Сколь бы странным это ни показалось, но – факт. Антонио обиделся. Нельзя исключить, что халфлинг принадлежал к умеренному течению думгвардов, с точки зрения которого энтропия в помощи не нуждалась, и достаточно не препятствовать разрушению, - укорять же его излишне. Но может быть он ни к каким течением не принадлежал, и обиделся за пирамиду не по философским, а по личным причинам.
Кроме того, роль сыграло и ещё одно обстоятельство – маленькое, как рост хоббита. Но весомое. Клаус или другой громила, скорее всего, нашел бы шутку про выбрасывание его персоны за дверь в пропасть очень смешной. А Антонио – не нашёл. Кстати, халфлинг, как и прочие грузилы, был неравнодушен к мечам. У него их было три – в разной степени коротких. Два на поясе и один за спиной. Те, которые на поясе, он вытащил.
Может быть, впрочем, даже невзирая на рост и типичную для коротышек обидчивость, Антонио всё-таки предпочёл бы отнестись к репликам Дарьи и Кузнеца с юмором. Если бы он был один. Против троих. Но только Антонио был не один, а в компании, которая неизвестно насколько ценила его, да уж себя-то наверняка ценила, а значит, давать в обиду своих расположена не была. Антонию был «своим» во всяком случае дольше, чем Дарья, Брэндон и Инсим. Если только их вообще уже начали воспринимать, как «своих». По этому хоббит воспринимать выпад с юмором не предпочёл.
Другие мечи наружу из ножен не появились, но сразу стали близки к этому. Игра и плевание в потолок пресеклись, и общество с явной заинтересованностью сосредоточилось на развитии конфликта.
Перестав улыбаться, как дурак на похоронах, Антонио улыбнулся, как сами, без всяких там присутствующих дураков, похороны.
- Беркушка, а с чего ты взяла, что будешь жить долго? Хоть здесь, хоть где-то ещё? – спросил он у Дарьи, демонстративно игнорируя Брэндона, как личность второстепенную.