[Reistlin]

В черном-черном доме, в черной-черной комнате сидел черный-черный рецензент на белом-белом порошке. Черный, что с него взять.
И вот пришел к нему как-то Тракторбек, сунул воровато из-под полы конвертик. Это, говорит, «Предел совершенства». Черные – народ доверчивый, да и погоняло у парня располагающее. Почти Хайзенберг. Такой разве станет фуфлом барыжить?..
Что ж, давайте разберемся, станет или нет. В одном ушлый дядька нас уже надул – это не рассказ. Это миниатюра-переросток, по содержанию почти анекдот. Как и во всяком анекдоте, здесь есть панчлайн («приятно, черт побери, творить добро»), дословно – «ударная строка», тот завершающий штришок, который и создает всё впечатление. Хороший панчлайн – половина успеха, и вот к этой половине у меня никаких претензий. А остальной текст должен вести читателя к панчлайну, и он ведет, но так долго и такими окольными путями, что впечатление, наоборот, полностью смазывается. По сути, дорогой дилер, большая часть этого текста работает против вас. Подготавливая читателя к соли анекдота (анекдот – это ведь совсем не обязательно когда смешно), следует быть лаконичным, придерживаться принципа «минимального и достаточного», иначе весь эффект потеряется. Ни одного лишнего слова, всё на своих местах – вот это был бы «предел совершенства» в выбранном вами жанре. А затянутость анекдотам не на пользу. Тем более – ради чего!
«Предел» не вставляет и не торкает главным образом по двум причинам. Во-первых, крупная композиционная промашка с ментограммой (слово-то какое смешное для русского уха!) Ларса. Если вы мне внятно объясните, для чего вообще была нужна эта сцена, я вынужден буду констатировать, что она свою функцию не выполнила. Единственное, что там есть – еще немного реалий сеттинга. Зачем? Если вы очень-преочень хотели что-то из этого показать, показали бы вскользь, одним-двумя штришками. Для сюжета, точнее, для достижения того же эффекта, за глаза хватило бы слов барменши. Подробности аварии читателю, в отличие от героя, совершенно не нужны и ничего не дают. А так получается, что на пути из точки А во вполне приличную точку Б повествование закладывает петлю, достойную самого ушлого московского таксиста, без мало-мальски внятной причины. Не стоило того.
Второй момент, подпортивший мне трип, тесно связан с первым. Это способ подачи автором информации в целом, прямолинейный и безыскусный, как ухаживания десятиклассника. Когда автор хочет что-то нам рассказать, он отставляет беднягу Олафа в сторонку и пускается в монолог (ярчайший тому пример – пассаж про стирание памяти). Еще хуже, когда он перекладывает эту функцию на персонажей. Поизящнее бы, а то получается, что персонаж читает с листочка, и я в него сразу же не верю. Что удивительно – эта топорность соседствует с несколькими куда более удачными и органичными примерами (пассаж про «Логос», скажем). Видно, что автор умеет не «в лоб». Тем более непонятно, почему предпочитает бубнёжку.
Эти две проблемы начисто убивают динамику, жизненно необходимую анекдоту. Автор размазывает по тексту реалии, которыми давно никого не удивишь, и детали, которые совершенно ничего не дают. В более форме, даже в рассказе, это куда более простительно. Но сюжетно и композиционно (сцена с ментограммой не превращает миниатюру в рассказ, а просто портит ее) «Предел» - махровая миниатюра-анекдот, и каждое слово здесь на счету. Это не я придумал, это вы, автор, создали свой текст таким. Ведь главное – результат, эффект, произведенный на читателя. В моем случае я могу охарактеризовать его максимум как «легкое недоумение».
Это основное, в остальном – мелкие нарекания, которые на фоне общей рыхлости и вялости текста почти не портят погоды. Во-первых, общая стилистическая невнятность. В одну телегу впрячь «завышенные» и «заниженные» слова и выражения, приправить слэнгом и научной терминологией, очень даже можно, причем на ура, но здесь выходит неловкий винегрет. А уж жемчужины слова вроде «залазить» мой хелз-контроль изо всех сил пытается стереть из памяти. Авторские ремарки, отдающие синопсисом, смотрятся комично («Олаф слегка ужаснулся»). Местами чехарда с интонациями. К персонажам претензий меньше, они все-таки по жизни под наркотой, но автор-то, я надеюсь, нет. Где-то это можно было бы списать на опечатки («И он не может принимать наркотики?»), ну, или барменша просто очень неуверенный в себе человек. Но ту же неуверенность в самом первом предложении (оно сложное, и вопросительна только одна часть) демонстрирует и автор. А уж что Олаф переигрывает, это ладно, допустим, его еще штырит. Неестественность диалогов в целом я уже поминал добрым словом, но ведь и здесь видно, что автор может лучше. Лучше стилистически и лучше по содержанию. Диалог – прекрасный инструмент подачи информации, но, если увлечься, персонажи превращаются в дикторов на радио, импровизирующих натужные подводки к следующей песне.
Чего вообще не стану касаться, так это реалий. Да, мне всё это видится очень натянутым сразу во многих местах, но придираться к подобному в анекдоте как-то нелепо. Избежать неловкости можно было бы, убавив градус раскрытия сеттинга до необходимого минимума. По крайней мере, я бы посоветовал именно ампутацию (вместе со сценой-ментограммой). Отрезать все лишнее – и «Предел» станет гораздо ближе к совершенству.
На этой оптимистической ноте хотелось бы закончить, а то, как говорится, у ваших бегемотиков ломка от наркотиков. От всей души желаю вам в следующий раз сварить что-нибудь более забойное. Как сварите – приносите на пробу. Я буду здесь, в черной-черной комнате.