[Toraton]

Отвлечемся от грустных мыслей по поводу сюжета "Асассина". :)



НБВХ

Янош стоял на крыльце. Прохладный ветерок обдувал не слишком могучую грудь. Каштановые волосы развевались непокорными змеями, хватая на лету мусор.
«Надо будет подстричься»
Лучики солнца играли в траве с капельками утренней росы. Водные шарики преломляли солнечный свет, разлетавшийся разноцветным хороводом по всей лужайке. Воробушки резво скакали в кроне деревьев, поигрывая в догонялки с жучками, приглянувшимися им на завтрак. В углу веранды притаился паучок, деловито латающий дыру к паутине. Сегодняшняя ночь оказалась удачной для восьмилапого охотника. Летняя пора – раздолье для самой разной живности. Все они борются за жизнь, но кому есть до этого дело, когда чистота голубого неба, прозрачность родниковой воды, мягкость душистой земли настраивают на беззаботный лад.
Яношу нравилось наблюдать за природой, когда она ласкова и приветлива. Другое дело будет после полудня. Нестерпимый жар, иссушающий воздух, палящий зной, заставляющий скрыться самых отчаянных любителей бронзового загара, лишат природу присущего ей очарования.
Еще Янош любил прогуливаться по городу, в воскресные дни. Люди, отдыхающие от трудовых будней, лениво ползают по улицам, либо сидят в тени навесов и попивают холодное пенное пиво. Тем, кто не дорос до сурового напитка могучих воинов, предлагается кружечка бодрящего кваса.
Пока солнце не оторвалось от горизонта настолько высоко, чтобы прогнать с улиц людей, можно размять ноги бодрой прогулкой.
Путь Яноша начался в квартале, где жили зажиточные граждане. Здесь располагались усадьбы удачливых купцов и умелых цеховых мастеров. Просторные улицы, высокие заборы, бдительная охрана, от бдительного взора которой не спрятаться, не скрыться. Юноша недолюбливал людей, заботящихся только о личных интересах, отгородившихся от мира и считающих себя выше других. Хотя Янош жил среди них, он и его семья никогда не забывали корней. Вышедшие из крестьян, Любичи, будучи богатыми, продолжали вести простой образ жизни. Их дом считался хлебосольным, в нем с радостью принимали гостей. Упорный труд и честность в делах помогли семье Яноша подняться из самых низов. Каждый имевший с Любичами дела неизменно советовал их как добросовестных и исполнительных компаньонов.
Выйдя из глубины квартала, на главную улицу Янош направился к центральной площади. Там располагались мэрия, суд, школа и банк. Образование Янош получил, как и большинство горожан в школе имени Михала Пончина. Обучали в ней чтению, письму и счету. Четыре года и ребенок считался достаточно образованным для работы в поле. Родителям Яноша посчитали, что школьного образования недостаточно для будущего владельца семейного бизнеса. Для проведения дополнительных занятий, они приглашали в дом учителей и сами, по мере сил, одаривали отрока знаниями, делились богатым жизненным опытом.
За годы учебы Янош приобрел не только знания, но и друзей, простых ребят, детей ремесленников. Янош, не желая того, стал лидером. Дружили с ним не ради деньги, положения или сладостей, которые он частенько таскал из дома. Юноша обладал цепким умом, добрым сердцем и полным радости и веселья духом. Иногда его сверстников настораживало беспечное отношение к жизни, ведь привычка простых людей работать до седьмого пота за кусок хлеба, впиталась с кровью, проступавшей через поры натруженных рук. Не раз Янош вызывался помочь друзья, хоть те и не просили и, не разу не принял отказа. Он брался за работу с дьявольским остервенением. Пару раз друзьям приходилось приводить Яноша в чувства, после того, как он переутомленный падал в поле, получив солнечный удар. В любом деле, за которое брался юноша, он всегда старался быть первым. Такая самоотдача и самопожертвование не находили отклика лишь в сердцах прожженных циников и окостеневших пессимистов.
Высокие трехэтажные дома располагались вдоль главной улицы. Построенные более века назад, они до сих пор крепко стояли, уперевшись каменными боками в землю. Местами под штукатуркой проступала скальная гладь, постепенно разрушавшаяся под натиском стихий. Не всем светила звезда удачи. Иногда не хватало денег на ремонт собственного жилища.
Люди еще спали. Немногие, вставшие с зарей, брели в сторону центральной площади. Издали слышался шум толпы, собравшейся на очередное «представление». Народу на площади стояло немного, но гудела она подобно улью.
В центре площади возвышалась кособокая деревянная трибуна. Похоже, ее возвели специально к выступлению, не слишком заботясь о внешнем виде. На трибуне стоял седовласый мужчина и толкал речь. Сальфар – чудаковатый старикан, опять подбивал толпу идти незнамо куда и неведомо зачем. Как умелый пастух он мог водить за нос, как неоперенных юнцов, так и взрослых мужей. Сейчас площадь заполнили и те и другие.
«Большой драки не миновать»
Взгляд Яноша остановился на могучей спине.
«Гашек?»
Юноша медленно подкрался к другу и поприветствовал его, как учил его друг. С размаха врезал кулаком по плечу и проорал.
- Привет!
Несколько человек оглянулись на крик, но, увидев Яноша, отвернулись и продолжили внимать старцу. Гашек медленно, с ленцой обернулся, всем видом показывая, что удар не произвел не него впечатления.
- Привет, Янош. Шалишь? – улыбнулся великан.
- Как обычно. Что происходить?
- Война, - одним словом описал Гашек суть происходящего.
- С кем на этот раз? Если память не изменяет, в том месяце воевали с ческскими, - тридцать два зуба блеснули белизной.
- Криушинские.
- Повод-то хоть серьезный или будете за мешок картошки рубахи на себе рвать?
- Они опозорили честь город!
- Всего города? - смех подбирался все ближе и ближе.
- Да! – с серьезным лицом ответил Гашек.
Понизив голос, он добавил.
- Богар – первый парень среди криушинсих, обманом завлек Лику и надругался над ней! Посему быть войне!
- Что говорит Лика?
- Что она может сказать! Юная, глупая деваха. Богар ей голову вскружил, за это и поплатилась, а вместе с ней и весь город.
- При чем тут город?
- Сальфар говорит, что это только начало.
- Дубина стоеросовая твой Сальфар.
- Он не мой! – возмутился Гашек.
- Немой говоришь! Вещает меж тем совсем неплохо.
Янош кивнул в сторону трибуны и заливисто рассмеялся. Всю серьезность разговора слизало, как кошка сливки. Кое-кто из зрителей отошел от приятелей не несколько шагов. Гашек насупился и отвернулся, представив для изучения широченную спину.
- Не дуйся! – Янош положил руку на плечо друга.
- Я не дуюсь. Ты просто не понимаешь, что возможно война - единственный шанс проявить себя. У тебя есть возможность выбирать, у меня выбор невелик.
- Так за чем дело стало. Иди к нам работать.
- Не хочу выезжать на чужом горбу.
- Это ты прав. Не каждый горб тебя выдержит.
- Снова заладил?!
- Все. Больше не буду, - улыбка сползла с лица Яноша, - Не хочется огорчать, но никакой пользы от вашего похода не будет. Война закончиться до того, как земля испробует свежей крови.
- Там видно будет.
Толпа мужиков стояла и слушала оголтелые речи выживших из ума стариков.
«Почему люди их слушают, идут на поводу словно стадо баранов? Почему среди криков толпы не могут различить голос разума?»
Янош не находил ответов на эти вопросы.
«Может быть такова природа человека?»
Еще один вопрос, на который нет ответа.