[decadente]

Движение прекратилось, Уэнделл подождал несколько секунд, прежде чем открыть номер и заглянуть внутрь. Пусто; мебель на местах, окна закрыты, только телевизор по-прежнему шипит, да ещё дверная ручка оказалась холодной и мокрой, даже как будто липкой, и Уэнделл сразу направился в ванную, чтобы вымыть руки. Затем выключил телевизор, собрался, прихватил с собой и альбом. Насвистывая "Twisted Nerve", он снова осмотрел номер и подумал, что можно сейчас, именно сейчас, расплатиться и уйти, уехать, но эту мысль тут же перебила другая - оставить бы в уголке маленькую камеру в режиме записи на время своего отсутствия! В номере не было заметно никаких следов чужого пребывания, кроме капель воды на дверной ручке (и соседи сверху не при чём - потолок был сухим), но ему не померещилось. Пёс внутри нервничал, но складывающиеся обстоятельства, похоже, стали восприниматься им как своеобразная игра.
Подходя к лестнице, он вдруг решил, что забыл запереть номер, и вернулся. Нет, закрыто. С полминуты прислушивался, затем коснулся ручки и блестящих цифр. Игра... Жизнь - игра, о чём-то таком поют в одной русской опере, Кирстен рассказывала. Точнее, это Игра из множества игр. И если парень-пёс не посвящён в правила тех или иных игр, то это его проблемы, а проблемы можно либо решить, либо сделать чужими, думал Уэнделл, выходя из отеля и не спеша шагая по улице.