого интересовала тема, не имеющая практической ценности и требующая долгих лет кропотливого исследования.
На лабораторном столе лежал конечный результат этой работы. Это был хрупкий и легкоплавкий металл серебристо-белого цвета с легким оранжевым оттенком. Имевшееся на базе оборудование не могло дать достаточно точной оценки, но с большой вероятностью это был стопятнадцатый элемент периодической таблицы. Он не распадался на составляющие, не излучал сколько-нибудь значительное количество радиации, нагло опровергая все полученные ранее результаты. А еще эта штука была прекрасным кандидатом в сверхпроводники и должна была каким-то непостижимым образом давать энергию. Это раздражало. Очень сильно.
Как только были получены первые результаты Батлер окончательно потерял связь с реальностью и, на ходу пристроив к делу новеньких лаборантов, кинулся проверять теоретические модели на недавно смонтированном суперкомпьютере. Каждый час он требовал себе все новых и новых экспериментальных данных, с детской эйфорией скармливая машине килобайты запутанного кода. К счастью, ему хватило здравомыслия построить четкую программу экспериментов, позволяющую продвигаться вперед хотя бы с видимостью осторожности. Не стоило забывать, что инопланетный артефакт мог оказаться атомной бомбой или чем похуже.
Гэллегер не разделял безумную атмосферу, царившую у физиков. Он не был чистым ученым и то, что они обнаружили его пугало. Нечто, ломающее привычные законы мира? Цивилизация, использующая это, как расходный материал? Чтобы устроить вторжение на планету примитивных приматов!? Малькольму не хотелось жить в настолько сюрреалистической вселенной.
Но он не мог пройти мимо этой работы. Впервые за последние сто лет в руки к земным физикам попала вещь, которую можно было просто исследовать. Она не требовала многолетнего штурма шизофренических математических построений, не нужно было выгрызать у политиков гранты на постройку титанических экспериментальных комплексов, а самое главное – оно явно работало. Это был материальный кусочек первозданного чуда.
Он не верил, что кучка узких специалистов сможет добиться значительных результатов, но это было не важно. Первооткрыватели войдут в историю, игра стоила любых ставок. Днем конструктор раскидывал техникам план работ по исследованию инопланетного корабля, а ближе к вечеру шел к группе Батлера. Поработать лаборантом.
Инженер аккуратно отделил от кристалла маленький кусочек и раскатал его в порошок (
хрупкое кристаллическое вещество со слабой структурной решеткой, при механическом воздействии аномальных свойств не выявлено). Отмерив на лабораторных весах навеску в пять грамм, Гэллегер поставил кювету в масс-спектрометр и включил диктофон:
- Двадцать два часа двенадцать минут, четырнадцатое апреля две тысячи четырнадцатого года. Эксперимент с образцом «Энигма». Блок Е, опыт номер один. Образец массой пять грамм помещен в камеру протонного масс-спектрометра. Задача – уточнение характеристик и качественного состава образца.
Продублировав запись в лабораторном журнале, Малькольм запустил прибор и пошел готовить себе кофе. Периферическое зрение уловило какое-то движение за спиной, через долю секунды все помещение лаборатории залил слепящий оранжевый свет. В спину ударил поток воздуха, а мимо его уха со свистом что-то пролетело. Раздался громкий удар.
Инженер инстинктивно бросился на пол и перекатился за ближайший стол. Странный свет исчез практически мгновенно, лаборатория погрузилась во тьму. Включилось аварийное освещение, а где-то под потолком противно заверещал зуммер пожарной тревоги. На голову исследователя хлынул поток холодной воды.
Отплевываясь, Гэллегер вскочил на ноги и ошарашено осмотрелся. Спектрометра на месте не оказалось, две половинки стола на котором он стоял, разломились посредине. Белый пластик оплыл, по краю разлома плясали язычки зеленоватого пламени. На полу между остатками стола виднелось дымящееся круглое отверстие. Конструктор бросился к столу в противоположном конце лаборатории и, рывком открыв верхний ящик, выдернул из него пластиковую коробочку карманного счетчика Гейгера. Трясущимися руками он провел прибором по лабораторному халату. Значения были выше среднего, но он еще не труп…
Быстро подойдя к краю ямы, Малькольм провел над ней рукой – раздались резкие прерывистые щелчки. Краем глаза он заметил, что провал имеет коническую форму и расширяется к основанию. Не медля ни секунды, он подбежал к массивному металлическому шкафу у стены и дотолкав его до дыры, уронил на пол. Щелчки счетчика почти затихли, система пожаротушения отключилась.
Отерев взмокшее лицо полой лабораторного халата, Гэллегер прислонился к стене, сунул в рот промокшую сигарету и принялся впустую чиркать умершей зажигалкой, бессмысленно уставившись на упавший шкаф. Мысли приобрели практически материальную четкость. Взгляд упал на старомодную грифельную доску, исписанную рядами формул ядерной физики. В голове конструктора что-то щелкнуло. Он подошел к доске, резким движением стер половину уравнений и взяв мел, размашисто вывел простую истину:
Малькольм опустошенно взглянул на уравнение и захохотал. Сзади громко хлопнула дверь и в лабораторию влетел Батлер. Глаза физика пробежали по помещению, а Томас не останавливаясь ломанулся к уже знакомому столу с приборами. Инженер давился истеричным смехом, наблюдая как ученый в точности повторяет все его действия. Наконец он замер и уставился на конструктора и формулу за его спиной.
- Протоны?
- Ага… погодь, дай отдышаться… Нам нужен источник протонов, вакуумная камера и… изолированная комната.
- Частицы ведь были заряженные? Нужна магнитная ловушка.
- Хрен их знает. Не заметил, - его опять скрутил приступ смеха. - Но хуже от этого точно не будет.
- Еще нужна индикаторная реакция. Водород?
- Согласен, покатит.
- Ты в порядке?
- Вроде не поджарился. Сейчас займемся. Кофе только выпью.
В стену около кофейного столика воткнулся металлический диск, снятый с тарелки. Инопланетный артефакт вошел в бетон сантиметров на десять. В тот вечер вытащить его так и не удалось.