[Gasparo]

Заслушав исполненные надрывающего душу уныния реплики Дарьи и Инсима, собрание перешло к прениям.
- Они всё отрицают, - сообразил Самаэль.
Походу, либо Дарья, либо камбион врали. Камбион, как припоминали грузилы, несколько уже его знавшие, до сих пор врал всегда. Но это же касалось и Дарьи, насколько знали её грузилы. Так что выходило, что врут оба.
- А-хаааа! А-хаааааа! Ол зе зингс ай кулд до! Э-хе! Иф ай хад… - надрывался бард.
- Ребар-р-рбора!!! – Перекрывая его, жрец взвыл как-то особенно кровожадно.
- Спортил песню, гад! – беззлобно буркнул певец, сдвигая меха с сочным мартовским звуком. – Ну, пойдём, разберёмся, если настаиваешь.
Бард двинулся к пати. Вместе с ним приближались камбион с бар-лгурой, дипломатических успехов в переговорах с лягушачьим страховидлом видимо не добившиеся. Следом потянулся и жрец Ребарбора, но странно как-то потянулся, не шагом, а необъяснимо поплыв по воздуху. Потекли, меняясь и его черты, так что, до Клауса с Самаэлем добрался уже не праймовый варвар, а девятифутовый крылатый медведь с бараньими рогами и орлиными когтями на передних лапах. Морда чудовища казалась опухшей и помятой, глаза заплыли.
- Что вы здесь? – спросил у Клауса бард. Тот кратко объяснил, что. – Имбецилы, - заключил скоморох. – Опарыша от упорыша не отличите. По-вашему, похоже, будто эти эталонные берки могут что-то украсть у Мирры?
- Вот, я и говорю: берки же! - поддержал его камбион, и тут только заметил произошедшую с Ребарборой метаморфозу. – О! Привет, Вонни. Значит, подох всё-таки от передоза и стал юголотом? Давно пора.
- Прдрок. Йя нмогу мерть, у мна иммун к ядм.
- Что такое «имбецил»? – спросил Самаэль. – Что он говорит?
- Он говорит, что не может умереть от передоза, так как у юголотов иммунитет к ядам, - перевёл бард. - А имбецил – ты.
- Что значит, «не может»? – заметил камбион. – Умер же. Раз здесь…
- С… отсюда! – невежливо попросил его певец. – Быстро, решительно! И обезьяну свою ….ую прихватывай, единую в трёх ипостасях ….их.
Юголот навис, и камбион пусть и без особой решительности удалился от места действия.
- А они, стал быть, не крали? - мощный интеллект Клауса медленно, но верно, прокладывал путь к истине.
Глючно покачиваясь в воздухе на неровных взмахах крошечных крылышек Вонни наставил на пати обвиняющий коготь.
- В Злегре они на мна наезжли, грозлис вбит. Неспрвцирно.
- В чём обезьяну единую? – спросил Самаэль.
Ему не ответили.
- Так, - подытожил Клаус. – По ходу, вы не крали. Подставу нам такую устроили. Если вы не крали, то мы, стал быть, не вернём, не доставим такую радость великой и мудрой женщине! Стал быть, вы её такой радости лишили, и нас лишили радости ей эту радость доставить. Это оскорбление всем нам, и моральный ущерб. И то, что вы на любимого нашего кореша… Ты вообще кто такой? – повернулся он к Вонни. - … На нашего кореша юголота Лонни наехали неспырвыр… тьфу на вас… по беспределу, короче, наехали, - это тоже нам оскорбление и ущерб! А за ущерб надо платить.
- Да, - разъяснил бард. – Ну, не крали вы, бывает, так исправьтесь, так украдите эти несчастные восемь тысяч. Не обязательно у Мирры, - у кого сможете. А её мы, - он имел в виду Дарью, - пока оставим в залог.
- А это кто такой? – спросил Самаэль. – Нет, про юголота я понял. Я о дерро. Не было же раньше с ними гнома.
- Ты – с ними? - решил внести ясность Клаус. – Или так, мимокрокодил?
- Я с ними, - хихикнул дерро, снова покушаясь на Дарью.
- Тогда с тебя бабло.
- Нет, - не согласился беловолосый. – С меня – чеканом в рыло. – Он предъявил весьма зловещего вида молоток с крюком. – А в твоё, или в чьё другое, это вы сами между собой выбирайте свободным, равным и тайным голосованием, ….сы!
Вонни перестал дрейфовать, и вроде бы как-то залип в воздухе, причём, глаза его и без того крошечные, натурально стали напоминать шляпки гвоздей. Бард пригнулся, и глаза у него стали точно такие же, только хуже.
- Чего он говорит нам нужно тайно совать? – спросил Самаэль.