[Gasparo]

- Нет, конечно, - покачала головой Мирра, удаляясь по лестнице. – Это я пошутила. На самом деле, я скормлю вас Антонио. Он просто помешан на культуре Darksun – мира торжествующей энтропии, населённого полуросликами-каннибалами… Но ему не хватает практики.

Обычно, заклинание давало ясное понимание правдивости или лживости сказанного. И только. Но в данном случае, - шутили ли так силы Бездны, или же у Митры были свои причины, - перед внутренним взором Дарьи возник целый встрёпанный фраваши, принявшийся многословно оправдываться. Высказывание Мирры сплетено из правдивых и ложных утверждений, причём, последние преобладают, бубнил благой дух. Но это ничего не значит, так как утверждения, ложные по форме, зачастую являются истинными по содержанию, и наоборот, рассмотрев же различные смысловые слои… И, вообще, что есть Истина – сложный философский вопрос, а распутывать этот клубок он во имя всех собак сейчас не будет, ибо сие бесполезно в любом случае. Слова эльфки на данный момент не являются отражением её замыслов, так как сама она с намерениями ещё не определилась, и собирается поступить с партией сообразно обстоятельствам.

***

Вернувшись в зал собраний и поднявшись ещё на один этаж, Кузнец обнаружил там комнату неясного назначения, - мебель и хлам были подобраны как-то бессистемно. Походило, впрочем, что тут тоже никто не ночевал, хотя в данный момент в помещении, помимо полуэладрина, оказалось трое. Демонически, опасно злой Самаэль, прислоняясь к стене, буравил пришельца яростным взглядом. По лестнице сверху спускался жрец Талоса – дикого, праймового вида бородач. Топорща кустистые брови, волхв тыкал в сторону Брэндона пальцем, и что-то там взрёвывал негодующе-вопросительным тоном на родном, вероятно, наречии. Третий грузила – типичный, эталонный даже какой-то бард, - кажется, хотел перевести речи жреца, но не мог, так как его самого душила богатырская икота. Певец пытался справиться с бедой, прихлёбывая из жбана.

Ключа, впрочем, в комнате Кузнец не заметил, рыться же в вещах было бы неблагоразумно с любой точки зрения. Кроме того, как и при спуске в подвал, Брэндон чувствовал, что удалился от цели.

***

Более других повезло Инсиму. Вернувшись в зал, воин взялся за железную дверь ведущую в сторону пропасти. И почувствовал, что «тепло». Хмыкнув, Клаус не без труда справиться с приржавевшим засовом и намертво заклинившими петлями и распахнул створку.

Воину одновременно открылись и необозримая бездна под ногами, и мост впереди. Такое могло быть лишь потому, что мост являлся подвесным, да ещё и разрушенным. От стены башни, провисая теряющимися во мгле дугами, отходили две толстые цепи. К ним на верёвках когда-то крепился дощатый настил. Ныне дерево и пенька истлели и присутствовали фрагментарно, свешиваясь неряшливыми лохмотьями. Цепи же были целы.

Айлек сразу увидел ключ. Но понять, что же из видимого им ключом является, оказалось не так-то просто. Ключом оказались цепи. Вернее, каждое из звеньев – вытянутых колец пару дюймов толщиной, двенадцать длиной и шесть шириной, - являлось ключом.

Кирпично-красные, как от ржавчины, так и от природы, ибо откованные из абиссальной стали (ценившейся, впрочем, меньше зелёного булата Баатора), звенья некогда были созданы магией старых лордов, построивших систему фортификаций в Провале. Это был предмет присущий плану, компактный, малоценный, не магический. Железо мостов было защищено магией или местной физикой от износа, разрыва и ржавления, но не являлось колдовским само. Это был вполне обычный предмет в на слое, полном мостов и подъёмников. И одновременно труднодоступный.

Дверь любила шутить, выбирая в качестве ключей раковины моллюсков, разбросанные на тонком льду у краёв кишащих чудовищами полыней. Или медали, получить которые можно было лишь за заслуги в бою. Или зубы урсинала, с которыми могучий обитатель верхних планов не спешил расставаться. Здесь же звенья цепей никто не охранял. Каждое из них, просто, удерживалось колоссальным весом всех остальных. Причём, никакого намёка на стык Инсим не увидел. Кольца казались цельными.